Другие аналитики попытались разрешить эти проблемы. Анализ истории межэтнических конфликтов в Бельгии, Великобритании, Канаде и Нигерии, а также в некоторых других регионах мира [Mughan 1979:5-6; Gourevitch 1979:306] позволил показать, что периферийный национализм оказывается слабым в тех ситуациях, когда политическое лидерство и экономическое развитие концентрируется в одних и тех же "ядерных ареалах". В тех случаях, когда политическая и экономическая динамика оказываются "приуроченными" к разным регионам государства (например, когда периферия оказывается более развитой экономически за счет эксплуатации новых ресурсов, или более выгодного положения относительно внешнего рынка) возникновение сецессионистских движений становится более вероятным.
Многие сецессионистские движения оформляются как ответ на ощущаемую угрозу культурной самобытности группы. С точки зрения уже упомянутого специалиста по теории сецессии А.Бьюкенена сохранение культуры может рассматриваться в качестве достаточного основания для сецессии только при выполнении следующих условий:
(a) Рассматриваемая культура действительно находится под угрозой исчезновения, то есть вероятность этого исчезновения должна значительно превышать риск, которому подвергаются все культуры;
(b) [Существуют и остаются неисчерпанными] менее радикальные средства сохранения культуры чем сецессия (например, специальные групповые права меньшинств, более свободный федерализм, конституционные права группового вето или аннулирования и т.д.);
(c) Рассматриваемая культура должна отвечать минимальным моральным стандартам (культура нацистов или красных кхмеров не заслуживает сохранения посредством сецессии или с помощью иных средств);
(d) Осуществляющая сецессию группа не стремиться к независимости, чтобы образовать государство, нарушающее основные гражданские и политические права и запрещающее свободный выезд для тех, кто не желает подвергнуться нарушениям этих прав;
(e) ... ни у государства, ни у какой-либо третьей стороны не существует законных притязаний на выделяющуюся территорию [Buchanan 1991:61-64].
Хотя последний пункт оговаривается автором как "противоречивый", все же рационализация угрозы культурной самобытности группы предполагает взвешивание альтернатив и определение "цены" отделения, а также соответствия этой всегда крайней меры прокламируемым движением целям. Разумеется накал националистических чувств нередко препятствует принятию рациональных решений, а свобода и независимость становятся самоценными по самой логике этих движений, лидерам, возглавляющим эти движения следует видеть весь спектр возможных решений стоящих перед группой проблем и прибегать к морально оправданным решениям, руководствуясь благом группы. Каков же этот спектр?
В международном праве и, в частности, в тексте резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2625 (XXV) от 24.10.1970 г. самоопределение не рассматривается как обязательное становление независимого государства Предполагается, что другими формами самоопределения могут явиться ”ассоциация или интеграция с независимым государством, или любой другой политический статус, свободно определяемый народом.”
Таким образом, другими ответами на вопрос, как наилучшим образом защитить культуру, язык или вероисповедание, составляющие самобытность группы, являются различные формулы конфедерации и федерализации, автономия и местное самоуправление. Появление этих более гибких форм продиктовано характером современной экономической и информационной интеграции, масштабной миграции и международного разделения труда, превращающим любые проекты политической и экономической автаркии в утопию. Эти новые формы будут подробнее рассмотрены в разделах о суверенитете и автономии.
Самоопределение и суверенитет
Как уже отмечалось, вопрос о применимости понятий "суверенитет" и "самоопределение" к меньшинствам в контексте международного права относится к наименее ясным. Оба понятия не имеют однозначной трактовки и в современной политологии. Кроме того, оба понятия в последнее время претерпевают существенную переоценку и переосмысление.
Традиционно "суверенность", "суверенитет" связывали с государственностью. Концепция абсолютности и неделимости суверенитета восходит к Гоббсу, который в своем "Левиафане" не усматривал никакой власти выше государственной. Гегелевская трактовка неограниченности государственного суверенитета имела своими следствиями тоталитаризм и экспансионизм: если государство располагает абсолютной и неограниченной властью, у него нет обязательств уважать права собственных граждан и других государств. Эта связь понятия "суверенитет" с концепцией неограниченного суверенитета тоталитарного государства привела некоторых ученых к отказу от использования самого понятия; так X. Кельзен предложил заменить его понятием международного правового порядка -Weltrechtsordnung [Kelsen 1960:320].
Деколонизация, рождение национализма и "взрыв этничности" способствовали размыванию исходного смысла понятия "суверенитет" и формированию более гибкой системы понятий, позволяющих описывать реальные формы "ограниченного суверенитета" - разделенный, двойственный, частичный, функциональный суверенитет и т.п.
В современном словоупотреблении у политологов и юристов обычно проводится различение между внутренним и внешним аспектами суверенитета. Под внутренним аспектом подразумевается верховная власть в рамках определенной территории, на которую не распространяется законодательная, исполнительная и судебная юрисдикция другого государства за исключением международного права. Внешний аспект предполагает независимость и равенство государств, их субъектность в международном законодательстве [Dreier 1988, 4:123].
С точки зрения одного из членов международного арбитражного суда в Гааге для большинства современных определений суверенитета характерно наличие трех общих моментов:
1) суверенное государство является полноправным субъектом международного права;
2) оно не контролируется никаким другим государством;
3) оно фактически располагает возможностью свободного отправления функций государственной власти [Lapidoth 1992:329].
Принцип суверенного равенства государств закреплен Декларацией о принципах международного права, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1970 г.[Резолюция 2625 (XXV) от 24.10.1970]. Однако впоследствии понятие суверенитет подверглось значительному переосмыслению, не в последнюю очередь связанному с современной дискуссией о правах меньшинств.
Обсуждение прав меньшинств в контексте развития современных концепций федерализма и демократии в очередной раз ставит вопрос о том, кто является сувереном. Очевидно, что этот вопрос лежит в русле дискуссий о легатимности власти и ответы на него - народ (в американской Декларации независимости), нация (во французской Конституции 1791 г.), национальный парламент (взгляд некоторых британских юристов), федеральное правительство вместе с правительствами штатов (американская версия дуального суверенитета) - порождают серию новых вопросов.
Учет реально существующих ограничений суверенитета современных государств привел к появлению таких понятий как разделенный суверенитет, остаточный, или "dejure суверенитет", "defacto суверенитет" и "суверенная ассоциация"[1]. Следует также упомянуть "плюралистический суверенитет" Г.Ласки, отвергавшего концепцию -суверенитета государства (с его точки зрения государственная власть должна основываться на согласии между сообществами граждан). Ограниченность суверенитета отражается и понятием "функциональный суверенитет" современного международного морского права, в котором права на эксплуатацию шельфа и ресурсов 200-мильной зоны определены как "суверенные права на разведку и эксплуатацию, сохранение и использование природных ресурсов ..." [статьи 56(1) и 77 Конвенции по морскому праву относительно континентального шельфа 1982 г.].
Среди существенных ограничений государственного суверенитета многие юристы перечисляют следующие:
1) концептуальное: не существует абсолютного и безграничного суверенитета; как всякое верховенство и власть он имеет свои естественные пределы, "в самом понятии суверенитета лежит уже момент его ограниченности" [Кистяковский 1895:136];
2) территориальное: оставаясь государственно-правовым понятием, суверенитет оказывается связанным с понятием государства и, следовательно, территориально ограничен;
3) гуманитарное: внутренний суверенитет государства ограничен нормами, обязывающими соблюдать права человека;
4) международное: государство обязано действовать в соответствии с нормами международного права;
5) общеправовое: суверенная власть ограничена правовыми нормами, составляющими принципы цивилизованного общества; внутригосударственные правовые нормы являются обязательными не только для граждан государства, но и для его должностных лиц и государственных институтов.
Предпринятый исторический экскурс позволяет связать понятие "суверенитет" с понятием "самоопределение" и рассмотреть их соотношение. Уже перечисление "типов" суверенитета дает возможность заметить тенденцию размывания, "деабсолютизации" суверенитета государства. Однако именно эта тенденция, безусловно прогрессивная, порождает новые проблемы. Дело в том, что при традиционной трактовке понятия "суверенитет", в которой единственным "субъектом" суверенитета являлось государство, право на самоопределение признавалось естественным и не входило в противоречие с другими принципами международного права (например, с принципами территориальной целостности государств и неприкосновенности границ). В новых трактовках вместе с признанием ограниченных форм суверенитета в полный рост встает проблема субъекта права на самоопределение.