Смекни!
smekni.com

Правоохранительные органы 6 (стр. 12 из 97)

Другими словами, власть — это не какое-то лицо, орган, объединение, учреждение. Они—действующие лица, но не власть. Они лишь реализуют предоставленную им возможность (способность) делать что-то, влиять на чьи-то поступки, достигать какую-то цель.

Более узким является понятие государственной вла­сти. В отличие от общего это понятие персонифицировано. В нем уже присутствует действующий субъект— народ и (или) государство, его аппарат и органы местного самоуправления, которым делегируется то, что они (народ или государство) могли бы делать сами, т.е. власть см. ст.3 Конституции РФ). Соответственно властью государственной (политической) принято считать возможность и способность народа и (или) государства в лице его органов оказывать воздействие на поведение людей и в целом на процессы, происходящие в обществе, с помощью убеждения, принуждения либо иных способов.

Еще ýже понятие судебной власти. Это, как отмечено выше, одна из ветвей государственной власти. Субъектом, осуществляющим ее, является не любой государственный орган, а лишь суд, который обладает присущими только ему возможностями и способностями воздействия на поведение людей, а через это — и на процессы происходящие в обществе. Поэтому судебную власть можно было бы определить как возможность и способность занимающего особое положение в государственном аппарате органа (суда) воздействовать на поведение людей и социальные процессы.

Из этого определения следует, что понятию судебной власти свойственно, по крайней мере два компонента: во-первых, данная власть может реализоваться только специально создаваемым государственными учреждением — судом; во-вторых, у этого органа должны быть свои, присущие только ему возможность и способность воздействия. Эти признаки взаимосвязаны и взаимозависимы. Их нельзя изолировать друг от друга или противопоставлять.

Будет ошибкой сведение судебной власти к суду как к учреждению, государственному органу (нередко говорят: "Судебная власть — это суд"). Еще большей ошибкой и даже свидетельством низкого уровня правовой культуры является встречающаяся иногда склонность называть судебной властью должностных лиц, работающих в судебных учреждениях. В связи с этим трудно признать правильными встречающиеся рассуждения об "организации судебной власти", "об усовершенствовании структуры и организации такой власти" и т.п. Организовать или реорганизовать можно орган, учреждение, предприятие, организацию либо их систему. Другими словами, властью надлежит считать не орган или должностное лицо, а то, что они могут и в состоянии сделать. По существу, это полномочие, функция, но не ее исполнитель. Пользуясь театральной терминологией, вполне допустимо утверждать, что власть — это роль, но не актер.

Довольно распространено также неоправданное стремление сводить судебную власть к какому-то одному из видов судебной деятельности. Нередко о судебной власти говорят и пишут как о синониме правосудия и наоборот. Такого рода заблуждение встречается, пожалуй, чаще, чем отмеченное выше. С ним можно столкнутся при изучении не только литературных источников, но даже некоторых действующих законов, а равно считающихся архиавторитетными решений высших судебных инстанций.

В следующей главе учебника о правосудии будет сказано дос­таточно подробно, и это позволит убедиться, что судебная власть и правосудие — понятия родственные, близкие по содержанию, но не тождественные.

Правосудие — важное проявление судебной власти, но не един­ственное. Судебная власть может проявляться во многом.

Упомянутые в приведенном определении понятия судебной вла­сти "возможности" и "способности"—это многогранные полномо­чия, которыми наделяются суды. Именно их реализация в целом и есть реализация судебной власти.

Среди этих полномочий доминирующую роль играет правосу­дие. Его может осуществлять только суд, и никакой другой орган. Это специфически судебное полномочие. Но судебная власть, как уже говорилось, не сводится только к данному полномочию. Она включает и ряд других, которые, как и правосудие, имеют большое социаль­ное значение. К ним следовало бы относить следующие:

• конституционный контроль;

• контроль за законностью и обоснованностью решений и дей­ствий органов государственной власти и органов местного самоуп­равления, общественных объединений, должностных лиц;

• обеспечение исполнения приговоров и иных судебных ре­шений;

• дача разъяснений по вопросам судебной практики;

• участие в формировании судейского корпуса и содействие органам судейского сообщества.

Эти полномочия было бы неправильно полностью отождеств­лять, как это нередко делается, с правосудием. Можно говорить, пожалуй, лишь о том, что их реализация тесно связана с правосу­дием и содействует его надлежащему осуществлению.

Проведению в жизнь каждого из названных полномочий, обра­зующих судебную власть, призвано способствовать наделение орга­нов, на которые возложено осуществление данной власти, средствами принуждения к исполнению принимаемых ими решений. Закон, к примеру, прямо провозгласил общеобязательность многих видов вступивших в законную силу судебных решений. Он требует от орга­низаций и должностных лиц, граждан неукоснительного подчинения велениям органов, осуществляющих судебную власть.

И это не обычная, "дежурная" декларация, с какими нам неред­ко приходится сталкиваться. Реальность судебных велений подкреп­ляется довольно внушительными средствами воздействия. Например, если какое-то лицо не представляет без уважительных причин име­ющийся у него документ, необходимый для правильного разреше­ния дела арбитражным судом, то последний вправе подвергнуть такое лицо штрафу в сумме до 200 минимальных размеров оплаты труда (ч. 3 ст. 54 АПК). Гражданин, нарушивший порядок в зале обычного (не арбитражного) суда, разбирающего гражданское дело, и не подчинившийся распоряжениям судьи, в соответствии с ч. 2 ст. 149 ГПК может быть оштрафован в сумме до 50 минимальных размеров оплаты труда. Эффективные меры применяются и к гражданам, (обвиняемым в совершении преступления, потерпевшим, свидетелям и др.) в случаях, когда они, скажем, уклоняются от явки в суд по его вызову. Закон разрешает подвергать их по решению суда (судьи) принудительному приводу с помощью судебных приставов и (или) денежному взысканию. Предусматриваются и иные меры воздействия на тех, кто не желает уважительно относиться к судебным велениям. При определенных в законе обстоятельствах может возникнуть вопрос, как будет показано ниже, и о применении самых строгих мер юридического воздействия — мер уголовного наказания.

Общее положение о властном характере выполняемых судами функций сформулировано в ч. 6 ст. 1 Закона о статусе судей следующим образом: "Требования и распоряжения судей при осуществлении ими полномочий обязательны для всех без исключения государственных органов, общественных объединений, должностных лиц, юридических или физических лиц. Информация, документы и их копии, необходимые для осуществления правосудия, представляются по требованию судей безвозмездно. Неисполнение требований и распоряжений судей влечет установленную законом ответственность". Аналогичное предписание содержится и в ч. 1 ст. 6 Закона о судебной системе.

Обобщенное знание полномочий судов (их "возможностей и способностей") не только дает представление о том, чем могут и должны заниматься эти государственные органы, но и ориентирует относительно их роли и места в системе всех учреждений, реализующих в целом государственную власть, а равно и соотношения названных выше трех ее ветвей (отраслей). Оно позволяет наполнить конкретным содержанием широко употребляемое, хотя и несколько упрощенное объяснение сути разделения властей: законодатель — законодательствует, исполнительные органы — исполняют законы, а суды— судят.

Во всяком случае, один только приведенный выше перечень судебных полномочий свидетельствует о том, что за формулой " суды судят" скрывается весьма емкая и разнообразная деятельность, которая в целом существенно отличается от того, что должны делать законодательные и исполнительные органы.

Круг судебных полномочий говорит и о том, что данная власть призвана выполнять важную и ответственную социальную функцию, не менее значимую, чем функции, выполняемые другими ветвями власти. А это позволяет делать вывод также о равнозначности, равноправности и паритетности всех ветвей власти.

Такой вывод до сравнительно недавнего времени считался ошибочным, противоречащим основной государственно-политической установке, выражавшейся в словах "Вся власть Советам". Сообразно с этим у судов не было многих из перечисленных полномочий. Они, к примеру, же могли заниматься конституционным контролем, про­верять законность и обоснованность решений и действий большин­ства исполнительных органов. На них смотрели как на органы, ко­торые должны заниматься главным образом разбирательством граж­данских и уголовных дел, содействием исполнению собственных решений. Лишь в крайне ограниченных случаях им дозволялось разбирать дела об административных правонарушениях и рассмат­ривать жалобы на незаконные действия некоторых (далеко не всех) исполнительных органов.

Поворот произошел в конце 80-х — начале 90-х гг., когда ста­ло расти сознание того, что правовое государство без полноценной судебной власти немыслимо. С этого времени и активизировался процесс принятия конкретных мер, направленных на повышение авторитета судов. Это проявилось не только в совершенствовании порядка подбора и формирования судейского корпуса, создании условий для его независимости, повышении материальной обеспе­ченности, установлении ответственности за неуважение к суду, но и в существенном расширении судебных полномочий.