Глава 3. Особенности ответственности владельцев транспортных
средств.
3.1.Субъективные основания ответственности за вред, причиненный транспортным средством как источником повышенной опасности.
В предыдущей главе мы установили признаки источника повышенной опасности, сформулировали определение его понятия, выявили правовую природу транспортного средства как источника повышенной опасности. И вместе с тем, говоря об определении понятия ИПО, невозможно не затронуть проблему общих оснований ответственности за причинение вреда, а также в частности соотношение ст. ст. 1064 и 1079 Гражданского кодекса РФ.
Решение поставленной проблемы зависит от ответа на следующие вопросы.
1. Ответственность за причинение вреда по ст. 1079 ГК РФ установлена как за вину, так и без вины? Ведь оба эти начала ответственности отражены в ст. 1064 «Общие основания ответственности за причинение вреда» ГК РФ. А в п. 1 ст. 1079 ГК РФ законодатель установил, что «юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих…, обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего».
2. Либо - только без вины? Учитывая то, что законодатель следующим образом сформулировал возможность возмещения вреда при наличии второго из этих начал: «Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда» (второе предложение п. 2 ст. 1064 ГК РФ).
Правильные ответы на поставленные вопросы, в свою очередь, как мы полагаем, коренятся в системном подходе к исследованию деликтных обязательств.
Причинение вреда другому лицу - одно из оснований возникновения обязательств (п. 2 ст. 307 ГК РФ).
Вопрос об основаниях гражданско-правовой ответственности вследствие причинения вреда вызывал и вызывает дискуссию в цивилистической науке.
В литературе, как отмечают В.Т. Смирнов, А.А. Собчак, довольно прочно утвердилось положение о том, что основанием деликтной ответственности является состав гражданского правонарушения как совокупность определенных признаков[135]. Как мы отмечали в первой главе, в качестве таких признаков рассматриваются: 1) вред; 2) противоправность причинителя вреда; 3) причинная связь между этим поведением и наступившим результатом - вредом (объективные признаки) и 4) вина причинителя вреда (субъективный элемент). Споры же ведутся главным образом о том, является ли состав правонарушения не только общим, но и единственным основанием деликтной ответственности, во-первых, и какие признаки этого состава необходимы для возникновения ответственности, во-вторых.
По мнению одних авторов, состав гражданского правонарушения является не только основным, но и единственным основанием ответственности, а в тех случаях, когда нет полного состава правонарушения, нельзя говорить и об ответственности причинителя вреда. «При отсутствии законченного состава правонарушения, - пишет, в частности, С.С. Алексеев, - лицо не может быть привлечено к гражданской ответственности»[136]. Другие авторы (а их большинство) считают, что состав правонарушения, порождающий гражданско-правовую ответственность при причинении вреда, может быть как полным, так и ограниченным или усеченным. Это касается такого признака правонарушения, как вина причинителя вреда[137].
Результатом указанного различия во взглядах на основания гражданско-правовой ответственности является продолжающаяся до сих пор дискуссия о том, на каких началах строится ответственность за причинение вреда по гражданскому праву и можно ли вообще считать ответственное возложение обязанности возместить вред, если его причинение не является результатом виновного поведения правонарушителя. Отсюда различие во взглядах и появление различных теорий об основаниях ответственности за причинение вреда. Господствующей среди них является теория «вины с исключением», или, иначе, теория «стимулирования» (М.М. Агарков, В.И. Серебровский, Б.С. Антимонов, Е.А. Флейшиц, А.М. Белякова и др.)[138].
Близко к ней примыкает так называемая теория «двух начал», которую мы и разделяем. Опираясь на положения закона и широкое распространение на практике случаев причинения вреда ИПО, применительно к которым и установлена ответственность без вины, автор этой теории К.К. Яичков указывал, что ответственность возможна как за вину, так и без вины. Оба эти начала ответственности отражены в законе. Поэтому нет никаких оснований утверждать, что вина как одно из этих начал - главное, определяющее, исходное по сравнению с другим - причинением[139] (отсюда название теории – «двух начал»).
При всех различиях в обосновании ответственности при невиновном (случайном) причинении вреда общим для этих теорий является исходное положение авторов - ответственность может наступить 1) не только за вину, но и 2) без вины (за случайное причинение вреда).
Другие авторы (Н.С. Малеин, О.Э. Лейст, О.А. Красавчиков, В.А. Ойгензихт и др.), исходя из принципа «без вины нет ответственности»[140], являются сторонниками концепции - теории исключительно виновного начала, или теории вины и риска. Они исходят из единства или во всяком случае тождественности признаков состава гражданского и уголовного правонарушения и тождественности функций, выполняемых гражданско-правовой и уголовно-правовой ответственностью. Сторонники этой теории, как продолжают В.Т. Смирнов, А.А. Собчак, забывают о 1) различиях, существующих между мерами уголовно - и гражданско-правовой ответственности, 2) их задачами и 3) функциями, а также 4) методах воздействия на правонарушителя. А эти различия не могут не отражать особенностей и в основаниях их применения[141].
Однако в юридической литературе и судебной практике распространено мнение о том, что ответственность по ст. 1079 ГК РФ за вред, причиненный ИПО, наступает независимо от вины владельца ИПО, т.е. как за случайное, так и за виновное причинение. Следует отметить, что такого мнения придерживаются подавляющее большинство исследователей. К ним относятся, в частности, Б.С. Антимонов[142], А.М. Михайлич[143], В.Т. Смирнов, А.А. Собчак[144], А.П. Сергеев[145], К.Б. Ярошенко[146], И.Ш. Файзутдинов[147].
Любопытно привести доводы одного из основоположников такого мнения. Так, Б.С. Антимонов утверждает, что «виновное поведение владельца «источника повышенной опасности» (или агентов этого владельца) вовсе не преобразовывает ответственность по ст. 404 ГК РСФСР в ответственность по началу вины. Ответственность по ст. 404 ГК независима от моментов вины и основана на ином принципе»[148]. Через два десятка страниц автор продолжает: «...вред, причиненный автомобилем в движении, всегда должен рассматриваться в соответствии со ст. 404 ГК, что переход на ст. 403 ГК здесь невозможен ни при каких обстоятельствах. Такое решение имеет особенный интерес: в нем отвергнут казуистический подход к выявлению «опасности» определенной деятельности в конкретном случае»[149]. Вместе с тем на следующей странице Б.С. Антимонов уточняет: «законодатель в ст. 404 ГК имеет в виду в качестве типического случая ответственности невиновное причинение вреда. Поэтому даже в случае отклонения, когда к вредоносности определенной деятельности присоединяется еще и виновное поведение лиц, эксплуатирующих машины, законодатель не допускает перехода к правилам ст. 403 ГК. Даже виновный владелец «источника повышенной опасности» отвечает по ст. 404 ГК, поскольку вред причинен именно источником повышенной опасности»[150].
Обратимся к судебной практике по конкретным делам в интересующем нас плане. Не случайно, она, как теперешняя (со времени вступления в действие ГК РФ), так и прежняя (в период действия ГК РСФСР 1964 г.), противоречива.
Суды, руководствуясь принципом вины при решении вопроса об основаниях ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, ссылаются на разные статьи ГК РФ (ГК РСФСР) либо их сочетание.
Например, 10 мая 2003 г. произошло ДТП, в результате которого имуществу Х. и К. был причинен вред. Виновным признан водитель Б., управлявший автомобилем ЗИЛ-130 (принадлежащим УГПС РО МЧС России). Выезжая на тушение пожара, он не справился с управлением, допустил столкновение со стоявшим на тротуаре автомобилем «Вольво-760» (принадлежащим Х. на праве собственности), которому причинены механические повреждения. Кроме того, в результате данного ДТП были повреждены забор, калитка и ворота дома, принадлежащего К. Основывая свое решение на принципе вины, Ленинский районный суд г. Ростова-на-Дону решением от 10 ноября 2003 г. удовлетворил требования истцов в полном объеме, сославшись на ст. ст. 1064 и 1079 ГК РФ[151].
Аналогичное, со ссылкой на ст. ст. 1064, 1079, 1101 ГК РФ, решение от 10.09.2002 было принято Котовским городским судом Тамбовской области по иску М. к К. о возмещении материального вреда в сумме 42399 рублей и компенсации морального вреда в сумме 4000 рублей, причиненных ДТП. Любопытны как фабула этого дела, так и решения судебных органов, принятые по нему.
По утверждению М., около 23 час. 29.09.2001, управляя автомобилем ВАЗ-2108, двигаясь в попутном направлении, из-за отсутствия технической возможности избежать наезда, совершил его на стоявший на проезжей части дороги трактор ЮМЗ с прицепом, водитель которого при вынужденной остановке при отсутствии на нем аварийной сигнализации не успел выставить знак аварийной остановки. В результате этого автомобилю причинены технические повреждения на сумму 42399 рублей, а М. причинен легкий вред здоровью.
Кассационным определением от 18.12.2002 решение суда было отменено, а дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд. Поскольку, как указано в нем, вывод суда о виновности ответчика в совершении ДТП основан на односторонне исследованных обстоятельствах дела. Как следовало из объяснения М. в суде кассационной инстанции, он непосредственно перед ДТП был ослеплен двигавшимся навстречу автомобилем и некоторое время ничего не видел. Когда же видимость восстановилась, он уже не имел технической возможности произвести торможение. При указанных обстоятельствах суд обязан был проанализировать действия всех участников ДТП на предмет установления причинной связи между их действиями и наступившими последствиями, основываясь при этом на предписании норм Правил дорожного движения.