При новом рассмотрении дела решением от 14.07.2003 того же суда иск М. оставлен без удовлетворения. Суд пришел к выводу, что ответчик не может нести ответственность по ст. 1064 ГК РФ, т.к. допущенные им нарушения не находятся в причинной связи с наступившими последствиями. М. при возникновении опасности - ограничение видимости из-за дальнего света фар встречного автомобиля ВАЗ-21010 не предпринял всех возможных мер к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства, вследствие чего допустил наезд на стоявший на проезжей части дороги трактор с прицепом. М. располагал реальной возможностью остановить свой автомобиль, т.к. обнаружил опасность для движения на расстоянии 150 - 200 метров (столько он двигался с ближним светом до наезда), а остановочный путь его автомобиля при скорости движения 70 км/час составляет 60,4 м.
При новом кассационном рассмотрении дела решение суда оставлено без изменения, а кассационная жалоба М. - без удовлетворения[152].
Другой пример. 14.07.1994 Ш., управляя автомашиной, нарушил Правила дорожного движения и совершил наезд на Ч., который от полученных травм скончался. Приговором Промышленного районного суда г. Самары от 06.03.1995, вступившим в законную силу, его вина в смерти кормильца установлена. Решением от 07.06.1996 тот же суд по иску Ч. к Ш. взыскал в ее пользу в счет возмещения вреда, причиненного смертью кормильца, ежемесячные платежи на содержание дочери Светланы, однако сославшись при этом только на ст. 454 ГК РСФСР[153].
Аналогичный разброс в части квалификации подобных дел имел место в судебной практике и при действии прежнего ГК РСФСР 1964 г.
Рассматривая дело по иску Л. к производственному объединению «Мосавтотранс» о возмещении вреда, причиненного в результате столкновения автомашин, Фрунзенский районный суд г. Москвы признал, что в произошедшей аварии виновен водитель ответчика, и, соответственно, удовлетворил требования истца в полном объеме. Основывая свое решение на принципе вины, районный суд вместе с тем сослался на ст. 454 ГК РСФСР 1964 г. (соответствующую ст. 1079 ГК РФ)[154], которая построена на ином принципе - ответственности без вины.
В решениях по ряду дел того же суда: по иску Ш. к АТК-21 о взыскании 265 рублей; по иску Б. к 13 таксомоторному парку о взыскании 647 рублей; по иску З. к 4-му таксомоторному парку о взыскании 790 рублей, которые также основаны на принципе вины, в качестве юридического обоснования указана ст. 444 ГК РСФСР 1964 г. (ст. 1064 ГК РФ)[155].
Наконец, в решении по делу К. к таксомоторному парку о взыскании 105 рублей, вынесенному в полном соответствии с принципом вины, содержится ссылка на ст. ст. 444 и 454 (т.е. ст. 1064 и ст. 1079 ГК РФ)[156].
Какой же из этих вариантов юридического обоснования вынесенных судебных решений отвечает правильному разрешению по существу дел указанной категории?
Отвечая на поставленный вопрос, член Московского городского суда Г.Н. Гусева и кандидат юридических наук К.Б. Ярошенко пишут: «во всех перечисленных случаях необходимо руководствоваться двумя нормами: статьей 444 ГК РСФСР и статьей 454 ГК РСФСР. Очевидно, в мотивировочной части решения должны содержаться ссылки на обе эти нормы. Возможность такой двойной ссылки объясняется отсутствием коллизии между этими нормами, поскольку в рассматриваемом случае статья 454 ГК определяет субъекта ответственности, а статья 444 ГК - основания его ответственности перед потерпевшим - владельцем источника повышенной опасности для окружающих»[157].
По нашему мнению, нельзя согласиться с таким ответом по соображениям, изложенным ниже. Думается, что при возмещении вреда по принципу вины ссылка должна делаться лишь на ст. 1064 ГК РФ. Поскольку, исходя из теории «двух начал» ответственности в деликтных обязательствах, особенностей проявления (реализации) специфической вредоносности ИПО, смысла введения в закон ст. 1079 ГК РФ, можно сделать вывод о том, что ответственность за вред, причиненный действием ИПО, может наступать только за случайное причинение вреда. Если вред причиняется виновно (умышленно или неосторожно), скажем, движущимся автомобилем, то ответственность причинителя вреда должна наступать по ст. 1064 ГК РФ. Поскольку в этом случае автомобиль не является ИПО вследствие отсутствия у него одного из существенных признаков, присущих каждому ИПО, - неподконтрольности его человеку. «Двойная ссылка» вообще исключается, т.к. не может одна статья определять субъекта ответственности, а другая - основания этой ответственности. Этот довод покоится не только на правилах законодательной техники, но и на элементарной логике.
Особого, на наш взгляд, паллиативного и противоречивого, мнения относительно рассматриваемой проблемы придерживается В.М. Болдинов. Он пришел к выводу, что «...с субъективной стороны поведение владельца источника повышенной опасности, явившееся причиной возникновения вреда, может иметь характер лишь неосторожности или случая. Применение правил ст. 1079 ГК при умышленном причинении вреда исключено, и, наоборот, при применении норм об ответственности за причинение вреда источником повышенной опасности недопустимо применение норм, в которых речь идет об осознанном причинении вреда (ст. ст. 1066, 1067 ГК и др.)»[158].
Еще ранее в литературе рядом авторов высказано мнение о недопустимости квалификации случаев умышленного причинения вреда вредоносными объектами по статье об ответственности за причинение вреда ИПО. Так, В.А. Рахмилович считает, что смысл этой статьи «состоит в возложении на владельца источника повышенной опасности обязанности возмещения сопутствующего деятельности этого источника вреда. Намеренное же (а мы думаем, что и неосторожное.) причинение вреда источником повышенной опасности юридически не отличается от намеренного (и неосторожного) причинения вреда любым другим способом; намеренное (и неосторожное) причинение увечья наездом автомашины ничем с интересующей нас точки зрения не отличается от намеренного (и неосторожного.) причинения увечья топором или поленом. В этом случае машина не является источником повышенной опасности, действует не в качестве такового... Именно поэтому при намеренном (и неосторожном.) причинении вреда машиной, которая обычно является источником повышенной опасности, отвечать за этот вред должно умышленно (неосторожно) действовавшее лицо, а не владелец источника повышенной опасности»[159]. С ним солидаризуются Л.С. Гильдерман[160], В.В. Ровный[161].
И наоборот, не представляется возможным согласиться с мнением А.М. Беляковой, критикующей эту точку зрения В.А. Рахмиловича, которая утверждает: «когда законодатель относит тот или иной предмет к числу источников повышенной опасности, он учитывает вредоносный его характер. Вредоносность же источника повышенной опасности при умышленном причинении вреда усиливается. Нецелесообразно поэтому предмет, вредоносность которого возросла в связи со злонамеренным его использованием, исключить из числа источников повышенной опасности[162].
В.В. Ровный даже предлагает подумать над возможностью ограничения действия ст. 1079 ГК случаями исключительно невиновного причинения вреда[163]. Это предложение нам представляется разумным.
Однако В.М. Болдинов не видит оснований для подобного изменения закона[164]. Во-первых, потому, что «все-таки при неосторожном (даже грубо неосторожном) деликте поведение непосредственного причинителя вреда не обусловлено противоправной целью, т.е. не направлено на вредоносный результат, а следовательно, не противоречит общей цели повышенно опасной деятельности[165]. Во-вторых, «кроме того, при воплощении в жизнь данного предложения, в случае самовольного использования работником вредоносного объекта (например, автомашины) в личных целях и при неосторожном причинении вреда последним, работодатель не будет отвечать ни по ст. 1079, ни по ст. 1068, в результате чего может пострадать потерпевший, так как ему придется взыскивать ущерб с гражданина, финансовые возможности которого обычно не столь высоки. В условиях же действующего законодательства работодатель все равно будет отвечать за такой вред как владелец источника повышенной опасности»[166].
Полагаем, что в приведенных А.В. Рахмиловичем примерах имеются основания исключить из числа ИПО названные предметы, а причинение ими вреда при изложенных обстоятельствах подлежит квалификации по ст. 1064 ГК РФ вследствие подконтрольности этих предметов человеку. Поскольку подконтрольный человеку объект является обычным средством причинения вреда.
Не случайно К.К. Яичков в свое время отмечал, что «в Основах предусматриваются два аналогичных (ст. ст. 403, 404 ГК РСФСР 1922 г.) общих (генеральных) состава гражданского правонарушения, возникающих вследствие причинения вреда (ст. ст. 88 и 90). Наименование первой статьи неточно, поскольку ответственность за вред, причиненный в связи с использованием источника повышенной опасности, как общее правило наступает независимо от вины лица, использовавшего данный источник. Поэтому общие условия ответственности в последнем случае предусмотрены не в ст. 88, а в ст. 90 Основ, установившей ответственность лица, использовавшего источник повышенной опасности, независимо от его вины в причинении вреда[167].