Миф: на современном этапе домашнее насилие – большая редкость.
Факты: насилие в семье – весьма распространенное явление, оно занимает одно из первых мест среди различных видов преступности, и, по данным отечественной статистики, каждая третья женщина подвергается насилию в семье.
Миф: когда у мужчины не хватает слов, он говорит кулаками.
Факты: нет подтверждения тому, что мужчины, применяющие насилие, были бы менее способны к словесному самовыражению, чем другие. Это лишь миф, основанный на другом устойчивом убеждении, согласно которому, женщина всегда одержит победу над мужчиной в словесном поединке, поэтому мужчина вынужден прибегать к более тяжелым аргументам.
Миф: женщина сама провоцирует взрыв насилия.
Факты: это самое обычное и наиболее распространенное заблуждение. В соответствии с ним, женщина провоцирует мужчину, начиная его ругать, пилить, высказывать замечания, жаловаться на что-нибудь или требовать чего-нибудь. Со временем женщины все же обнаруживают, что не в состоянии избежать или прекратить проявляемое мужчиной насилие, пытаясь угадать его желание или подчиняясь его требованиям.
Миф: мужчина проявляет насилие, так как у него было трудное детство.
Факты: действительно, 40% мужчин, которые подвергают насилию своих жен, наблюдали такую же модель поведения дома в детстве. Родители выступают в глазах детей в качестве объекта для подражания, в качестве идеалов мужчины и женщины. Однако трудные переживания в детстве не могут быть причиной, из-за которой можно было бы снижать степень ответственности или считать совершение насилия допустимым. Взрослый человек в состоянии сам контролировать свою жизнь и нести ответственность за то, что он делает. Многие женщины, переживающие насилие со стороны супруга, со временем начинают испытывать чувство враждебности к своим детям, поскольку состояние стресса истощает необходимые для них жизненные силы, и на материнскую любовь и заботу сил просто не остается. Очень часто женщину останавливает страх разрыва, поскольку супругу, применяющему насилие, по его же собственному мнению, больше нечего терять, если женщина его оставит, поэтому он готов на бессмысленные отчаянные поступки для предотвращения разрыва. Поэтому женщина вынуждена долгое время жить в страхе, особенно если мужчина занимает хорошее социальное и материальное положение, то последствия разрыва для женщины оказываются очень тяжелыми. Она может лишиться своих социальных связей, материальной обеспеченности, а также утратить права опекунства над своими детьми.
МИФЫ О СЕКСУАЛЬНОМ НАСИЛИИ
Миф: изнасилование совершается внезапно, в плохих районах, в темных переулках, незнакомцами
Факты: Согласно статистическим данным небольшой процент насилия над детьми совершается вне дома; 20% насильников — это родители, 20% — близкие родственники (братья, сестры, мачехи/отчимы, дяди, тети). 45% насильников — это хорошо знакомые ребенку люди — друзья дома, соседи, репетиторы, помощники по дому.
Из зарегистрированных изнасилований 50% совершено днем, в домах, в благополучных районах.
Большинство изнасилований планируется. Во многих случаях насильниками являются родственники, друзья или знакомые жертвы.
Специалисты (юристы, педагоги, гинекологи, педиатры) утверждают, что подавляющее большинство детских изнасилований происходит в семьях.
Миф: Сексуальное насилие совершается только над девочками
Факты: Действительно девочки чаще являются жертвами сексуального насилия, но мальчики нередко становятся объектом сексуального насилия. Насилие совершается над детьми любого возраста, но наиболее уязвимый для семейного сексуального насилия возраст 6-9 лет.
Миф: Только мужчины совершают сексуальное насилие
Факты: В 80% случаев действительно насильниками являются мужчины, но оставшиеся 20% — это женщины, при этом 14% совершают насилие по отношению к мальчикам, а 6% — по отношению к девочкам. Сексуальное насилие со стороны матери влечет за собой еще более разрушительные последствия для развития ребенка, т.к. материнская фигура и ее любовь гарантия безопасности и благополучия. Вместо любви и доверия к матери ребенок испытывает чувство ненависти.
Миф: сексуальным надругательствам подвергаются только молодые, хорошенькие женщины.
Факты: известны многочисленные факты, что изнасилованию подвергаются дети от 6 месячного возраста и пожилые люди в возрасте до 93 лет. Внешность и стиль одежды, как и социальный статус, образование, уровень обеспеченности не имеют значения для насильника.
Миф: изнасилование совершается внезапно под влиянием минуты, в плохих районах, в темных переулках, незнакомцами. Насильника всегда можно узнать по внешнему виду.
Факты: согласно статистике, большинство случаев изнасилования происходит дома или на работе со знакомыми и близкими людьми. Внешность насильника никогда не говорит о его склонности к насилию.
Миф: женщины втайне хотят, чтобы их изнасиловали, поэтому они ведут себя и одеваются соблазнительно.
Факты: ни одно человеческое существо не заслуживает насилия. Однако в реальности обидчик всегда найдет оправдание своим действиям, независимо от того, как вела себя жертва.
Миф: многие женщины не сообщают об изнасиловании, думая, что они сами спровоцировали его.
Факты: решение о том, заявлять в милицию или нет, зависит от разных причин, включая ожидаемую реакцию семьи, друзей, от социального положения, от уверенности, что милиция все равно не поможет и т.д.
МИФЫ О НАСИЛИИ НАД ДЕТЬМИ
Миф: Только половой акт может нанести ущерб ребенку
Факты: Когда ребенок подвергается любому виду сексуального насилия, он испытывает эмоциональную травму, утрачивает ощущение безопасности, возможности построения теплых доверительных отношений с родителями. Взрослые перестают быть для ребенка образцом для подражания, что затрудняет развитие ребенка. Дети, подвергшиеся насилию, испытывают страх, вину, тревогу, ненависть.
| Помыслить насилие Я хочу предложить вам рассматривать данное выступление -- не как связный дискурс о насилии, не как целостный доклад со стержневой проблематикой, но как введение, цель которого -- поиск общего языка семинара. Фрагментарность моего выступления носит принципиальный характер, ибо я предлагаю считать, что "насилия не существует" -- до тех пор, пока мы дискурсивно его не оформим в ходе наших встреч, утверждая вездесущность насилия и сомневаясь в нем одновременно. Тема насилия далеко не нова (напротив, это один из наиболее архаичных культурных топосов и объектов философского анализа) и сказать нечто свежее о насилии будет трудно. Однако я вовсе не отказываюсь от "архивных" подходов к этой проблематике, наоборот -- их следует постоянно иметь в виду в качестве культурно-исторического фона. Сама формулировка темы моего сообщения отсылает к целому ряду хорошо известных культурологических и философских концепций, определяющих культуру как репрессивный механизм. В самом общем плане их содержание сводится к нескольким основополагающим тезисам. Теория "естественного права" объясняла появление государства как следствие попытки решить на определенном историческом этапе проблему насилия путем передачи права на него соответствующему органу. Насилие сопровождало культуру с момента ее появления. Культура начинается с запрета -- с табу на инцест (психоанализ, культурная антропология), последовавшего за актом чрезвычайной агрессии (Фрейд [1]), функция табу -- сдерживание насилия (Батай). Формирование самости (главной черты "человечности") так же невозможно без насилия -- по отношению к природе, другим людям и собственному телу. Так, М.Хоркхаймер и Т.Адорно [2] утверждали, что первым историческим актом (актом отчуждения от природы) стало выделение индивида из матриархатно-родового, то есть природного целого. Человек оказался расколотым на природное и не-природное в самом себе. Не-природное, то есть самость индивида, возникло в результате раскола между индивидом и "внешней природой", которая начала выступать как нечто, все более чуждое индивидуальному Я. Индивидуальность (самость) сразу же проявилась как воля к власти, желание насилия. С этого момента начала свой отсчет "роковая" диалектика -- авантюра просвещения. Этот акт индивидуализации ознаменовал порождение эксплуататорского отношения к природе (как внешней, так и внутренней) и к другому человеку. Пробуждение субъекта покупалось ценой признания власти как коренного принципа всех отношений в социуме. Однако, по мере того, чем больше человек овладевал, подчинял себе природные силы, тем дальше она от него отчуждалась. Эта все более обнажавшаяся "внешнесть" и чуждость природы породила в человеке древний "ужас", аналогичный тому, который должно быть испытывал первобытный человек при столкновении с чем-то необъяснимым и непостижимым. Страх самости перед природой (который, по мысли Хоркхаймера и Адорно, явился также и основанием для рождения мифа, а затем философии, позднее науки и других форм заклятия, заговоривания того самого ужаса) состоит в том, что человек боится утратить свою индивидуальность, упасть, вернуться обратно в теперь уже чуждую ему природу. Используя фрейдовские мотивы, франкфуртские теоретики сравнивают отношение "самости" человека к природе с отношением садиста к своей жертве. Садист ненавидит свою жертву тем больше, чем изощреннее он ее унижает и чем глубже причиняемая им боль. Насилие, как отмечают франкфуртские диалектики, не рождает близости, и не восстанавливает родства. В последние десятилетия проблема насилия была фактически узурпирована феминистскими теоретиками (включая, как мы увидим позднее, анализ проблемы визуального насилия) -- что вполне объяснимо стремлением оказать непосредственное воздействие на повседневные практики насилия, сделать их видимыми. Работы Фрейда, Леви-Стросса, Франкфуртской школы были переосмыслены в свете фундаментальной бинарной оппозиции мужского и женского. Так, по мнению Терезы де Лауретис, если рассматривать разнообразные проявления насилия в самом общем плане, то может показаться, что существуют два (точнее, оба) вида насилия: мужской и женский. То есть, закон полагает, что "жертвами" (объект, над которым или по отношению к которому содеяно насилие) этих разновидностей насилия являются в равной мере мужчины и женщины, тот же принцип "гендерной симметрии" распространяется и на его субъектов.[3] Однако закон при ближайшем его рассмотрении "лицемерит" (благодаря языку, которым он оперирует), ибо в основном речь идет о насилии, понимаемом имплицитно как мужское: женскому насилию (то есть совершаемому женщинами) в языке нет места, оно никак дискурсивно не оформлено, зато в "женских" терминах описываются акты насилия и его объекты. Мужская доминанта явственно проступает в анализе дискурсивного оформления "насилия". И это касается отнюдь не только языка уголовного права, но также распространяется на повседневный язык и даже на науку. Рассуждая о специфической риторике насилия, пронизывающей дискурс ученых, который описывает их столкновение с неизвестным, феминистский эпистемолог Эвелин Фокс Келлер находит периодически повторяющиеся мотивы завоевания, господства и агрессии, отражающие изначально соперническое отношение к объекту исследований [4], при этом имеет место отождествление научного мышления (его логики) с мужским началом, а предметной сферы (объекта науки) -- с женским: тезис "знание -- сила" оптимистически предваряет возможность "целомудренного и законного брака между Разумом и Природой" (Ф.Бэкон), что не противоречит , а лишь освящает желание ученого "овладеть" или "проникнуть" в тайны природы [5]. Кстати, насилие над женщиной и насилие над природой воспринимались зачастую как явления однопорядковые (оба вида насилия взаимно поддерживают и оправдывают друг друга) -- насилие над Природой-как-над-женщиной и VS является одним из наиболее распространенных культурных мотивов, агрессивность которого, как правило, не бросается в глаза -- именно в силу привычки |