Таким образом, лицо наделяется статусом подозреваемого не исключительно при возникновении процессуальной правоспособности, а при фактическом признании органом уголовного преследования наличия у лица процессуальной дееспособности.
Например, при задержании лица, подозреваемого в совершении преступления, сначала происходит фактический захват, затем доставление, а уже после этого составляется протокол задержания, в котором разъясняются права и обязанности подозреваемого. В данном случае лицо наделяется процессуальным статусом с момента объявления сущности сомнения, объяснения прав и обязанностей, то есть с момента признания наличия процессуальной дееспособности подозреваемого путем составления протокола задержания. В теории существует точка зрения, согласно которой лицо приобретает дееспособность, а равно и статус подозреваемого с момента устного объявления в соответствующей форме ему имеющегося подозрения (утверждение органа уголовного преследования о причастности лица к совершенному преступлению)[7]. Однако я не могу разделять данное мнение, так как в подобной ситуации наделение лица статусом подозреваемого будет полностью зависеть от воли органа предварительного расследования, что возможно будет очередной предпосылкой для нарушений прав преследуемых лиц.
В УПК РФ не закреплен механизм обеспечения соблюдения прав лица при фактическом задержании и доставлении, следовательно, оно не может лично воспользоваться своими правами как участник уголовного процесса. Поэтому у лица возникает процессуальная дееспособность подозреваемого с момента составления протокола задержания, вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, применения меры пресечения. Именно с этого момента подозреваемый наделяется соответствующими правами для защиты своих прав и законных интересов (ст. 46 УПК РФ).
В УПК РФ предусмотрен различный порядок проведения следственных действий в отношении подозреваемых, а следовательно, предусмотрены различные виды дееспособности. Так, согласно ч. 6 ст. 113 УПК РФ ("Привод") не подлежат приводу несовершеннолетние в возрасте до 14 лет, беременные женщины, а также больные, которые по состоянию здоровья не могут оставлять место своего пребывания (см. также ч. 2 ст. 108 УПК РФ "Заключение под стражу", ст. 423 УПК РФ "Задержание несовершеннолетнего подозреваемого. Избрание несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому меры пресечения", ст. 425 УПК РФ "Допрос несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого").
Таким образом, процессуальная дееспособность может быть ограничена возрастом либо наличием психического расстройства, решением компетентных органов государства в определенных случаях, полом, состоянием здоровья[8].
Кроме того, дееспособность у участника судопроизводства может полностью отсутствовать. В качестве примера можно привести тот факт, что совершение общественно опасного деяния лицом, находящимся в состоянии невменяемости, либо лицом, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делает невозможным назначение наказания и его исполнение (ч. 1 ст. 433 УПК РФ).
Анализ норм действующего УПК РФ свидетельствует о том, что объем правоспособности и размер дееспособности могут быть реализованы лицом максимально полно. Это возможно при полной процессуальной дееспособности подозреваемого. В этой связи правильно и допустимо будет использовать обобщающий термин "процессуальная правосубъектность".
Кроме определения момента появления правосубъектности, учитывая то, что подозреваемый является кратковременной и исключительной фигурой, важным было бы определить обстоятельства, при которых лицо перестает быть таким участником.
Анализ действующих норм УПК РФ позволяет сделать вывод, что лицо утрачивает статус подозреваемого в следующих случаях:
1) при вынесении постановления о прекращении уголовного дела (ст. 24, 25, 213 УПК РФ);
2) при вынесении постановления о прекращении уголовного преследования (ст. 27, 28, 213, 439, 443 УПК РФ);
3) при вынесении постановления о привлечении его в качестве обвиняемого (ст. 171 УПК РФ) либо при составлении обвинительного акта (ст. 225 УПК РФ).
Однако наряду с указанными случаями некоторые ученые указывают на то, что момент прекращения нахождения лица в качестве подозреваемого должен быть связан еще и с прекращением применения к нему задержания или какой-либо из мер пресечения, когда данные меры послужили основанием для признания лица подозреваемым[9].
Кроме того, истечение сроков задержания или применения мер пресечения без вынесения постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования как основания для снятия статуса подозреваемого с лица лишает его возможности реализовать в уголовном судопроизводстве право на реабилитацию. Это обусловлено тем, что орган уголовного преследования должен вынести обоснованное решение, признающее факт нарушения прав подозреваемого при применении в отношении его соответствующей меры принуждения.
Таким образом, нельзя отождествлять сроки нахождения подозреваемого в уголовном процессе со сроками применения в отношении его мер уголовно-процессуального принуждения, которыми он был вовлечен в процесс.
Рассматривая следующий элемент уголовно-процессуального статуса подозреваемого - "законные интересы", необходимо отметить, что под ними понимают такие интересы, которые непосредственно не выражены в законных субъективных правах и обязанностях, не закреплены в законодательной форме. Законный интерес есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, где отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц, но при этом не противоречащая нормам уголовно-процессуального права и общеправовым принципам.
Значение данного элемента для процессуального статуса подозреваемого велико. Как нам кажется, законные интересы содействуют совершенствованию уголовно-процессуального законодательства, так как позволяют вскрыть резервы действующего законодательства в части регламентации вопросов, касающихся охраны интересов подозреваемого. То есть постоянное признание судебной практикой каких-либо интересов законными и общезначимыми становится предпосылкой для формирования соответствующего субъективного права у подозреваемого.
В этой связи для исследования понятия "субъективные права" можно провести различие между ними и законными интересами. Так, субъективное право может быть реализовано в любой момент времени, так как оно закреплено в соответствующих нормах УПК РФ (интересы, согласно УПК РФ, не гарантированы конкретной правовой нормой).
Говоря о признаках такого элемента уголовно-процессуального статуса, как права, следует раскрыть их признаки: гарантированность конкретной процессуальной нормой в виде корреспондирующих с ними обязанностей органов уголовного преследования, определенность и конкретность.
Различия между субъективными правами и законными интересами состоят в том, что: 1) они не совпадают по своей сущности, ибо законный интерес, в отличие от субъективного права, есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, в которой отсутствует указание действовать строго определенным в законе образом и требовать должного поведения от других лиц; 2) в законных интересах опосредуются только те запросы, которые нельзя еще обеспечить материально, финансово; 3) в законных интересах опосредуются стремления, которые право не успело трансформировать в субъективные права в связи с быстро развивающимися общественными отношениями; 4) в законных интересах отражаются менее значимые и существенные потребности; 5) законные интересы в большинстве своем формально в законодательстве не закреплены, не имеют четкой системы, менее конкретны, определенны; 6) законные интересы менее гарантированны, выступают менее совершенной формой опосредования потребностей субъектов и т.д.
Следует иметь в виду, что рассмотренные элементы уголовно-процессуального статуса являются гарантией государства от необоснованного уголовного преследования, позволяют признать некоторые формы уголовного преследования значимыми и реальными при ограничении прав и свобод человека в нашем обществе.
По мере развития демократических начал в обществе подобные ограничения признаются существенными, государство сразу же стремится обеспечить законный и обоснованный порядок уголовного преследования путем детальной регламентации наделения лиц статусом подозреваемого, параллельно предоставляя преследуемому лицу систему прав и законных интересов в виде закрепленного уголовно-процессуального статуса.
Подобная деятельность государства может быть охарактеризована и объяснена диалектическим законом единства и борьбы противоположностей, согласно которому, насколько бы ни была детально регламентирована деятельность по осуществлению уголовного преследования лица, настолько подробно будет закреплено его процессуальное положение, а следовательно, его субъективные права.
Подводя итог приведенным мною рассуждениям о уголовно-процессуальном статусе подозреваемого, считаем необходимым сделать следующие выводы:
1. Осуществляя уголовное преследование в отношении лица, ограничиваются его права и свободы. В целях реализации принципа презумпции невиновности необходимо обеспечивать данное лицо дополнительными правами, обязанностями, то есть определять ему такое место в системе уголовно-процессуальных отношений, которое позволяет наиболее безболезненно компенсировать ограниченные права.
В этой связи юридически закрепленное положение участника в сфере уголовно-процессуальных отношений и является его уголовно-процессуальным статусом (уголовно-процессуальным положением).