"Осударь ты мой, ясен сокол, милый брат, Уж не кидайкося ты на злато-серебро, Уж не продавайко ты меня в цузи людзи", (Этногр. сборн., 1,155)
Самый брак при покупке состоял только в передаче невесты жениху. Для понятия о семье важны вопросы, кто имеет право передавать невесту и что именно передается, личность ли невесты или власть над нею. Что касается первого вопроса, то показания русского обычного права двоятся: в западных частях империи передают оба родителя, в восточных - один отец; первое совершенно согласно с двойственной формой родительской власти у славян, второе следует объяснить долговременным влиянием татар. Передается не невеста как вещь, а символы власти над нею. В различии символов выражается разная степень такой власти: так, у германцев таким символом служит меч, а у русских - плеть, т.е. в последнем случае передается не право жизни и смерти, а лишь право наказаний.
Уже в доисторическую эпоху у одного из славянских народов, а именно полян, появляется третья форма брака, основанная на свободном соглашении и на религиозных обрядах - приведение. Сущность ее, по летописи, состоит в том, что не жених идет в дом невесты за ней, а ее приводят к нему в дом, и в том, что не он платит за невесту, а за нее приносят приданое. Первой чертой приведение отличается от похищения, второй - от покупки. Но по обрядам, и сейчас сохранившимся, можно полнее восстановить эту форму: она заключается в религиозных действиях. Нынешние свадебные обряды служат самым верным и самым точным историческим свидетельством о древнеязыческой религиозной форме брака, так как в них, с одной стороны, ясно отображаются языческие религиозные обряды, которые не могли образоваться в христианское время, а с другой стороны, замечается полное сходство сримской формой брака через соп-farreatio, без всякой возможности заимствования последней славянами у древних римлян. Как известно, важную роль при конфарреации играет panis farreus, который есть не только символ общения имущественных прав в браке, но и жертва богам; такую же роль занимает в русских свадебных обрядах так называемый коровай, который есть священная жертва божеству. Затем центральным моментом религиозного заключения брака при конфарреации было посажение брачущихся на коже жертвенных животных; точно то же значение имеет у нас "сажание на посад" на шубе. Затем, как в римской конфарреации, так и у нас брак освящается молитвой и священными формулами (благословением) и употреблением символов огня и воды. Таким образом, ив языческую эпоху брак возвысился до своего последнего, т.е. религиозного значения. Жена вводимая уже существенно отличается от наложницы; брак получает прочность и обязательность не только для жены, но и в равной степени для мужа. Нет сомнения, и в языческую эпоху брак предварялся актом обручения и требовал для совершения известных условий. Но из языческих времен мы не имеем свидетельств о них: лишь отдельные, которые требовались и требуются обычным правом, могут быть отнесены ко временам язычества. Они будут указаны ниже.
2) Брак в христианскую эпоху установился постепенно в течение столетий, представляя смешанный результат действий русского обычного права, византийских светских законов и церковного права.
Обручение. Брак предваряется обручением, которое на языке обычного права называется сговор или своды. Это есть договор между сторонами о будущем совершении брака. Но взгляд церковного права и русского обычного права на обручение весьма различен: церковное право придавало обручению все более и более самостоятельное значение: между родственниками обрученных возникает свойство, препятствующее совершению брака; обручение признано нерасторжимым и получает религиозное освящение в особом обряде. Между тем, по обычному праву, этот договор есть только имущественный; неисполнение его ведет к уплате неустойки - заряда; договор облекался уже с древних времен (см. рядную Тешаты XIII в) в формальную письменную сделку - рядную запись, совершаемую в Московском государстве крепостным порядком; по ней стороны имели право иска в суде. По словам Котошихина, если отец жениха или сам жених проведает после сговора, что невеста "в девстве своем нечиста, или глуха, или нема, или увечна, и что-нибудь худое за нею проведает... и тое невесты за себя не возмет; и тое невесты отец или мать бьют челом патриарху, что он по сговору и по заряду тое невесты на срок не взял и взята не хочет; и по зарядным записям на виноватом возьмут заряд..." То же и в обратном случае - если отец невесты проведает про жениха, что "он пьяница, или зернщик, или уродлив".
Несмотря нато, что, по взгляду обычного права, обручению придана гораздо меньшая сила, на практике и в этой форме обручение вело к большим неудобствам: активными сторонами в договоре обручения являлись родители или опекуны и иногда совершали его в малолетстве обручаемых задолго до наступления брака, и этим совершенно устранялось участие в деле свободного волеизъявления брачущихся. Далее, хотя уплата заряда освобождала от необходимости совершать брак, но заряд обыкновенно назначался большой и уплата его не всегда была возможна. Относительно церковного обручения еще византийские императоры (Лев) предвидели эти невыгоды и для обручения назначали те же условия, что и для брака (возраст 14 и 12 лет); тогда церковное обручение начали совершать вместе с браком. К этому же способу прибегли (как увидим) и у нас.
Петр В., реформируя семейное право, имел перед собою двойную задачу: во-первых, лишить сговор имущественно-обязательной силы и, во-вторых, отнять у церковного обручения его религиозную обязательность. То и другое совершено указом 3 апреля 1702 г. (П. С. 3., N 1907), по которому рядные и сговорные записи велено отставить и впредь их в приказ крепостных дел не писать; а вместо этого писать расписки приданому за руками, т.е. за подписью. Таким образом, удержана одна часть прежнего договора, именно обязательство выдачи приданого, если брак состоится; заряда же (неустойки) в этих записях писать не велено. Так исчезла прежняя имущественная обязательность обручения. После Петра и последняя черта этой обязательности - роспись приданого - отменена обычаем. Но это только половина дела: оставалось церковное обручение с его обязательностью. На этот счет тот же указ продолжает: обручение должно быть за 6 недель до венчания, и "буде обручатся, а после обрученья жених невесты взять не похочет, или невеста за жениха замуж идти не похочет же, и в том быть свободе по правильному св. отец рассуждению". Такая ссылка на св. отцов, как мы видели выше, совсем не оправдывается нашей кормчей: в ней обручение имеет почти такую же силу, как и брак. По каноническим постановлениям, причины для расторжения обручения почти те же, что и для расторжения брака. Русский законодатель старается уничтожить именно эту строгость и потому определяет: "Обручение упражнятися может вин ради сицевых: аще бы жених обручил себе невесту сущу неблагообразну или во удеси коем пагубну, поврежденну, мнящи яко красна есть и благообразна, нескорбна и здрава; по обручении же аще бы уведал, яко есть безобразна, скорбна, нездрава, может от нея быти свободен". Здесь основной причиной расторжения является то, что жених плохо ознакомился с физическим видом и здоровьем невесты, или, говоря проще, ему невеста не понравилась после обручения. Это вызвано предшествовавшим состоянием дела когда обручались совсем незнакомые друг другу лица, а иногда взамен кривой, хромой или рябой невесты на смотринах подставлялась ее красивая сестра или служанка. Само собою разумеется, что при этом удерживаются и канонические причины расторжения обручения. Естественно рождается вопрос: зачем же в таком случае было удерживать обручение и еще требовать 6-недельного промежутка между ним и браком? Это опять объясняется обстоятельствами эпохи: до обручения молодые люди могли вовсе не знать друг друга; после обручения нравы того времени позволяли большую свободу обращения между женихом и невестой; и тогда могли установиться между ними симпатии или антипатии. Но этого же, конечно, можно достигнуть и без обручения: с переменой общественных нравов лица разных полов могли узнавать друг друга, и не будучи обрученными. Об этом постарался сам Петр, уничтожив азиатскую и несколько лицемерную раздельность полов в обществе, например, посредством своих знаменитых ассамблей. После него, в XVIII в., общество впало в противоположную крайность - дошло до общественной распущенности; уже нечего было заботиться, что молодые люди до брака могут не знать друг друга в лицо. В 1744 г. сделана была попытка возвратить обручению его прежнюю каноническую строгость; тогда (П. С. 3., N 9088) дела о расторжении обручения велено было представлять через синод на высочайшее усмотрение. В связи с этим вновь появились все прежние затруднения перехода от обручения к браку; но такой порядок удержался недолго: в 1775 г. существование обручения как отдельного акта было уничтожено синодским указом (П. С. 3., N 13357); с тех пор обручение стало простым церковным обрядом, который совершается вместе с самим браком, а сговор превратился в семейный обряд без всякой юридической силы.