Смекни!
smekni.com

Международное право2 (стр. 40 из 130)

Следует отметить распространение такого метода, как при­нятие в связи с заключением международного договора (одно­временно со вступлением его в силу, вскоре после этого, а по­рой и спустя длительный период его действия) специального закона или иного правового акта, определяющего порядок при­менения заключенного договора, регламентирующего меры по выполнению обязательств, вытекающих из этого договора для нашего государства. Так, после присоединения СССР к Конвен­ции по вопросам гражданского процесса было принято Поста­новление Президиума Верховного Совета СССР от 16 ноября 1967 г. о порядке применения в СССР этой Конвенции; в связи со вступлением в силу Конвенции о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются, Президиум Верховного Совета СССР издал 10 августа 1979 г. указ о порядке выполне­ния обязательств, вытекающих для СССР из этой Конвенции. Интересна судьба применения Конвенции о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под уг­розой исчезновения. Первоначально, 4 августа 1976 г., Совет Министров СССР принял постановление об утверждении Кон­венции и о мероприятиях по ее выполнению. С учетом действия ее норм и в целях проведения необходимых государственных мероприятий 13 сентября 1994 г. Правительство Российской Федерации приняло новое постановление — о мерах по обеспе­чению обязательств Российской Стороны, вытекающих из дан­ной Конвенции.

Известны многочисленные случаи применения судом при рассмотрении гражданских и уголовных дел правил договоров о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, соглашений о сотрудничестве в области социального обеспечения, об избежании двойного нало­гообложения доходов и имущества, ряда Конвенций Междуна­родной организации труда. Интересен пример разъяснения Вер­ховного Суда РФ, адресованного судам, относительно их дейст­вий в соответствии со ст. 9 Международного пакта о граждан­ских и политических правах (постановление Пленума Верхов­ного Суда РФ № 6 от 29 сентября 1994 г.).

Правоприменительные действия могут осложняться тем обстоятельством, что в отдельных случаях нормы законодатель­ства Российской Федерации, как и законодательства СССР, со­храняющие силу, и нормы международных договоров Россий­ской Федерации и СССР по одному и тому же предмету регу­лирования отличаются друг от друга, противоречат друг другу, т. е. находятся в коллизионном состоянии*. Так, ст. 360 УК РФ "Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются меж­дународной защитой" не в должной мере согласована с поло­жениями Конвенции о предотвращении и наказании преступ­лений против лиц, пользующихся международной защитой (име­ются в виду как виды действий, характеризующих состав пре­ступления, так и особенно перечень соответствующих лиц и мотивы противоправного деяния). Разрешение такой коллизии обусловлено приведением нормы закона в соответствие с нор­мой договора.


* Коллизия (лат. collisib) — столкновение.

Но существуют и принципиально иные ситуации: 1) когда норма закона вступает в противоречие с отдельными двусто­ронними договорами, сохраняя согласованность с положениями общего многостороннего договора (так, отдельные нормы совет­ского, ныне российского, законодательства о консульских отно­шениях и консульских учреждениях, будучи состыкованными с Венской конвенцией о консульских сношениях 1963 г., не со­ответствуют отдельным двусторонним консульским конвенци­ям, заключенным в различные годы Союзом ССР и Российской Федерацией, поскольку последние отражают тенденции к уни­фикации статуса консульских учреждений и консульских долж­ностных лиц и традиционного статуса дипломатических пред­ставительств и их сотрудников); 2) когда норма закона вступает в противоречие с международно-правовыми нормами, содер­жащимися только в некоторых двусторонних договорах при отсутствии единого международного регулирования (это каса­ется договоров о режиме Государственной границы с сопре­дельными странами, соглашений о сотрудничестве в области социального обеспечения, договоров о правовой помощи по гра­жданским, семейным и уголовным делам и т. д.). В подобных ситуациях не возникает вопрос о приведении закона в соответ­ствие с договорами, поскольку такие отдельные договоры за­трагивают частные аспекты локального регулирования.

В отношении всех коллизионных ситуаций принято гово­рить о приоритете ("примате") норм международного права. Действительно, к настоящему времени, начиная с принятия в 1962 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и со­юзных республик и Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик, а в российском законодательстве — с принятия в 1964 г. Гражданского кодекса РСФСР и Граждан­ского процессуального кодекса РСФСР, используется специаль­ная норма в качестве коллизионного регулятора. Сошлемся на два примера — на первую российскую норму и на одну из со­временных норм. Статья 569 ГК РСФСР (в редакции 1987 г.):

"Если международным договором СССР установлены иные пра­вила, чем те, которые содержатся в советском гражданском законодательстве, то применяются правила международного договора. Такой же порядок применяется в отношении граж­данского законодательства РСФСР, если в международном договоре РСФСР установлены иные правила, чем предусмотренные законодательством РСФСР". Новый Гражданский кодекс РФ (часть первая) 1994 г. содержит следующую формулировку:

"Если международным договором Российской Федерации уста­новлены иные правила, чем те, которые предусмотрены граж­данским законодательством, применяются правила междуна­родного договора" (ч. 2 ст. 7).

Метод индивидуализированного, воплощенного в отдель­ных законах, коллизионного решения нельзя признать опти­мальным, если учесть при этом, что в некоторых законах по­добная статья вообще отсутствует (например, как в ранее дей­ствовавшем УК РСФСР, так и в новом УК РФ, в УПК РСФСР, в Кодексе РСФСР об административных правонарушениях).

Вполне закономерно было решено придать норме о при­оритетном применении правил международных договоров кон­ституционный статус, т. е. ввести ее в Конституцию Российской Федерации в качестве общего предписания: "Если междуна­родным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются пра­вила международного договора" (ч. 4 ст. 15).

При толковании этой конституционной нормы надо иметь в виду три обстоятельства.

Во-первых, здесь, очевидно, предполагаются не всякие, а лишь те международные договоры, которые прошли процедуру ратификации в Федеральном Собрании Российской Федерации. Поскольку такая процедура предусмотрена для всех договоров,. устанавливающих иные, чем в действующих законах, правила, соответственно должна презюмироваться несопоставимость с такими последствиями закона и не прошедшего почему-либо ратификацию договора.

Во-вторых, должно быть применено расширительное тол­кование термина "закон", охватывающее все внутригосударст­венные нормативные правовые акты. При ином, буквальном, понимании возможна презумпция нераспространения данной конституционной нормы на подзаконные акты. Такое пояснение касается, в частности, нового Гражданского кодекса РФ (часть первая), в котором воспроизведение ч. 4 ст. 15 Конституции со­провождается подчеркнутым разграничением актов граждан­ского законодательства и иных актов, содержащих нормы гра­жданского права (ст. 3), что порождает неясность относительно судьбы норм "иных актов" при их коллизии с договорными нор­мами.

В-третьих, следует учитывать особый статус Конституции, хотя на международно-правовом уровне каких-либо специаль­ных норм на этот счет нет. Конституция Российской Федерации (ч. 1 ст. 15) имеет высшую юридическую силу. Соответственно в федеральном законе "О международных договорах Российской федерации" сформулировано следующее предписание (ст. 22):

"Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Рос­сийской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конститу­цию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке*". При толковании указанных статей правомерен вывод о неподчинении Конституции принципу при­оритетного применения правил международного договора в кол­лизионных ситуациях. Такой подход четко выражен в научной литературе и в комментариях к Конституции РФ.


* Сходные по смыслу тексты содержатся в Конституции Республики Бела­русь (ст. 8), Конституции Украины (ст. 9). Особо следует выделить форму­лировку ст. 151 Конституции Азербайджанской Республики: "При возник­новении противоречия между нормативно-правовыми актами, входящими в систему законодательства Азербайджанской Республики (исключая Кон­ституцию Азербайджанской Республики и акты, принятые путем рефе­рендума), и межгосударственными договорами, стороной которых явля­ется Азербайджанская Республика, применяются международные дого­воры".

В-четвертых, может возникнуть проблема в связи с более благоприятным регулированием в законе по сравнению с дого­вором. Ключом к верному решению может служить текст ч. 2 ст. 5 Международного пакта о гражданских и политических пра­вах: никакое ограничение или умаление каких бы то ни было основных прав человека, признаваемых в государстве — участ­нике Пакта, в силу закона не допускается под тем предлогом, что в Пакте не признаются такие права или что в нем они при­знаются в меньшем объеме. Несколько иная редакция этой же мысли дана в ст. 41 Конвенции о правах ребенка: ничто в Кон­венции не затрагивает любых положений, которые в большей