Отсюда ясно, что вменяемость — невменяемость — лишь частный случай наличия обсуждаемой способности у лица или ее отсутствия в связи с определенными психическими нарушениями, но только применительно к совершенным им действиям, предусмотренным уголовным законом. С этой точки зрения законодательная формула невменяемости содержит все признаки наиболее распространенного логического приема определения понятия через ближайший род и видовое отличие. Причем определяемое видовое понятие (невменяемость) подводится под ближайшее более широкое родовое (сознание или способность лица отдавать себе отчет...), а затем указываются отличительные признаки, характерные только для данного видового понятия: связь не с любыми деяниями, а только с уголовно наказуемыми; обусловленность не любыми нарушениями психической деятельности, а только болезненными, в определенной степени выраженности. Только при таком подходе каждый из критериев вменяемости — невменяемости получает свое не меняющееся в зависимости от контекста положительное содержание. Под психологическим критерием понимается наличие способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. Ее отсутствие идентифицируется с медицинским критерием, включающим все группы психических расстройств, перечисленные в законе, но в тех формах и стадиях, для которых отсутствие психологического критерия имманентно присуще. Контрадикторность понятий вменяемости — невменяемости отражается в реальных взаимоисключающих отношениях между психологическим и медицинским критериями. Вменяемость и невменяемость, будучи категориями юридическими, имеют общий юридический критерий, получающий теперь свое истинное содержание и отражающий наличие причинной связи между лицом и деянием, предусмотренным уголовным законом.
Не все виды психической патологии на сегодня можно уверенно дифференцировать подобным образом. Но это одна из важных проблем судебной психиатрии как науки развивающейся, постоянно совершенствующей свой понятийный аппарат. Разработка теории и накопление эмпирических данных позволяют постепенно уточнять связи между многообразием психических проявлений и состоянием сознания лица, с освоением в психиатрических терминах различных видов и степеней его нарушения.
Таким образом, для признания лица невменяемым необходимы юридический и медицинский критерии в их новом понимании, вменяемым — юридический и психологический. Но для того чтобы появились юридические понятия вменяемости — невменяемости, каждая пара критериев должна быть связана нейтральным по своей природе (в смысле отношения к той или иной науке) признаком. Тогда отнесение к нему фактов, полученных с помощью специальных знаний, не будет нарушением компетенции взаимодействующих специалистов. Вместе с тем данный признак должен быть обязательным для фактов, полученных как юристами, так и экспертами. Таким признаком может быть только время, являющееся обязательным атрибутом как общественно опасного деяния, так и любых других действий или же их совокупности, несущей в себе информацию о психическом состоянии лица. Определение этого состояния невозможно, да и лишено практического смысла вне конкретных временных параметров. Но время — вместе с тем самостоятельная общенаучная категория, и по своей сущности оно нейтрально в отношении юриспруденции или медицины. Следовательно, только через этот признак может проходить граница, разделяющая компетенции психиатра-эксперта и юриста. Однако отдав решение вопроса юристам, он оставил все же за экспертами право определять психическое состояние лица во время совершения общественно опасного деяния, не обратив внимания на то, что эти вопросы идентичны. Не решает проблемы и утверждение о том, что эксперты не должны констатировать невменяемость, так как они не компетентны устанавливать факт совершения общественно опасного деяния данным лицом и другие юридические признаки невменяемости. Но ведь в том-то и дело, что, определяя психическое состояние субъекта во время совершения им деяния, эксперт тем самым подтверждает не только факт его совершения данным лицом, но и совпадение по времени совершения им деяния с болезненным состоянием его психики. Выход за пределы компетенции несомненен.
В такой ситуации возможны два варианта. Первый — любое заключение эксперта относительно психического состояния и способности лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими во время совершения деяния является предположительным. Суд же, исследовав все доказательства, превращает предположение в утверждение, приходя таким образом к заключению о вменяемости — невменяемости субъекта. Второй — эксперт решает тот же вопрос, что и в первом случае, но не во время совершения данным лицом общественно опасного деяния, а в период времени, к которому относится инкриминируемое ему деяние, исходя, таким образом, из того, что причинно-следственная связь между лицом и деянием может не найти подтверждения в суде. Если же она будет доказана, то тем самым именно суд и установит совпадение по времени совершения лицом деяния с состоянием его психики в тот же период времени, решив тем самым вопрос о вменяемости — невменяемости.
Однако представляется, что оба приведенных варианта — все же лишь предпосылка полного разделения компетенции эксперта и юриста. Если исходить из того, что правильное решение вопроса может быть только одно, то должны быть тщательно изучены положительные и отрицательные стороны каждого варианта на основе предварительного решения оставшихся вне обсуждения вопросов о критериях истинности заключения психиатра-эксперта, о границах возможности и необходимости учета экспертом в своем заключении обстоятельств инкриминируемого лицу деяния, на базе тщательного анализа процесса экспертного исследования. При этом следует исходить из объектов и предмета судебно-психиатрической экспертизы, разработки оптимальных форм изложения экспертных выводов, а также изучения некоторых других тесно связанных с этим вопросов, что является предметом отдельного исследования.
3. ОТГРАНИЧЕНИЕ НЕВМЕНЯЕМОСТИ ОТ СЛУЧАЕВ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ Ч.3 СТ.20 И СТ. 22 И 23 УК РФ.
В ч. 3 ст. 20 сказано об отставании в развитии лица достигшего 16 летнего возраста на момент совершения преступления, а не о психическом расстройстве, т.е. невменяемости, хотя тоже не подлежит уголовной ответственности.
Статья 22 ч. 1 гласит: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности», а значит, данное лицо частично осознавало фактический характер и общественную опасность своих действий в отличии от невменяемости где лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий.
Состояние опьянения, вызванное употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ не освобождает от уголовной ответственности так, как опьянение не является психическим расстройством или слабоумием и лицо совершившее преступление могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) подлежит уголовной ответственности.
Когда речь идет о преступном поведении лиц с психическими нарушениями, как в психиатрической, так и в юридической литературе наряду с «психическими аномалиями» используются также понятия «пограничные состояния», «психические недостатки». Общим для всех этих понятий является то, что они охватывают психические состояния, находящиеся на грани психического здоровья и психической болезни, но не исключающие вменяемость.
С одной стороны, многие психические аномалии находятся в рамках пограничных состояний, которых большинство среди психических болезней. Пограничные формы нервно-психической патологии составляют 80%.
Я. П. Фрумкин и С. М. Лившиц считают, что пограничные состояния, помимо психопатии и неврозов, включают также и психические нарушения, связанные с соматическими расстройствами. К пограничным состояниям могут быть отнесены те психические нарушения, которые ограничиваются определенным уровнем, качеством симптомов и синдромов. Качество определяется тем, что при пограничных состояниях нарушаются лишь высшие уровни психической деятельности и развиваются психопатологические синдромы незначительной тяжести.
С другой стороны, по своей нозологической структуре психические аномалии шире пограничных состояний, они охватывают не только различные психические расстройства из числа пограничных состояний, но и включают в себя, например, алкоголизм и наркоманию.
Интерес криминологии к психическим аномалиям обусловлен тем, что из числа лиц, совершивших преступления, немало тех, у которых имеются такие аномалии. Их криминологическое изучение и правовая оценка во многом облегчаются тем обстоятельством, что они привлекают к себе все большее внимание психиатрии.
Традиционной для многих работ по психиатрии стала оценка нервно-психических заболеваний и аномалий как «проблемы века», «болезни цивилизации» и т.д. Многими исследователями отмечается рост зарегистрированных нервно-психических расстройств, что связывается с негативными последствиями научно-технического прогресса, урбанизацией, общей психической напряженностью.1