Первые из них были созданы уже в 1918 г. Это были детские дома, приемники-распределители, школы-коммуны, институты трудового воспитания для особо трудных подростков, реформатории. На созданный, в частности, в 1918 г. российский реформаторий для юных правонарушителей в возрасте от 17 до 21 года была возложена задача обучения, воспитания и подготовки молодежи к трудовой жизни. Просуществовало это учреждение недолго. Трудности экономического порядка, отсутствие достаточного числа педагогов и воспитателей привели к его ликвидации.[2]
Аналогично складывались судьбы и у других воспитательных учреждений для несовершеннолетних правонарушителей (школы фабрично-заводского обучения, трудовые коммуны и др.).
Комиссии по делам несовершеннолетних, действовавшие в основном на общественных началах, не могли обеспечить надлежащий уровень работы с детьми, запущенными с точки зрения педагогики и в общесоциальном плане. Контингент самих комиссий был нестабилен, члены их в большинстве случаев не имели педагогического образования и опыта работы с детьми.
В связи с создавшимся положением Третья сессия ВЦИК первого созыва 1922 г., обсуждавшая проект уголовного законодательства, положительно решила вопрос о расширении компетенции суда в борьбе с преступностью несовершеннолетних.
Д. И. Курский по этому поводу сказал: «Это, конечно, объясняется не ошибочностью нашего метода, а недостатком материальных средств. Если бы у нас была сейчас возможность организацию медико-педагогического воздействия поставить так, как нужно, т. е. открыть сеть учреждений для малолетних и несовершеннолетних, тогда этот вопрос был бы решен вполне благополучно».
Названный аргумент, к сожалению, и в дальнейшем развитии законодательства нередко служил причиной усиления уголовно-правовых репрессий в отношении лиц, не достигших 18 лет. УК РСФСР 1922 г. вновь понизил возраст уголовной ответственности с 18 до 16 лет. Для лиц до 16 лет основным средством воздействия по-прежнему были меры воспитательного характера. Уголовная ответственность к подросткам 14—16 лет применялась в исключительных случаях по постановлениям комиссий по делам несовершеннолетних и только тогда, когда меры воспитательного характера не оказывали на правонарушителя надлежащего воздействия.
Основными началами 1924 г. были введены понятия «малолетний» и «несовершеннолетний» правонарушитель. В ст. 7 Основных начал указывалось, что к первым применяются лишь меры медико-педагогического характера. Ко вторым они подлежат применению тогда, когда соответствующие органы признают невозможным назначить меры судебно-исправительного характера. Определение возраста, с наступлением которого связывалось понятие малолетнего и несовершеннолетнего, а также обязательные случаи привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности, было отнесено к компетенции союзных республик. Однако УК РСФСР 1926 г. не указал точного возраста уголовной ответственности. Деление на малолетних и несовершеннолетних производилось лишь теоретически, в законе отсутствовали сами эти понятия. В ст. 12 УК (в ред. 1935 г.) был дан перечень преступлений, за которые устанавливалась уголовная ответственность лиц, достигших к моменту совершения преступления 12-летнего возраста, исходя из содержания которой можно было сделать вывод, что малолетние — это дети до 12 лет, а старше — несовершеннолетние.
Практика, больше ориентированная на теорию права и здравый смысл, шла по пути признания малолетними и лиц, старше 12 лет.
В период с 1925 по 1931 г. большинство дел правонарушителей в возрасте до 18 лет рассматривалось комиссиями по делам несовершеннолетних. В суды предавалось около 10% дел.[3]
Комиссии должны были передавать в суд дела лишь о тех несовершеннолетних правонарушителях, которые неоднократно привлекались за преступления или совершали побеги из детских учреждений, куда определялись комиссиями, в связи с совершением не тяжкого преступления.[4]
Следующий, отличающийся от предыдущих период в развитии уголовного законодательства о несовершеннолетних начался с принятия постановления ЦИК и СНК от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних». Он продолжался до 1957 г. и характеризовался, с одной стороны, более четкой по сравнению с ранее принимавшимися нормативными актами разработкой мер по ликвидации беспризорности и безнадзорности подростков, а с другой —резким расширением и ужесточением уголовно-правовых методов борьбы преступностью несовершеннолетних в ущерб мерам воспитательного характера. Наличие этих черт объяснялось рядом причин. Одна из них состояла в том, что к 1935 г. в стране в основном была ликвидирована беспризорность несовершеннолетних в том плане, в каком она существовала в 1917—927 гг. (отсутствие семьи, смерть родителей и близких родственников). Беспризорными стали считать подростков, которые, уйдя из дома, в течение двух месяцев и более находились вне семьи, учебного либо трудового коллектива. Наличие беспризорных и безнадзорных (т. е. находившихся вне родительского контроля) несовершеннолетних ставилось в вину не только родителям, но и местным Советам, партийным, профсоюзным, комсомольским организациям, которые не прилагали достаточных усилий для ликвидации и предупреждения детской безнадзорности. В постановлении предлагалось принять безотлагательные меры к предупреждению преступности несовершеннолетних. Рекомендовалось привлекать к уголовной ответственности лиц, вовлекающих подростков в преступную деятельность.
Крайне важный в деле борьбы с преступностью несовершеннолетних документ носил декларативный характер и не был подкреплен практическими мерами по его обеспечению. Положение о комиссиях по делам несовершеннолетних, принятое еще в 1931 г., не содержало четкого перечня мер воспитательного характера. Отсутствовала материальная база для увеличения числа детских воспитательных и лечебных заведений. Более того, названным постановлением от 7 апреля 1935 г. комиссии по делам несовершеннолетних были вообще ликвидированы.
С 1935 по 1960 г. в стране не было специального органа, координирующего работу учреждений, ведомств и общественных организаций по предупреждению преступности среди несовершеннолетних.
Одновременно был принят Закон от 7 апреля 1935 г., утвержденный тем же постановлением ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних», который резко понизил возраст уголовной ответственности за ряд наиболее распространенных среди несовершеннолетних преступлений.
С 12 лет стали привлекаться к уголовной ответственности с применением всех мер уголовного наказания подростки, совершившие кражу, насилие, телесные повреждения, увечья, убийство либо попытку убийства.
Очевидная нечеткость законодательной трактовки всех понятий вызывала субъективизм при разрешении конкретных уголовных дел. О каких кражах по размеру идет речь? Что понимается под насилием, увечьем? О каких по степени тяжести телесных повреждениях говорилось в законе? Наказываются ли перечисленные (кроме кражи) действия, совершенные по неосторожности? Неясной была и фраза «...с применением всех мер уголовного наказания», которая нередко толковалась как законодательное допущение всех видов наказания, в том числе смертной казни, в отношении детей 12 лет. Только сопоставление ст. 12 и 22 УК РСФСР 1926 г., в которые трансформировался Закон от 17 апреля 1935 г., позволяет сделать вывод, что исключительная мера наказания — расстрел, в соответствии с Законом, не могла применяться к лицам, не достигшим 18-летнего возраста на момент совершения преступления. Что же касается лишения свободы, предельным сроком которого было 10 лет для всех категорий лиц, совершивших преступления, то оно могло применяться и к подросткам 12-летнего возраста.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г. уголовная ответственность с 12-летнего возраста была установлена также и за действия, могущие вызвать крушение поезда. Возраст, с которого устанавливалась уголовная ответственность несовершеннолетних за все остальные преступления, законодательно был установлен лишь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1942 г. — 14 лет. Президиум Верховного Совета СССР разъяснил также, что уголовная ответственность несовершеннолетних наступает как в случаях совершения преступления умышленно, так и по неосторожности.
В советской юридической литературе предпринимались попытки объяснить усиление мер уголовной репрессии по отношению к несовершеннолетним. Так, А. А. Пионтковский писал: «Установление уголовной ответственности за ряд преступлений, начиная с 12-летнего возраста, видимо, было продиктовано желанием указать несовершеннолетним, что Советская власть предъявляет серьезные требования к своим подрастающим гражданам».[5]
В. С. Орлов считал, что такое решение было принято в целях быстрейшей ликвидации преступности среди несовершеннолетних.[6]
Однако усиление мер уголовного принуждения без значительного улучшения всей воспитательной работы с подростками не способствовало сокращению преступности. Законом был отброшен весь накопленный ранее опыт применения мер воспитательного характера, основанный на положениях первых декретов. На установление уголовной ответственности с 12-летнего возраста скорее всего повлияла господствующая в то время точка зрения о принуждении как универсальном средстве борьбы с преступностью. Да и экономика страны по-прежнему не позволяла направить значительные средства на организацию специализированных детских воспитательных учреждений.[7]