Что же касается так называемого сложного обязательства, то здесь найти ответ нелегко. Законодатель не дает прямого определения сложного обязательства, что порождает ряд трудностей при разрешении вопросов о допустимости цессии.
В современной юридической литературе эта проблема решается по-разному. Например, О. Ломидзе считает, что «поскольку субъект во взаимном обязательстве выступает как кредитором, так и должником, то для его замены необходимо соблюсти условия, относящиеся как к уступке права требования, так и к переводу долга. Таким образом, кредитор, уступая право требования по взаимному обязательству, должен лишь получить согласие должника для того, чтобы состоялся одновременный перевод долга. Невозможно разделить обязательство и уступить только права, сохранив за собой обязанности, равно как невозможно совершить уступку права требования, получив отрицательный ответ должника или не поставив его в известность»[27].
Иное мнение высказывает С.В Сарбаш: «Ни в коем случае не исключается уступка требования из взаимного договора. В результате уступки требования цессионарий не становится стороной договора»[28]. Действительно, в гл. 24 ГК РФ не сказано, что при перемене кредитора в обязательстве происходит замена стороны в договоре.
Очевидно, некоторые авторы смешивают понятия «обязательство» и «договор». Но если считать, что понятие «обязательство» полностью совпадает с понятием «договор», то тогда, как правильно отмечает В. Черняков, как понимать ст. 329 ГК РФ, где сказано, что исполнение обязательства может обеспечиваться неустойкой, залогом, удержанием имущества должника, поручительством, банковской гарантией и другими способами, предусмотренными законом или договором? Какое здесь упоминается «обязательство»?[29] Представляется, что речь идет об исполнении обязательства в узком смысле, а не об обеспечении исполнения договора. Под обязательством (из договора) в широком смысле понимается вся совокупность правомочий и обязанностей сторон по договору, но исходя из толкования ст. 329, 365, 382, 405, 406 и др. можно сделать вывод, что в этих нормах (в отличие от названий разделов ГК РФ) подразумеваются обязательства в узком смысле. Таким образом, уступка права требования, возникшего из взаимного договора, вполне допустима.
Не стоит, однако, воспринимать возможность уступки прав в отрыве от обязанностей по договору безгранично. Существуют права, тесно связанные с обязанностью из договора, в таком случае возможность уступки ставится под сомнение. При разрешении этого вопроса необходимо исходить из существа уступаемого права, соблюдения интересов должника и требований закона.
В теории гражданского права понятие «длящиеся договоры» (равно как и «длящиеся обязательства») отсутствует, данный термин был выработан судебной практикой. С. Липовенко пишет, что «судебно-арбитражная практика исходит из того, что длящимися обязательствами являются отношения, возникающие из договоров поставки, энергоснабжения, газоснабжения, водоснабжения, оказания коммунальных услуг и т.д., т.е. те отношения, когда одна из сторон обязана в течение определенного периода времени (месяц, квартал, полгода, год, несколько лет) совершать определенные действия (поставлять товар, снабжать энергией, газом, водой, оказывать коммунальные услуги и т.д.), а другая сторона по этому договору – в установленные договором сроки оплачивать полученное благо. Такие отношения носят длящийся характер»[30].
В судебной практике встречаются случаи признания недействительной уступки права требования об оплате услуг за определенный период третьему лицу, когда такое право требования возникает из договора, носящего длящийся характер.
Мы уже установили, что уступка права в отрыве от встречного обязательства возможна. Но как быть с «длящимися обязательствами»? Что в данном случае уступается: часть требования или самостоятельное требование? Думается, что «длящиеся договоры» (водоснабжение, газоснабжение и т.д.) состоят из нескольких самостоятельных обязательств, количество которых зависит от срока договора и установленных периодов оплаты. Например, ГЭС обязана перечислять МУП «Горводоканал» определенную денежную сумму не позднее 10-го числа каждого месяца. Оязанность по перечислению конкретной суммы за каждый период и соответственно право МП «Горводоканал» требовать исполнения этой обязанности составляет отдельное обязательство в рамках договора по водоснабжению. Следовательно, уступка права требования по такому обязательству не противоречит гл. 24 ГК РФ и не может быть признана по вышеуказанному основанию недействительной. Надо сказать, что некоторые юристы видят в уступке права требования об оплате услуг за определенный период по «длящемуся договору» уступку части права, о которой еще пойдет речь в данной дипломной работе. Однако автор не разделяет этого мнения и настаивает на том, что в данном случае речь идет об уступке самостоятельного требования, а не его части.
Необходимо отметить, что впоследствии судебно-арбитражная практика по вопросу о возможности уступки права требования из длящего договора немного изменилась. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении от 9 октября 2001 г. № 4215/00 указывает: «Как видно из материалов дела, предметом цессии является не весь комплекс двусторонних обязательств по газоснабжению (длящееся обязательство), а конкретное требование поставщика оплаты поставленного газа за определенный расчетный период. Уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна при условии, если уступаемое требование является бесспорным, возникло до его уступки и не обусловлено встречным исполнением»[31]. Из данного Постановления (приложение 2) можно сделать вывод, что наметилась положительная тенденция в отношении возможности уступки по длящимся договорам. Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указывает на «комплекс двусторонних обязательств», а значит, признает наличие в одном «длящемся» договоре нескольких обязательств. Однако указанные обязательные условия для совершения такой уступки представляются сомнительными. Так, например, спорность требования не является препятствием для его уступки, поскольку передаваемое требование в полной мере бесспорным быть не может. Аналогичный вывод можно сделать и в отношении условия об отсутствии встречного исполнения, ибо наличие такового, как мы выяснили в разделе 3, не влияет на возможность уступки.
В качестве общего правила ст. 384 ГК РФ устанавливает переход к цессионарию уступаемого права цедента в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В юридической науке существует спор по поводу действительности уступки части требования. А. Морозов и С. Клочихина считают, что уступка права требования влечет только одно изменение обязательства: замену кредитора. Само обязательство при этом не может трансформироваться в несколько самостоятельных обязательств независимо от того, является ли оно простым или сложным, просто цессионарий вступает в уже существующее обязательственное отношение[32]. Если допустить возможность частичной уступки права требования, то результатом цессии явится не только замена кредитора, но и прекращение первоначального обязательства путем новации его в несколько новых обязательственных отношений, однако таких последствий закон для цессии не предусматривает. С. Скловский, напротив, полагает, что «запрет на уступку лишь части имеющегося у кредитора права никак не вытекает из норм ГК РФ и означает существенное ограничение имущественных прав, которыми субъекты гражданского права вправе свободно и по своему усмотрению распоряжаться, как это записано в ст. 1 ГК»[33]. Следует согласиться с С. Скловским, что из ст. 384 ГК не вытекает, что уступка части требования неправомерна. Полагаем, что как раз наоборот, в указанной статье содержится диспозитивное правило (статья начинается со слов «если иное не предусмотрено законом или договором»), позволяющее сторонам предусмотреть в договоре уступку части требования.
Допустимость частичной уступки зависит от существа передаваемого права. При юридической делимости обязательства не существует принципиальных препятствий для уступки части права. Неделимыми обязательствами должны считаться те, содержание которых не может быть разделено на однородные части так, чтобы каждая часть сохраняла все существенные свойства целого. «Как правило, – пишет А.А. Филатов, – делимы обязательства, предметом которых является передача вещей, определяемых родовыми признаками. Деньги как предмет денежного обязательства делимы и взаимозаменяемы, поэтому практически все обязательства по уплате денег также делимы»[34].