Обязанность должника произвести платеж финансовому агенту наступает лишь при условии, что он получил от клиента либо от финансового агента письменное уведомление об уступке денежного требования данному финансовому агенту и в уведомлении определено подлежащее исполнению денежное требование, а также указан финансовый агент, которому должен быть произведен платеж (п. 1 ст. 830 ГК). После предоставления должнику фактором доказательств состоявшейся уступки. Такое уведомление в коммерческой практике нередко производится путем надписи на выставленных на оплату счетах.
Последствием неисполнения клиентом либо финансовым агентом обязанности по уведомлению должника является сохранение должником права произвести платеж первоначальному кредитору, при этом такое исполнение будет надлежащим (п.3 ст.382 ГК) и прекратит существующее между должником и кредитором денежное обязательство. Такое же последствие наступает в случае неисполнения финансовым агентом просьбы должника о представлении ему в разумный срок доказательств того, что уступка требования финансовому агенту действительно имела место. В случае обращения последнего к должнику с требованием произвести платеж должник вправе с соблюдением общих правил о зачете предъявить к зачету свои денежные требования, основанные на договоре с клиентом, которые уже имелись у должника к моменту получения им уведомления об уступке требования. В состав таких требований не включаются те, которые могли бы возникнуть у должника к клиенту в связи с нарушением последним соглашения о запрете или ограничении уступки требования.
Возможны случаи, когда должник окажется вправе потребовать от финансового агента возврата уплаченной ему суммы. Один из таких случаев предусмотрен в ст.833 ГК - нарушение клиентом своих обязательств по договору, заключенному с должником: если финансовый агент, либо не осуществил обещанный платеж клиенту, либо осуществил его, зная о нарушении клиентом соответствующего обязательства перед должником. Наличие этих обстоятельств, включая связь обещанного или произведенного платежа с уступленным требованием и нарушенным обязательством, доказывается должником.
В сегодняшних реалиях ненадлежащее исполнение обязательств – явление достаточно частое. Поэтому банки и другие организации, выступающие в роли финансовых агентов, имеют значительные шансы столкнуться с требованием должника о возврате уплаченной суммы, основанным на ст.833 ГК.
При уступке будущего требования оно считается перешедшим к финансовому агенту лишь после возникновения права на получения от должника конкретных денежных средств, причем без какого бы то ни было дополнительного оформления (п.2 ст.826 ГК). В этом случае фактор, принявший на себя бухгалтерское и финансовое обслуживание клиента, может успешно проконтролировать как наступление такого момента, так и реальность требования.
5. ДОГОВОР УСТУПКИ ТРЕБОВАНИЯ
5.1. Форма договора уступки требования
Вопрос о форме договора уступки требования регламентируется, главным образом, нормами статьи 389 Гражданского кодекса РФ.
По общему правилу уступка требования, основанного на сделке, совершенной в простой письменной или нотариальной форме, должна быть совершена в соответствующей письменной форме, т.е. простой письменной или нотариальной. Уступка требования по сделке, требующей государственной регистрации, должна быть зарегистрирована в порядке, установленном для регистрации этой сделки, если иное не установлено законом.
Каких-либо специальных предписаний о форме договора сингулярной сукцессии требований, возникших из устных сделок, а также юридических фактов, не являющихся сделками (например, из событий, юридических поступков, административных актов, судебных решений, причинения вреда, неосновательного обогащения), не установлено. Следовательно, должны применяться общие предписания, суть которых сводится к следующему.
В силу общего правила пункта 1 статьи 159 ГК следует заключить, что сделки уступки перечисленных требований могут быть совершены и устно, если иного не будет установлено законом или соглашением сторон. Законом же установлено «иное» в отношении сделок юридических лиц между собой и с гражданами и сделок граждан между собой на сумму, превышающую не менее чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда – таковые должны совершаться в простой письменной форме (пункт 1 статьи 161 ГК). Не требуется письменной формы для сделок (даже двух указанных выше категорий), если эти сделки исполняются при самом их совершении, а также, если они совершаются во исполнение письменного договора (пункты 2 и 3 статьи 159, пункт 2 статьи 161 ГК).
Следуя содержанию рассмотренных норм ГК, можно заключить, что современный российский законодатель придерживается взгляда, согласно которому форма договора уступки требования зависит от формы сделки, из которой возникло уступаемое требование. Такой взгляд можно обозначить термином «теория зависимости» (формы одной сделки от формы другой). Теория зависимости имеет распространение не только как самостоятельное научное направление, но и входит составной частью в иную теорию формы уступки требования – теорию общего правила. В противовес теории зависимости ее сторонники утверждают, что цессия подчиняется общим правилам о форме сделок вообще и о форме договоров в частности. Большинство сторонников этого взгляда олицетворяли собою время действия статьи 128 ГК РСФСР 1922 года, которая и в самом деле устанавливала, что «уступка требования и перевод долга должны быть совершены, поскольку в законе нет специальных указаний, в форме, установленной для договоров вообще». Но поскольку буквально тут же следовало «специальное указание» закона («уступка требования или перевод долга, вытекающих из договора, совершенного в письменной форме, во всяком случае, должны быть облечены в такую же форму»), теория общего правила оказывалась органически соединенной с теорией зависимости: общие правила работали только тогда, когда речь не шла о требовании, возникшем из письменного договора. Получился своеобразный гибрид двух теорий – общего правила и зависимости.
ГК установлено, что «уступка требования по ордерной ценной бумаге совершается путем индоссамента на этой ценной бумаге» (пункт 3 статьи 146, пункт 3 статьи 389 ГК). Буквальное толкование этих предписаний позволило ряду ученых прийти к совершенно ложному выводу о том, что индоссамент – это не более как особенная форма договора уступки требования, т.н. «передаточная надпись».
В действительности термином «индоссамент» обозначается не только надпись о сделке, но и прежде всего сама сделка, приводящая к сингулярному обязательственному правопреемству. К сожалению, большинство современных авторов, не специализирующихся на вопросах теории ценных бумаг, ошибочно полагают, что индоссамент представляет из себя особую разновидность договора уступки требования.
Представляется, что наиболее удачной и отвечающей потребностям прочности гражданского оборота должна быть признана теория письменности формы договора уступки права требования.
При выработке общего правила о форме договора уступки требования нужно исходить из следующих соображений.
Условиями допущения устных сделок являются не только незначительность их суммы (пункт 1 статьи 161 ГК), но и наличие возможности доказать факт их совершения, не прибегая к письменным доказательствам. Последнее соображение должно быть признано решающим, ибо значительность или незначительность суммы сделки – критерий весьма зыбкий и неопределенный (для кого-то 10 минимальных размеров оплаты труда – сумма значительная, а для кого-то и нет). Следовательно, должны считаться дозволенными лишь такие устные сделки, которые в обычной обстановке совершаются так, что их совершение становится очевидным для любых третьих лиц. Как известно, в Древнем Риме даже существовал особый торжественный обряд, совершавшийся в присутствии свидетелей и свидетельствовавший о совершении сделки (манципация). На Руси аналогичные «обряды» были менее торжественными, но все-таки тоже существовали; примерами таких обрядов были рукобитие, угощение спиртными напитками (магарыч, литки, давасы, покопытное), дача и принятие задатка, молитва, обращенная к церкви или иконам, наименование друг друга определенными словами и т.п.
Кроме того, совершение сделки может быть доказуемо ссылкой на определенные фактические обстоятельства, доступные для единообразного восприятия любых лиц, которые прямо или косвенно свидетельствуют о совершении сделки (например, у одного лица находится вещь, до недавнего времени принадлежавшая другому; лицо отправляет деньги почтовым переводом; у лица имеется письмо должника с просьбой подождать до возврата долга и т.п.). И в этом случае устные сделки могут считаться допустимыми.
Сделки по уступке требований – как письменных, так и устных – практически не имеют никаких внешних проявлений. Если передача вещи может быть доступна восприятию свидетелей, то передача прав, не обставленная торжественным символическим обрядом – никогда. Передача вещи влечет внешне видимое уменьшение имущества передавшего и увеличение имущества получившего вещь, а передача права – нет. Наконец, заключение в устной форме, скажем, договора купли-продажи, если и создаст в будущем неопределенность отношений, то только между сторонами, в то время как совершение в устной форме договора сингулярной сукцессии может вылиться в будущем в неопределенность правового положения третьего лица – должника, не участвующего в этой сделке. А то, что в доказывании факта и условий уступки требования могут быть заинтересованы не только стороны данного договора, но и третье лицо – должник, сомнению не подлежит.