Таким образом, властный, принудительный характер многих предписаний проявляется не только в том, что они по цепочке связаны с охранительными предписаниями, содержащими правовые санкции (и энергия от них как бы волной распространяется по всей цепочке), но и в том, что имеются внутренние механизмы, действие которых автоматически порождает обязательные юридические последствия, и, следовательно, функционирование других норм цепочки.
Необходимо обратить внимание и на следующее существенное обстоятельство.
Неисполнение юридических обязанностей отличается многими особенностями, с которыми сопряжено своеобразие применяемых к правонарушителю государственно-принудительных мер1. Поэтому, подробно регламентируя поведение участников общественных отношений, законодатель, как правило, здесь же не указывает на конкретные меры государственно-принудительного воздействия, а большей частью отсылает к особо формулируемым охранительным нормам, причем нередко к нормам, содержащимся в иных, кодифицированных, актах, специально посвященных тем или иным видам
ния, определяющие объем и содержание правосубъектности участников общественных отношений (уже регламентированная таким образом правосубъектность оказывает непосредственное воздействие на общественную жизнь) (см. «Общая теория советского права», стр. il84).
1 Этого не учитывают авторы, полагающие, что правоохранительные нормы не обособляются в правовой системе и что лучше говорить о регулятивной и правоохранительной функциях «каждой нормы» (см. «Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое право», стр. 261—262).
93
юридической ответственности, в которых содержится указание не только на меры государственно-принудительного воздействия, но и на условия их применения1.
Отдельные специализированные предписания, которые, казалось бы, можно рассматривать лишь в виде «части нормы», на самом деле представляют собой самостоятельные нормативные обобщения. Законодатель не может просто «разорвать» единое нормативное предписание, разбить его по разным подразделениям текста акта. Если из содержания нормативного положения выводится какой-либо момент, то он непременно возводится в самостоятельное нормативное веление.
В КЗоБСО РСФСР 1926 года основания и порядок расторжения брака регламентировались одним нормативным положением: «Брак прекращается смертью одного из супругов, а равно признанием его умершим в нотариальном или судебном порядке» (ст. 17). В новом Кодексе порядок расторжения брака выделен законодателем в отдельную статью (ст. 32). Это не часть единой нормы, а новое, особое, самостоятельное предписание,
1 Даже в тех очень редких случаях, когда законодатель непосредственно в тексте акта соединяет нормативное положение регулятивного характера с указанием государственно-принудительных мер, при более тщательном анализе оказывается, что дамное указание представляет собой самостоятельное охранительное предписание.
Вот пример. В нормативных положениях ст. 94 КоБиС РСФСР, регламентирующей порядок уплаты алиментов неисправными плательщиками, на первый взгляд имеются все «три элемента», причем последняя фраза текста ст. 94 начинается со слов «в случае невыполнения этой обязанности .». Санкция? Да, санкция. Но все дело в том, что и здесь она образует самостоятельное охранительное предписание. В статье говорится: «В случае невыполнения этой обязанности на виновных должностных лиц может быть наложен штраф в порядке и размере, установленных статьей 394 Гражданского процессуального кодекса РСФСР». Иными словами, и в данном случае для обеспечения регулятивной семейно-правовой нормы используется особое охраиителыюе предписание, содержащееся в ГПК РСФСР; в цитированном тексте прямо указывается на смысл его обособления (в норме ст. 394 ГПК регламентированы «порядок и размер» наложения штрафа).
К тому же приведенное выше нормативное положение не только отсылает к охранительной норме ГПК. но и регламентирует существенные условия применения ответственности (она возлагается на виновных должностных лиц, она лишь может быть возложена по решению компетентного органа и др.).
94
которое в качестве общего принципа устанавливает судебный порядок и, в 'виде исключения, иной порядок: «Расторжение брака производится в судебном порядке, а в случаях, предусмотренных статьями 38 и 39 настоящего Кодекса, — в органах записи актов гражданского состояния»1.
6. Для нормы-предписания характерна типическая структура, выражающая жесткий закон организации ее содержания.
В норме-предписании следует различать два элемента:
а)гипотезу — часть нормы, указывающую на усло
вия (фактические обстоятельства), при наступлении или
ненаступлении которых норма вступает в действие. В
регулятивных предписаниях к числу условий относятся
в большинстве случаев такие юридические факты, как
правомерные действия субъектов, юридические события.
В охранительных предписаниях условием является то
или иное нарушение правовых обязанностей — правона
рушение;
б)диспозицию (санкцию) — часть нормы, указыва
ющую на юридические последствия, которые наступают
при наличии предусмотренных нормами условий. В ре
гулятивных предписаниях эта часть нормы называется
диспозицией; она образует содержание самого правила
поведения, указывает на права и обязанности, которы-
1 Концепция, сводящая структуру норм только к трехчленной схеме, помимо прочего, обедняет наши представления о праве. Если попытаться разложить все содержание права по нормам с «тремя элементами», то это приведет не только к исчезновению многих важных моментов в содержании регулирования, но и к устранению из права всех законодательных обобщении, выражающих достижения правовой культуры. Право окажется состоящим из описательных, повторяющихся формул, лишенных того влияния науки и результатов объективного процесса специализации, которые ему свойственны в настоящее время. Прав А. Ф. Черданцев, заметивший, что «созданная aprioriтрехчленная структура правовой нормы не выдержала натиска «живых» норм права» (А. Ф. Черданцев, Специализация и структура норм права, «Правоведение» 1970 г. № 1, стр. 43). Впрочем, к такому результату указанную теорию привело стремление абсолютизировать трехчленную схему. Верная для характеристики логических норм, т. е. первичных связей в идеальной структуре права, выражающей его государственно-властные свойства, эта схема непригодна для анализа реальных частиц правовой системы, отличающейся высоким уровнем специализации.
95
ми наделяются участники регулируемого отношения. В охранительных предписаниях рассматриваемая часть носит название санкции; она указывает на государственно-принудительные меры, применяемые к правонарушителю.
Эти две части нормы-предписания являются ее обязательными элементами. Их единство выражает тот закон связи, который присущ внутренней организации юридической нормы, придает ей качество цельного первичного звена правовой системы: предписать, не указывая на содержание предписываемого веления и на условия его действия, невозможно1.
Положению о двучленной структуре нормативного предписания принадлежит существенное теоретическое и практическое значение. Это положение учитывает действительный уровень развития нашего права, свойственную ему специализацию содержания, различие функций, выполняемых его подразделениями. «Теория строения правовых норм, принимающая во внимание их функции, специализацию и дифференциацию, наиболее адекватно отражает структуру реально существующих норм права»2. Указанное положение «работает» как раз применительно к первичному звену советской правовой системы: не превращая предписание в бесструктурное образование, оно сводит число элементов к минимуму (только два!) и тем самым подчеркивает конечность, своего рода «физическую неделимость этого исходного ^.подразделения структуры.
Вывод о двучленной структуре норм-предписаний правильно ориентирует законодателя, нацеливает его на то, чтобы четко формулировать в каждой норме-пред-
1 А. Ф. Апт и А А. Кеиеноч утверждают, что мысль о двучлен
ной структуре реальных норм права якобы «ведет к тому, что в пра
вовую материю оказывается включенным многое из того, что в за
конодательстве содержится, но правом не является — призывы, поже
лания, советы, обращения я т. п. При этом значение правовой нормы
может быть придано и ненормативным предписаниям» («Вестник
МГУ», серия «Право», 1973 г. № 3, стр. 53). Но почему «ведет», мо
жет быть «придано»? Авторы не приводят аргументов в пользу это
го соображения. Да они вряд ли могут быть приведены, если учесть
особенности и структурные черты нормативных предписаний, о кото
рых правильно пишут сами авторы (см. там же).
2 А. Ф Черданцев, Специализация и структура норм права,
«Правоведение» 1970 г. № 1, стр. 46,
96
писании два обязательных элемента — условие (гипотезу) и правовое последствие (диспозицию, санкцию). А это позволяет с предельной полнотой и ясностью регламентировать все стороны, все нюансы прав и обязанностей, правовых последствий, фактов, с которыми они связаны, и т. д.
Вывод о двучленной структуре норм-предписаний правильно ориентирует и практических работников. Этот вывод требует, чтобы они при анализе правовых предписаний, не упуская из поля зрения взаимной связи предписаний (логической нормы), находили в каждом из них как условия, так и правовые последствия, и, следовательно, с наибольшей полнотой и определенностью выявляли их содержание.