Из первого рассказа Зинаиды Григорьевны явствует, что ее сын приехал в отпуск из армии, его ждала невеста, была назначена свадьба. Юноша отправился на встречу с невестой и не вернулся. "Привезли его из морга в 16.00. Ровно 21 год назад я его родила, в тот же день и в то же время",- завершает свой первый рассказ Зинаида Григорьевна, из которого читатель узнает о ее вещем сне, в том числе и о человеке с одним рукавом, который поможет раскрыть преступление.
В. Лебедев посвящает читателя в свои сомнения относительно выбора пути расследования конфликта и, в частности, первого шага. Таковым становится его знакомство с материалами уголовного дела Евгения Никонова. Выписки из обвинительного заключения, приведенные репортером, свидетельствуют о дорожно-транспортном происшествии (ДТП), ставшем причиной гибели юноши. "Но что-то меня настораживало. Стал сравнивать показания свидетелей. Попытался вникнуть в выводы следствия",- пишет автор. И далее анализирует материалы уголовного дела, находит противоречия, упущения. "И закралось подозрение, что следствие сознательно не обращало внимания на факты, красноречиво свидетельствующие о том, что было все, что угодно, только не авария. Я просмотрел видеокассеты с записью судебного заседания. И уверенность в том, что имело место ДТП, истаяла окончательно",- так журналист приводит читателя к конфликтной ситуации, которая становится объектом дальнейшего расследования.
Эффективность деятельности журналиста-расследователя во многом зависит от четкости и основательности плана работы, находчивости и изобретательности в его реализации. В свою очередь составленный репортером план структурирует материал, обеспечивает логичность композиции, последовательность раскрытия темы. Эту задачу В. Лебедев решает с помощью приема, многократно использованного в расследовании.
Он пересказывает читателю свой сон, в котором маленький человечек угостил его яблочным пирогом и густым какао, а затем указал ему на листок бумаги на столе: "Т-там п-план,- сказал дрожащим голосом маленький человечек.- Я кивнул и - проснулся". Собираясь в Боево, репортер обнаружил листок бумаги с ранее составленным планом действий: "Под цифрой "I" значилось: "Одежда Жени Никонова". И я почувствовал привкус какао". Оказалось, что одежда погибшего хранится родителями, но суд ею не заинтересовался. Дальнейшие действия журналиста подтверждают ориентацию его расследования на правовую модель следствия:
"Дело в том, что при аварии, да еще такой серьезной, повлекшей смерть человека, на одежде сохранились бы счесы, дыры и частицы асфальта, а на одежде Никонова даже пуговички не оторвалось. Вся целехонькая и чистая. Только огромные, заплесневевшие от времени пятна крови, стекавшей из раны на голове. Пятна на одежде располагаются так, как если бы человек сидел с пробитой головой, а не лежал "головой вниз", как изящно выразилась судья (очевидно, "лицом вниз" и "головой вниз" для нее одно и то же. Криминалистическая экспертиза одежды потерпевшего почему-то не проводилась.
Под цифрой "2" на моем листочке стояло: "Место ДТП". Я взял рулетку и несколько часов проползал с нею, измеряя ширину обочины и ту часть дороги, где якобы произошла авария. Сравнил свои данные со схемой ДТП, представленной суду следователем Колодезянского отделения милиции Агушевым И.Е.: схема составлялась где угодно, только не на месте аварии. Своими выводами я поделился с Зинаидой Григорьевной".
Второй рассказ Зинаиды Григорьевны, а точнее ее сон, подготавливает кульминацию расследования. Виновными в гибели юноши она объявляет колодезянских милиционеров, которые приснились ей, причем один с окровавленным топором в руках, и называет их фамилии. Между тем В. Лебедев продолжает собственное расследование:
"Если не было дорожно-транспортного происшествия, то что же тогда было? Я опять обратился к листочку из блокнота. Под цифрой "3" значилось: "Узнать о драке". Вот и попытался узнать, была ли в ночь с 27 на 28 июля драка в селе Боево или в близлежащих населенных пунктах. Густо запахло яблочным пирогом…" Репортер получил документальное свидетельство о драке на дискотеке в поселке Дзержинском в День Военно-морского флота, в ней участвовали и её усмиряли сотрудники Колодезянского отделения милиции, заявившие журналисту, что "они никуда не выезжали, не получали никаких сообщений и что драки никакой никогда вообще не было". Эти высказывания журналист опровергает документальными материалами и показаниями свидетелей: "Не учли сотрудники милиции, что под пунктом "4" у меня будет выведено "Клиники". Я обратился во все близлежащие больницы и санитарно-медицинские части и узнал, какие больные поступали в медицинские учреждения 28 июля с 0 часов 30 минут до 10 часов 30 минут. Несколько человек обратились за медицинской помощью после драки… Равно как не учли, что патрульно-постовая служба получила сообщение об этой грандиозной драке. Я благодарен местной ППС, что многим постовым не нравятся методы работы колодезянцев, и они готовы выступить на стороне закона".
После реализации четырех пунктов намеченного плана расследования репортер четко формулирует собственную версию происшествия: "Приехавшие на вызов милиционеры увидели своих же собственных сослуживцев. Разбираться, кто прав, кто виноват, не стали. Били всех подряд. А после того, как один из них стал махать топором, молодежь разбежалась. На "поле боя" все было залито кровью. А двое ребят, Евгений Никонов и Виктор Плякин, лежали без сознания. Вот тогда, очевидно, чтобы скрыть свою причастность к их травмам, местные органы правопорядка и решили срочно придумать ДТП. Женю Никонова признали потерпевшим, а чудом выжившего Плякина сделали обвиняемым".
Третий рассказ Зинаиды Григорьевны может служить прообразом эпилога. Она повествует о бедах, постигших всех, кто лжесвидетельствовал на суде или участвовал в убийстве сына. Репортер подтверждает справедливость ее слов.
Развязка, как результат развития событий, дается в расследовании с соблюдением правовых и этических норм. Имена подозреваемых в преступлении не названы. Однако, если вспомнить о сне Зинаиды Григорьевны, то эти имена становятся секретом полишинеля.
"А убийцу я нашел. Пункт "5" в моем блокноте: "Милиция". Кстати, в тот момент, когда стало известно, кто убил Женю Никонова, я ел в нововоронежском уличном кафе яблочный пирог с какао. Но уже ничему не удивлялся. Я знаю человека, который нанес смертельную травму Евгению Никонову (его фамилию не называю умышленно по той причине, что в отличие от работников Колодезянского отделения милиции, знаю законы, а уж тем более закон о СМИ). Мною установлены фамилии сотрудников Колодезянского отделения милиции, на чьих глазах это убийство совершилось - всего девять человек… Аудиокассеты - 8 шт., видеокассеты -3 шт., в том числе из зала суда, одежду Евгения Никонова, фотоматериалы, вскрытые письма, отправленные с 1997 года из разных источников по адресу семьи Никоновых, и другие необходимые для следствия документы обещаю передать по первому требованию Управления по собственной безопасности ГУВД России".
Последняя заключительная сцена, финал журналистского расследования В. Лебедева, выдержана в одном стиле с экспозицией, прологом. Автор в скором поезде возвращается домой: "Спустя три часа раздвинул шторки на окне купе. То, что я увидел, повергло меня в оцепенение. За окном станции, к которой мы подъехали, висела знакомая табличка: "Колодезная"". Оказалось, что поезд сделал круг в связи с аварией на железной дороге. "А теперь мне стали сниться странные сны - в них я пытаюсь и никак не могу вырваться за пределы села Боево",- этими словами завершается текст.
Литературная форма изложения документального материала, остросюжетность повествования ставят журналистское расследование В. Лебедева в ряд художественной публицистики. Таков один из путей развития жанра, традиции которого заложили В. Короленко, А. Свирский, М. Кольцов.
На анализе статистических данных основывается журналистское расследование В. Коваленко "Как испарялась сталь", опубликованное в газете "Невинномысский рабочий" (1999, № 12-13. Поводом к нему послужило письмо в редакцию, автор которого жаловался на пропажу металлической утвари из садового домика. В. Коваленко увидел за частным фактом актуальную проблему, возникшую в связи с выдачей Госкомитетом РФ по охране окружающей среды лицензий на право утилизации, складирования, перемещения промышленных отходов и появлением многочисленных ООО, АОЗТ, ЗАО, организовавших скупку у предприятий и частных лиц отходов черных и цветных металлов.
Городские приемные пункты ставят превыше всего собственную выгоду и не брезгают краденым сырьем. В погоне за цветным металлом воры тянут из садовых участков всякий металл, даже алюминиевые ложки: "Из информации, представленной городским советом добровольного общества садоводов: с/т "Барсучки" - сняты бронзовые краны с водопровода на пяти улицах. С/т "Гудок" - разорено более 20 участков. С/т "Квант" - более 100 участков, снята линия электропередач в обществе. С/т "Заря" - практически все участки "обчищены". И так можно продолжать по всем 46 садоводческим товариществам".
Автор анализирует методы борьбы с хищениями и высказывает свое отношение к ним: "По имеющейся у меня информации, уже несколько раз создавались небольшие заградительные отряды садоводов, вооруженных охотничьими ружьями и сельскохозяйственным инвентарем. Они делали засады на дачах, но безрезультатно. К счастью, надо сказать, потому что результатом таких засад может стать самосуд над ворами".
Журналист последовательно укрупняет проблему хищения цветных металлов и приводит примеры подобных краж на предприятиях: "Воруют все -- от металлолома до заготовок из деталей, срезают кабели на подъемных кранах, детали и компоненты машин и механизмов, в общем, "тянут" все, что блестит. Высокие заборы и военизированная охрана тому не помеха. Зафиксированный правоохранительными органами рекорд по весу украденного принадлежит одному молодому электрику ОАО "Невинномысский Азот". Ему удалось похитить 5831 кг. лома нержавеющей стали и благополучно сбыть его".