Из этого состава пословиц видно, что никак невозможно усмотреть в них источник формирования презрительного отношения к старым, больным, бедным и глупым. Вместе с тем очевидно, что политически корректная ревизия языка ведет (в прогностическом смысле) к уничтожению определенной части общих мест за счет табуизации ряда имен, представляющих собой всеобщие топы, что означает изменение всей системы этически организованных всеобщих топов, составляющих практическую мораль и, как следствие – создание иной практической морали.
Культурный отбор всеобщих топов
В связи с тем, что мораль является фактом культуры, возникают вопросы, постановка которых представляется вполне правомерной:
1) следует ли считать систему общих мест "неприкосновенной", с точки зрения культуры?
2) можно ли гипотетически допустить, что прежняя практическая мораль оказывается непригодной, а поэтому требуется ее отмена и создание иной практической морали?
3) если такое допущение верно, то как это должно осуществляться?
Система общих мест риторики согласно Ю.В. Рождественскому претерпевает изменения в процессе развития культуры. При этом, с точки зрения культуры, важен не только сам факт изменения системы общих мест, но и вопрос о том, как эти изменения осуществляются.
С одной стороны, система общих мест не является застывшим образованием, однажды сложившимся и неизменным. Она, будучи частью духовной культуры, тоже подвержена изменениям, аналогично культуре в целом, как структурно, так и в своем именном, лексическом, составе.
Однако эти изменения происходят не произвольно, а в соответствии с законами культуры, т.к. в формировании общих мест существует культурный отбор. По этой причине на каждом отдельном историческом отрезке жизни общества одновременно существуют общие места, носящие временный характер, и общие места, имеющие вечное значение.
Под временными следует понимать те общие места, которые еще не прошли культурного отбора. Примером этому может служить само понятие "политическая корректность", которому сторонники этой идеологии стремятся придать характер всеобщего топа. Это понятие, однако, еще не прошло культурного отбора в качестве общего места и имеет тем самым пока лишь временный характер не только среди противников политической корректности, но и в среде ее апологетов.
Под вечными общими местами понимаются культурно значимые общие места, прошедшие культурный отбор. Примером может служить такое общее место, как "ум хорошо, а два лучше" или "доверяй, но проверяй". По этой причине, "воспитание морали практически имеет дело с временными и с вечными, т.е. культурно значимыми общими местами"[165].
В связи с тем, что в воспитании морали участвуют временные общие места, еще не прошедшие культурного отбора, особенно важным становится четвертый принцип новой философии языка Ю.В. Рождественского: "Этические задачи языка: "не лгать, не лжесвидетельствовать"… В современных условиях возникли новые этические задачи, отвечающие информационному обществу. Это задачи об именах: не создавай имен, в которых лишь частичная правда, не искажай толкование имен и мыслей другого". [166] С помощью политкорректного имятворения происходит воспитание лицемерия и лжи, поскольку в политически корректных именах лишь частичная правда либо искаженное ее толкование.
С другой стороны, Ю.В. Рождественский показал, как реализуется такой отбор всеобщих топов применительно к общим местам риторики. Он связан с тем, что роды словесности, возникшие ранее, не уничтожаются новыми родами словесности, а развиваются. В ходе их развития происходит отбор всеобщих топов: если приметы как общие места фольклора, характеризующие позитивные знания, теряют значение общих мест с появлением рукописной речи, то "пословицы и содержащиеся в них инварианты смысла сохраняют свое значение, остаются фактом культуры". [157]
Анализ общей картины историко-культурного развития общих мест, описанной Ю.В. Рождественским, указывает на то, что с развитием родов словесности этические общие места не устраняются, но послойно добавляются, то есть:
– практическая мораль сохраняется и дополняется духовной моралью, а затем научной этикой и профессиональной моралью;
– гносеологические общие места фольклора сохраняются.
Указывая на новую ситуацию, возникшую в связи с массовой коммуникацией, Ю.В. Рождественский прогнозирует создание нового слоя общих мест, не сложившихся пока в систему, но подчеркивает при этом, что создание нового слоя этических общих мест, новых положений морали не должно, в соответствии с законами культуры, вступать в противоречие c существующими. Особо важную роль в отборе фактов культуры и пополнении культуры играет духовная мораль.
Общие места духовной морали
Вторая сфера имятворения политической корректности касается общих мест слоя духовной морали, формирующейся на основе сакральных и канонических текстов.
Здесь обратим внимание на тот факт, что ревизия языка применительно к этически организованной системе общих мест, составляющих практическую мораль, неизбежно относится и к текстам Священного Писания, где широк состав слов, называющих человеческие немощи, телесные и духовные. Конечно, кощунственно помыслить о том, чтобы приводить примеры из Св. Евангелия в политически корректном варианте, но легко представить себе, как звучал бы, например, рассказ о чудесах исцеления, явленных Спасителем, в устах поборника политической корректности. Однако и это далеко не все.
Фактическое гонение на христианство в Америке, о котором свидетельствуют приведенные нами ранее примеры, стало возможным, в первую очередь, в результате внедрения секуляризма в систему школьного образования. Изгнания христианства из школ добились активисты политической корректности, образом мыслей которой и было заполнено освободившееся духовное пространство.
Принципиальные позиции политической корректности – эгалитарность и антиэлитарность. Это означает, что все культуры, все религии, все люди, все группы, хотя и разные, но никакая из них никаким образом и ни в каком отношении не хуже другой (конечно, за исключением белых европеоидных гетеросексуальных мужчин). Все стили жизни равноправны, а кто с этим не согласен – подлежит анафеме. Действует правило: различия можно констатировать, но никогда нельзя давать какую-либо оценку. Не бывает, например, человек хороший или плохой, бывает "другой".
Из этого с неизбежностью следует, что ненавистники, злодеи, убийцы, воры, прелюбодеи, лгуны и лжесвидетели никак не хуже соблюдающих духовную мораль, они просто другие (что, конечно, чистая правда, но не вся). Тем самым исключается всякая возможность различения добра и зла в языке, и отменяется их противоположение как норма духовной морали:
– "Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь" (Мф. 7, 17–19);
– "Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым; ибо дерево познается по плоду" (Мф. 12, 33);
– "Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь" (Мф. 3, 10).
Этим, собственно, можно было бы ограничить все рассуждения о действиях политической корректности применительно к общим местам слоя духовной морали ввиду того очевидного факта, что добро и зло, являясь основополагающими ценностными категориями духовной морали, с необходимостью подразумевают оценку.
Если нет оценки, то нет никаких ценностных категорий ("другой" – это не ценностная категория, не говоря уже о том, что здесь политическая корректность противоречит сама себе: с одной стороны, она отвергает представление о норме, а с другой стороны, само понятие "другой" имплицитно указывает на некую норму).
Если же нет ценностных суждений, то не может быть и никакой системы этических общих мест. Более того, отвергая противопоставление добра и зла, лежащее в основе духовной морали, политическая корректность отвергает тем самым духовную мораль в целом.
Такой вывод представляется чрезвычайно важным, поскольку согласно исследованиям Ю.В. Рождественского мораль лежит в центре содержательных категорий культуры и охватывает все общество как норма поведения.
При этом, если в дописьменном обществе единственной моралью является народная, или практическая, мораль, то в современном письменном обществе практическая мораль подчинена духовной морали. "Классические нормы духовной морали были созданы человечеством фактически однородным образом во всех религиях и были основой всех основных цивилизаций. Они предназначены для борьбы с такими социальными противоречиями, которые порождаются владельческими категориями культуры"[168].
Крайне важным является и то обстоятельство, что духовная мораль ограничивает практическую мораль. Это ограничение необходимо, поскольку "… моральные правила в фольклоре, взятые сами по себе, вне влияния религиозного текста, показывают, что пословицы содержат правила, которые могут пониматься как "искусство жить". Но это "искусство жить" затрагивает только отношения внутри народа, то есть рода, племени, семьи и соседей. В пословицах нет сентенций, запрещающих убийство, разбой, грабеж чужого имущества. Целью фольклорного "искусства жить" является создание материального блага для своей семьи и своего рода. Цель обогащения (или неразорения) семьи и рода определяет характер общей моральной ценности: человек, владеющий практической моралью и эффективно ее применяющий, с точки зрения этой морали, считается мудрым. Итог жизни мудрого человека нагляден – это материальные блага, созданные им для семьи и рода… Практическая мораль существует у народов, менее знающих религию или недавно ее принявших, не освоивших ее" [168].