Главной идеей большевиков в концепции военного строительства становится формирование корпуса военных комиссаров как основных носителей и распространителей коммунистической идеологии в Красной Армии. Институт комиссаров (назначавшихся поначалу Петроградским военно-революционным комитетом) ведет свое происхождение с октябрьских дней 1917 г. В апреле 1918 г. он был официально закреплен в Красной Армии по указанию В.И. Ленина [10]. Но лишь в июле-августе институт армейских военных комиссаров приобретает статус мощнейшей политико-агитационно-организационной машины, гаранта власти РКП(б) над военными частями и организациями, выразителя воли правящей элиты.
Юридическая база под новую военно-политическую структуру была подведена накануне "комиссаризации" и политизации Красной Армии. Состоявшийся в Москве 6-11 июня 1918 г. Всероссийский съезд военных комиссаров принял "Положение о военных комиссарах и комиссариатах". Пункты "Положения" не вызывают сомнения в твердости намерений ЦК РКП(б) - комиссары пришли в армию всерьез и надолго: "Военный комиссар является непосредственным политическим органом Советской власти при армии... На комиссаров возлагается вся тяжесть создания Красной Армии... Военный комиссар есть лицо неприкосновенное... Комиссариаты руководят культурно-просветительной жизнью и отпускают для сего кредиты по соответствующим организациям" [11]. Права, полномочия и обязанности комиссаров как организаторов и руководителей культурно-пропагандистской работы в армейских частях в дальнейшем неоднократно подтверждаются, расширяются и детализируются в решениях и инструкциях ЦК РКП(б), Всероссийского бюро военных комиссаров и других руководящих организаций.
Первый массовый призыв политически надежных, обладающих организационным и военным опытом коммунистов осуществлялся в эти летние месяцы в партийных организациях Москвы и Петрограда. 29 июля 1918 г. ЦК РКП(б) принимает постановление о мероприятиях по укреплению Восточного фронта. Подчеркивается как фактор военной слабости "крайне недостаточная" агитация на местах. Партийным комитетом всех регионов РСФСР предписано "в трехдневный срок, то есть не позже 3 августа", направить в Москву всех коммунистов, имевших в прошлом какой-либо командный опыт, для переброски их на фронт в качестве комиссаров и партийных руководителей [12]. Исполнение приказа происходит незамедлительно.
30 июля Московская общегородская конференция РКП(б) принимает решение о мобилизации на фронт 1/5 всего состава столичной партийной организации. 31 июля столь же суровую меру осуществляют большевики Петрограда: "В течение одного-двух дней мы должны послать через Москву на чехословацкий фронт не менее 300 виднейших работников-коммунистов: агитаторов, организаторов, военных. Они должны будут стать во главе отрядов в качестве политических комиссаров и т.п... Списки составлять немедленно. Дорога каждая минута. Первая группа должна быть отправлена сегодня же, 31 июля. Не позднее 1 и 2 августа все 300 должны быть уже в Москве, в распоряжении Центрального Комитета партии" [13].
Динамизм и быстроту проводимой беспрецедентной меры подтверждают цифры Всероссийского бюро военных комиссаров. По статистике его агитационно-просветительного отдела, в период с 21 июля по 2 сентября 1918 г. на Восточный фронт был послан 991 агитатор (почти втрое больше, чем на Южный фронт, и в 5,5 раза больше, чем на Северный). В дальнейшем доля Восточного фронта резко уменьшается: в период со 2 сентября по 8 ноября в его соединения направляется 193 агитатора, с 13 по 28 ноября - всего 87 агитаторов [14]. Комиссары, агитаторы, коммунисты-организаторы партийных ячеек реально меняли пропагандистскую ситуацию в красноармейских частях. Приведем красноречивый рассказ-отчет петроградского большевика В. Зуева о своей работе: "1 августа в количестве 27 мы отправились на чехословацкий фронт... В Москве нас пригласили в "Метрополь", т. Свердлов снова беседовал и давал инструкции; потом пригласили нас в главный штаб к т. Ленину... К нам вышел т. Ленин... Он сказал: - ...Красная Армия не организована. При отсутствии дисциплины не может противопоставить себя чехословакам, панически бежит. Ваш долг - поехать, остановить, рассеять страх, воодушевить красноармейцев... С этим мы поехали... Нас, часть товарищей, попала в Симбирскую дивизию. Приехав туда в самый разгар неудачных для нас боев, мы отступили на 80 верст. Противник был пассивен. У нас закипела работа. Агитация, наводнение литературой, газетами, пополнение командным составом, расстрелы ослушников через некоторое время дали возможность смотреть на нашу дивизию как на нечто оформленное организационно и нравственно" [15].
Корпус комиссаров и политработников являлся в Красной Армии главным исполнителем задач по распространению и войсковому изданию пропагандистской литературы. Это была грозная сила. По данным Всероссийского бюро военных комиссаров, в декабре 1918 г. на его учете находилось 6389 военкомов, работавших в войсках [16]. Согласно другим сведениям, к концу 1919 г. в Красной Армии насчитывалось 5200 [17].
Наличие в армии значительного количества политико-пропагандистских кадров дало возможность сформировать и укомплектовать организационные структуры идеологического ведомства. При руководящих органах фронтовых соединений возникли разветвленные аппараты политико-воспитательной (в том числе пропагандистской) работы - политотделы. 2 сентября 1918 г., объявив о превращении РСФСР в военный лагерь, ВЦИК создал чрезвычайный орган управления военной деятельностью в стране - Революционный Военный Совет Республики (Р В С Р). 11 сентября последовало утверждение таких реввоенсоветов на фронтах и в армиях. Заметим в скобках, что создание реввоенсоветов как дееспособных органов руководства началось на востоке страны даже раньше - еще 13 июня 1918 г., например, Совнарком РСФСР учредил Реввоенсовет Восточного фронта. Здесь же, в частях Восточного фронта, активно насыщаемых политработниками, появились и первые политотделы. Инициатива их создания принадлежала, прежде всего, армейским комиссарам и коммунистам. Одним из первых стал, в частности, политотдел Северо-Урало-Сибирского фронта (переименованного вскоре в 3-ю армию Восточного фронта). Он был создан 20 июня 1918 г. Уже с 3 сентября началась организация политотделов при штабах дивизий 3-й армии. С самого начала в состав политотделов закладывались издательские и экспедиционно-распространительские подразделения. Так, по схеме политотдела 3-й армии, в его состав входили подотделы: издательский; информационный; бюро печати; агитационный; экспедиционный; театральная секция. Политотдел дивизии состоял из трех подотделов: организационно-агитационный и издательский; информационный; экспедиционный [18]. Предусматривалась военная субординация: политотдел фронта руководил политотделом армии, а тот, в свою очередь - политотделом дивизии. 5 декабря 1918 г. институт политотделов был окончательно закреплен в Красной Армии приказом РВСР [19].
Итак, кадровый и организационный оплот советской пропаганды в Красной Армии (как и в тылу) был создан уже осенью 1918 г. В считанные месяцы после развертывания боевых действий заработала система трансляции коммунистической идеологии в воюющей армии и в милитаризованной стране.
Как же обстояло дело в эти месяцы с постановкой пропаганды на "белой" стороне? Подчеркнем еще раз, что волею истории "белая" пропаганда "опоздала" на 7 месяцев: о каких-либо шагах по ее конструированию можно говорить лишь начиная с июня 1918 г., когда в Западной Сибири к власти пришел Западно-Сибирский комиссариат Временного Сибирского правительства (в данном случае мы говорим лишь о "белых" правительствах Сибири, абстрагируясь от событий в белом стане на Юге, Севере и Северо-Западе России). Вопрос о длительности пропаганды уже этим был решен в пользу "красных". Практика показывает, что и в невыигрышной ситуации интенсивная пропаганда может значительно помочь достижению политической или военной цели. Для этого необходимо иметь хорошо поставленный пропагандистский аппарат. Однако ни конструированием аппарата, ни интенсивным наращиванием пропагандистских усилий сибирские руководители Белого движения долгое время вплотную не занимались.
По-видимому, для каждого политического движения в России объективно было необходимо время для вызревания идеи о мощном пропагандистском механизме как составной части государственной власти. Как и в "красной" России, у "белых" не было четкого представления о необходимости данного шага на протяжении нескольких месяцев (с июня 1918 г. примерно до марта 1919 г.). В течение этого времени в занятой белогвардейцами Сибири, так же как и в РСФСР до лета 1918 г., царили хаос и разнобой в издательской и пропагандистской деятельности при вялых координационных мерах со стороны государства. Была создана маломощная государственная информационная структура - Информационное бюро при Управлении делами Западно-Сибирского комиссариата Временного Сибирского правительства (организовано в начале июня 1918 г., штат составлял лишь 9 человек).
Через месяц, 10 июля 1918 г., полномочия всесибирского информационного центра перешли к Информационному бюро Временного Сибирского правительства. Указанное бюро существовало в составе канцелярии Совета министров. В сентябре 1918 г., когда на территории востока страны было создано Всероссийское временное правительство Директории, в его штате утверждается отдел печати [20].
Но все эти бюро и отделы лишь в самой незначительной мере делали погоду на информационном рынке Сибири. Здесь, конечно, кипела идейная битва с большевизмом, но, в основном, в рамках отдельных разрозненных контрреволюционных издательств, редакций газет, партийных коллективов и т.д. По существу, очагом антибольшевизма была каждая кадетская, эсеровская или меньшевистская газета. Усилия в области белогвардейской пропаганды предпринимали издательства "Факел" (Томск), "Автономная Сибирь" (Иркутск), ряд кадетских издательств "Народная свобода" в губернских городах региона, издательство "Свободная Россия" во Владивостоке и т.д. Временное Сибирское правительство не вмешивалось в этот процесс, отводя своему информационному бюро роль сбора, систематизации и передачи в газеты телеграфной (через одно из учреждений бюро - Сибирское телеграфное агентство) или статейно-обзорной информации. Все остальное, по мнению правительственных чиновников, было делом свободной прессы и партийных публицистов. Вопрос о создании мощного организационного "кулака" издательской пропаганды не стоял вообще, неизвестны нам и какие-либо решения о финансовой подпитке тогда (в 1918 г.) со стороны правительства отдельных издательств или органов печати (хотя механизм косвенного, негласного перекачивания средств через партийные комитеты, вполне возможно, существовал).