«У русского человека нет потребности в правде – он не хочет ее знать. Значит, нет потребности в демократии, в правде – иначе он просто запутается в этих понятиях».
«К сожалению, в русской философии больше всего ценится бескомпромиссный человек, этакий идиот. Чехов же замечательно говорил: «Я ненавижу честных людей». Бескомпромиссные люди, как правило, тупые. Компромисс – это животворящая сила демократии. Вся демократия строится на компромиссе. Свободный человек всегда ищет компромисс. Надо быть рабом, чтобы стать принципиальным до конца. Компромисс – нормальная вещь. Другое дело – во имя чего. Кто-то из великих замечательно сказал, что когда речь идет о судьбе режима и детей, то бог с ними, с принципами» (7).
Вот и Денис Драгунский пересматривает, казалось бы, устоявшееся понимание консерватора как выразителя регресса, утверждая, что консерватор не фундаменталист: «Он на самом деле человек корней, традиций, семьи, для него священна чужая и собственная свобода, он чтит закон и не посягает ни на чье достоинство. Особенность нашей элиты – дикая тяга к доминированию. У нас вся реклама на этом построена. «Такой-то телефон – знак вашего превосходства!» «Автомобиль – ваше превосходство!» Консерватор же никому не рвется доказывать свое превосходство, он ценит не доминирование, а независимость» (8).
Культура, книга, качественная журналистика – это то, помощью чего человек может остаться свободным, как-то защититься от манипулирования. Революции – это лишь внешние явления. Главное – человек, он – поле битвы. И его не так просто переделать… Но стоит ли переделывать? Стоит ли продолжать «прямолинейную» работу «над созданием, упаковкой и трансляцией смысла» в противовес кропотливой, каждодневной деятельности по выработке и реализации конвенции? «То есть такого содержательного договора «внутри определенного сегмента или даже целого общества, который будет, с одной стороны, воплощать в жизнь совершенно практические задачи (реализовать какой-либо проект), с другой стороны, произвести некоторую структуру коммуникационной среды, которая будет позволять воспроизводить конвенциональный коммуникационный процесс в дальнейшем и противостоять манипуляционным коммуникационным стратегиям» (9).
Учитывая эволюционные изменения аудитории (например, тенденцию к превалированию визуально-словесного восприятия), развивающуюся систему СМИ (в том числе и возможности революционного вида прессы – Интернет-журналистики), сама журналистика должна адекватно реагировать на них, выстраивая новую систему коммуникационной деятельности.
И еще: подлинная журналистика невозможна без реального гражданского общества, важнейшим элементом которого сама является. Гражданское же общество – это и социальное партнерство, и законопослушность граждан (в том числе, а, возможно, и прежде всего, тех, которые представляют различные ветви власти). Не только бытие определяет сознание, но и наоборот: «…Гражданское общество не может быть введено директивным порядком, учреждено законом или указом. Его нельзя создать. Можно лишь содействовать его становлению. Ибо оно – стиль жизни и стиль мышления подавляющей части общества, оно в головах людей» (10).
Вот почему так велико значение СМИ, среди функций которых есть и просветительская. Не только информировать, но и объяснять, просвещать, воспитывать… Лишь в этом случае журналистика становится не просто ремеслом, но и творчеством, но и служением.
Список литературы
1. См.: http://www.polit.ru
2. Количество зарегистрированных печатных СМИ в России приближается к 50 тысячам (хотя регулярно выходит не более 20 тысяч). Есть данные, согласно которым прессу у нас покупает меньше половины населения, вообще не читает газеты и журналы – треть россиян. Единицы периодических изданий имеют тиражи, превышающие миллион экземпляров; совокупный годовой тираж невысокий – 8, 5 млрд. экземпляров. Для сравнения: первые пять мест по тиражам среди ежедневных газет теперь занимает Япония («Иомиури» – 14, 5; «Асахи» – 12, 5 миллионов экземпляров и др.). Ежегодно российский читатель тратит на прессу 1, 9 млрд. долларов, американский – 190 млрд. долларов…
3. Бывший главный редактор знаменитого «Огонька» времен перестройки Виталий Коротич считает, что «…ситуация, в которой находятся СМИ, вообще один из самых четких критериев общего состояния государственных дел. Если прессу унижают, значит, власть чего-то боится. Наше государство разбалансировано. СМИ потерялись в неразберихе властей. У нас до сих пор не разделена система управления страной с олигархией, бизнес – с властью. К сожалению, сегодня можно писать что угодно, не рассчитывая ни на действенность разоблачений, ни на то, что клеветника накажут. При отсутствии независимой судебной системы, при том, что губернаторов назначают, а депутатов двигают списками, независимые СМИ не нужны. Они выглядят как электростанция, к которой сознательно не подвели провода» – Коротич В. Потерявшаяся пресса // Известия, 22 сентября 2005. – С. 5.
4. По данным «РОМИРа», в 2005 г. 69 % россиян (в 2003 г. – 71 %) считают, что цензура в СМИ, и прежде всего на телевидении, нужна, 29 % ответили на этот вопрос отрицательно, 2 % затруднились с ответом. Здесь необходимо пояснение: общественное мнение иначе понимает цензуру нежели журналисты и политики: «Люди понимают ее как соблюдение приличий (нельзя показывать голую задницу – это беспредел!), а работники СМИ – как предварительное редактирование их материалов… То, что сейчас можно увидеть по телевизору, вызывает у громадного большинства граждан интуитивное раздражение, поэтому они и говорят: «Надо бы цензуру, такую дрянь показывать нельзя». 45 % населения выступают за то, чтобы запретить показ сцен насилия в любых передачах, 24 % думают, что можно разрешить их только в новостях, но без жестоких натуралистических сцен, 24 % – считают, что разрешить можно, но только в позднее время, недоступное детям (5 % – разрешить только в новостях, 2 % – разрешить в любое время в любых передачах). Интересно, что 60 % граждан России считают, что отечественным СМИ сегодня предоставлена полная свобода слова (в 2003 г. – 49 %), не согласны с этим 37 % (42 %), затруднились с ответом лишь 3 % (9 %). При этом россияне ставят перед прессой три основные задачи: информировать о событиях в стране и мире (64 %), анализировать эти события (41 %) и отстаивать интересы народа (22 %). «С тем, что журналисты должны ставить своей целью формирование общественного мнения, согласны только 15 % респондентов. А на то, что СМИ должны оказывать влияние на власть, надеются и того меньше – 11 %. – Ильичев Г. Свободы слова стало больше // Известия, 22 сентября 2005 г. – С. 9.
5. Архангельский А. Generation П (пенсионеров) // Огонек, 2005, № 3. – С. 22.
6. Там же. – С. 23.
7. Шамина Л. Режиссер Андрон Михалков-Кончаловский: «Я принципиально считаю себя реакционером» // Известия, 28 января 2005 г., № 14. – С. 15.
8. Быков Д. Денис Драгунский: «Меняем грузовик на светлячка» // Огонек, 2005, № 3. – С. 30.
9. Дацюк С. Коммуникативные стратегии // htttp://dere/com/ua/library/datsyuk/komm_strat/shtml
10. Харичев И. Гражданское общество в подарок // Независимая газета, 13 сентября 2001 г.