И.Н.Райкова
Студенческий фольклор только начинает входить в круг научных интересов ученых: появляются первые публикации текстов, попытки систематизации и анализа материала. Цитируемые в данной статье отрывки из интервью и поэтические тексты почерпнуты из материалов, собранных студентами филологического факультета Московского городского педагогического университета в рамках учебной фольклорной практики и в ходе написания зачетной работы по спецкурсу «Детский и молодежный фольклор». Записи велись в начале XXI века в Москве от родственников и знакомых (бывших и нынешних студентов разных вузов и факультетов), то есть отражают живую современную традицию. Часть записей взята из личного архива автора статьи.
На наш взгляд, в ряду малых социальных молодежных групп студенчество занимает особое место. Это, безусловно, самая обширная из первичных контактных групп, к тому же она наиболее открыта и часто пересекается с другими. Скажем, один студент может быть спортивным фанатом, другой – ролевиком, третий – туристом-байдарочником, четвертый – «автостопщиком», пятый увлекается компьютером, студент может стать солдатом и наоборот и т.д. Особенно характерна такая относительная незамкнутость студенческого сообщества, размытость его границ для последних лет, когда редкий студент после занятий спешит в библиотеку, подавляющее же большинство подрабатывает, чтобы иметь карманные деньги, либо занимается чем-то в соответствии со своими интересами, если позволяет финансовое положение родителей. Причем молодые люди часто меняют вид деятельности, но не чтобы попробовать себя в разных качествах, скорее, не желая надолго быть привязанными к чему-то определенному. Это делает границы студенческого сообщества еще более размытыми.
Как следствие этого, объективно непросто определиться и с границами нашего объекта. Следует ли понимать под студенческим фольклором всё традиционное творчество, бытующее в среде студентов? Очевидно, это было бы неправильно. Студенческий фольклор — устойчивые устные и письменные тексты, которые создаются именно студентами и бытуют в их среде, передаваясь от одного поколения студентов к другому. Как правило, это творчество отражает коллективное сознание студентов и тематически связано с ситуациями и реалиями вузовской жизни.
Студенческий фольклор бывает трудно, а порой и принципиально невозможно отграничить от студенческого самодеятельного авторского творчества, первый и, наверное, самый мощный всплеск которого в нашей стране пришелся на 1950–1960-е годы (период хрущевской «оттепели»), когда существовало движение агитбригад, стройотрядов, родилось искусство СТЭМа и проходил тот самый первый период игр КВН, когда они еще не были профессионально поставленными шоу, а являлись сферой самодеятельного студенческого творчества. С одной стороны, самодеятельные актеры и певцы (а обычно и то и другое вместе), обладая огромным авторитетом в своей среде, распространяли то, что уже было рождено в массах, заставляли звучать фольклорное слово громче, ярче, а то и давали ему новую жизнь. С другой стороны, произведения «широко известных в узком кругу» студенческих авторов подхватывались коллективом и фольклоризовались, переходя в своих вариантах из вуза в вуз, из поколения в поколение, при этом об их настоящих авторах забывали. И в наши дни бывшие студенты говорят о них: «Это уже фольклор!»
Вот пример такого произведения – стихотворение талантливого студента Александра Белова, учившегося в 1950-е годы в МЭИ. Он трагически погиб в уличной драке, пытаясь в одиночку защитить незнакомую девушку от группы хулиганов. Его имя осталось лишь в памяти друзей, стихотворение же до сих пор бытует, имея множество вариантов. Интересно, что хотя оно по всем признакам относится к жанру новейшей баллады, но, насколько удалось узнать, не пелось, а декламировалось, иногда переписывалось – для себя, чтобы не забыть.
Баллада
Жил в корпусе первом парнишка один,
Отличный парнишка, почти что блондин.
Хороший парнишка, однако был он
В свою однокурсницу пылко влюблен.
Был пылко влюблен он, но робок, несмел –
Свою ей любовь объяснить не сумел.
Не смог свое сердце открыть он любимой.
Однажды девчонка конспект свой забыла.
И, мыслью внезапной вдруг озарён,
Конспект достает свой в волнении он,
В строке, где пределы стремятся к нулю,
Он пишет три слова ей: «Я Вас люблю!»
Конспект отдает ей дрожащей рукой.
Неделя проходит, месяц, другой...
С волненьем ответа ждет он. Но она
Бесстрастна по-прежнему и холодна.
Что делать мальчишке? Мальчишка вздохнул,
В бассейн записался и там утонул.
Три дня факультет по мальчишке рыдал.
Зачем утонул он, никто б не узнал.
Но тут наступила зачетов пора,
Нахмурились строгие профессора.
Девчонка тетрадку свою достает,
Листает страницу, другую, и вот –
Нет силы рассказывать, в горле комок...
Читает девчонка «ЛЮБЛЮ» между строк.
«А я и не знала, я тоже люблю!» –
Вскричала девчонка – и тут же в петлю.
Три дня по девчонке рыдал факультет.
Истории в мире печальнее нет.
Историю эту имея в виду,
Девчонки, читайте конспекты в году!
Как видим, трагическое стечение обстоятельств, приводящее к непоправимому исходу, и запоздалое узнавание истины, столь характерные черты балладного сюжета, в студенческом произведении с иронией мотивируется халатным отношением к учебе, о чем афористично говорит и финальная сентенция-мораль.
Узами родства студенческий фольклор связан с фольклором детей и подростков и «подпитывается» им, ведь студенты – это вчерашние школьники. Так, их роднит прежде всего всеобъемлющее смеховое (главным образом пародийное) начало при лаконизме выражения. В этом смысле наиболее показательным жанром поэтического творчества студентов являются шуточные стишки (куплеты), передаваемые и воспроизводимые как устно, так и письменно:
Встану рано утром,
Выпью чашку ртути
И пойду, подохну
В этом институте.
Встану рано утром,
Съем кило гороха,
Пусть вокруг почуют,
Как студенту плохо!
Если хочешь стать солдатом,
Обложи декана матом,
И чем толще будет слой,
Тем скорее встанешь в строй!
Стоят столы дубовые,
Сидят ослы здоровые,
Без всякого понятия.
И ждут конца занятия.
Я на лекции сижу,
Пальцем за ухом чешу.
Скоро я тихонько двинусь
И кого-то порешу.
Я на лекции сижу
И на препода гляжу.
Чем он больше нагружает,
Тем я больше торможу.
Сижу я на вышке,
Чешу я макушку.
Не въеду – мне крышка,
А въеду – психушка.
У меня депрессия,
И я беру стакан,
А что такое сессия,
Пусть думает декан.
Солнышко светит,
Птички поют,
Зачем я приперся
Опять в институт?
Кто не был студентом,
Тому не понять:
Как хочется кушать,
Как хочется спать!
Как и в школьном фольклоре, в студенческом широко бытуют песни-переделки популярных песен. Они вовсе не высмеивают конкретный текст, а используют его для выражения новой, актуальной для другого времени и другой среды проблематики. В разных вузах или на разных факультетах одного вуза параллельно бытуют различные варианты одной и той же песни, насыщенные специфическими терминами и понятиями. Так, у многих специальностей давно известна переделка популярной песни «Раскинулось море широко...». В ней, как и в стишках, обыгрывается лейтмотив фольклора студентов – смерть студента от перенапряжения. Вот начало математического варианта:
Раскинулось поле по модулю пять,
Вдали интегралы вставали.
Студент не сумел производную взять,
Ему в деканате сказали...
Почвоведческий вариант начинается по-иному:
Мы входим в теплицу под номером пять,
Кругом помидоры мелькают.
Студент, выгнув спину, копает опять.
Его в деканат вызывают.
В обоих вариантах студент не смог сдать задолженность (математик – доказать теорему Коши; почвовед – определить кислотность почв), переволновался, потерял сознание и умер. Живописуется, как покойник три дня лежит в деканате. По математику вместо молитвы читают теорему Бернулли, по биологу – почему-то «доклад о вибраторе Герца». Однако финал один:
Декан свое веское слово сказал:
«Материя не исчезает.
Загнется студент – на могиле его
Такой же лопух вырастает».
Традиционные, известные студентам с детства жанры становятся в их творчестве объектом стилизации. Такова, например, студенческая загадка (псевдозадача):
В комнате одной сидят
Человек под пятьдесят.
Приглядись, у всех дела:
Двое режутся «в козла»,
Трое чертят чертежи,
Пять смеются от души.
Шесть сошлись в «морских боях»,
Семь рисуют на столах,
Восемь булочки едят,
Ну а девять просто спят.
А один (какой-то странный!)
Целый час уже стоит
И о чем-то в полный голос
Сам с собою говорит.
Стоит ли говорить, что эта загадка рисует живописную и (увы!) достаточно реалистичную картину лекции.
Влияние детского фольклора наблюдается также в области студенческих обрядов и магических действ. Эти традиционные ритуализованные формы поведения приурочены главным образом к ситуации экзаменов как пограничной, переходной, опасной. Именно на эту ситуацию студент хочет повлиять, обеспечив ее быстрое и беспроблемное прохождение или, по меньшей мере, предугадать таящуюся опасность. В пародийных молитвах, известных во множестве вариантов, в стихах и прозе, студент взывает к высшим силам, моля о помощи именно в сдаче сессии:
Господи, иже еси на небеси,
Шпаргалку на экзамен принеси!
Пресвятая Мария-девица,
Не дай на экзамене провалиться.
Великий Николай-мученик,
Расскажи недоученное.
Всемогущий Иисус Христос,
Не задай лишний вопрос!
Спаси от двоек и троек своего раба,
Накажи судом предателя
В виде злого преподавателя.
Укажи мне на экзамене легкий билет,
Чтоб его лишь учил(а) я, остальные – нет.