Чтобы исправить такие недостатки, предложены и приняты как руководство к действию различные решения. По некоторым из них должен произойти возврат к духовности, по другим – понизиться роль правительства и, вследствие этого, противодействие демократическим процессам. А третьи уповают на технические решения, такие, как Интернет. Тем не менее, если бы Интернет подавался как чудодейственный целительный бальзам для всех социальных проблем, это привело бы только к разочарованию. Ведь надежда не может существовать долго без её реализации. В действительности Интернет приведёт к снижению стабильности, большей раздробленности, меньшей возможности придти к согласию, возрастанию числа групп с несовпадающими интересами. Мощные компьютеры, подсоединенные к высокоскоростным сетям, не есть средство исправления недостатков политической системы. Здесь нет быстрых решений. Здесь нет чудодейственных средств и бесплатного сыра.
Интернет – захватывающее средство. Его возможности очаровывают, опьяняют, обогащают. Но делают ли свободным? Мы не в состоянии ясно понимать проблемы, если на нас розовые виртуальные очки, а в голове мысль, что, выражая всё посредством двух цифр – 0 и 1 – и отсылая второпях в пакетах по сети, мы хотя бы на сантиметр продвинулись к более совершенной политической системе.
Интернет не создает некую демократию в духе президента Джефферсона. Он не оживит Америку времен президента Джексона, какой её увидел французский писатель и политик Токвиль. Интернет не выполнит работу президента Линкольна и борца за отмену рабства Дугласа. Он – не Афины[8]. В нём меньше демократии, чем во всех этих местах с примитивными технологиями. И в этом смысле надежды, которые возлагают на Интернет – это новое звено в длинной цепи надежд. Быть может, наивные, но определённо облагораживающие.
[1][1] Exceptions are Bimber (1998) and Blau (1998)
[2][2] This analysis holds mostly for the United States, but there is no major reason why it should not apply, in general terms, to toher larger free market, free-speech democracies, within variations of history, constitution, and political culture.
[3][1]They would expand to the point where marginal benefit is equal to the value of marginal impact
[4][2] for those lucky to have had the vote.
[5] Исключения: Bimber (1998), Blau (1998)
[6] Это исследование актуально главным образом для США, но в основных положениях вполне может быть применено к более обширным свободным рынкам и демократическим обществам с разными историей, конституцией, политической традицией.
[7] Она растёт обычно до точки, в которой предельная выгода равна издержкам на получение предельного влияния
[8] Афины, объединяющие счастливчиков, которые обладали правом голоса