Леопольд Стафф, Казимир Тетмайер — гл. обр. лирические поэты с большим дарованием. Тетмайер в противовес Стаффу не чужд натурализма в подходе к эротике, играющей крупную роль в его творчестве. Значительное место занимает в творчестве Тетмайера природа (специально горы Карпаты), взятая сама по себе. Общественных проблем он не знает.
Еще более значительным поэтом является Ян Каспрович (1850—1926, см.) — галичанин, крестьянин по происхождению. В первых своих произведениях видит весь мир с точки зрения крестьянина-бедняка. С протестом против своей судьбы он всегда обращается не к людям, а к «богу». В конце концов подчиняется своему «богу». В действительности «бунт» Каспровича — это весьма приемлемый для буржуазии «бунт на коленях».
Особенно замечателен знаменитый Станислав Выспянский (1869—1907, см.), поэт краковского мертвого феодализма с его застывшими формами, хранящими красоту, но красоту умершую, которую Выспянский старается оживить патриотизмом. Выспянский является одновременно талантливым композитором и художником. Его музыкальные произведения — это песни на народные мотивы; большое место в его живописи занимают витражи для краковских костелов. В своих литературных произведениях Выспянский критикует ошибки польской шляхты, но с точки зрения дворянина. Шляхту — дворянство — он считает единственным классом, призванным вести за собой крестьянство в борьбе за национальную независимость, но одновременно констатирует полную бездарность и безволие шляхты (в главном своем произведении «Свадьба», 1901). Считая крестьян единственным общественным слоем, на который сможет опереться дворянство в своей национально-освободительной борьбе, Выспянский лакирует крестьян, увлекается их национальной архаической одеждой, их говором, их вымышленным единением со шляхтой. Несмотря на всю критику шляхетского безволия, Выспянский — трагический поэт неминуемого рока, и року он подчиняет судьбы своей родины. Недаром Выспянский углублялся в греческую трагедию. Результатом этого был ряд драматических произведений большой силы и мастерства.
В русской части Польши «молодая Польша» развивалась по-другому. Здесь в связи с надвигающейся русской революцией, в виду все более сильного пролетарского движения, нельзя было отмахиваться от общественных проблем, культивировать «искусство для искусства», углубляться в средневековье. Этим объясняется появление на литературном поприще того крыла «молодой Польши», которое живо откликалось на все общественно-политические события и проблемы, но вместе с близким ему ППС защищало в действительности интересы буржуазии. Представители этого круга «молодой Польши» были предтечами нынешних фашистских писателей и деятелей Польши — пилсудчиков. К наиболее выдающимся писателям этой эпохи надо причислить в первую очередь Стефана Жеромского , а из критиков — С. Т. Бржозовского , одно время «властителя дум» польской радикальной молодежи. Особое значение имело его выступление против Сенкевича. Бржозовский нанес удар популярности этого писателя среди прогрессивно настроенных читателей. Как и многие члены группы «молодой Польши», Бржозовский кончил утверждением всего того, что отрицал: национализма и религии.
Жеромский (1864—1925) пользовался громадным влиянием благодаря мастерству формы, хотя в его языке много искусственной напыщенности, специфического выпячивания романтического эротизма. Жеромский в творчестве своем проделал вместе с польской буржуазией длинный путь от вершины ее расцвета до фашизма. Так, в первых своих сочинениях Жеромский выступает против некоторых остатков феодализма в хозяйственной жизни страны и психологии людей, против остатков внеэкономического принуждения, против издевательства над крестьянами («Забытье»), против ярко выраженных форм эксплоатации («Бездомные люди»). В романе «Пепел» из эпохи Наполеоновских войн Жеромский выступает против крепостничества, за хозяйство, построенное на капиталистических началах. Уже в своих первых произведениях он выступает как защитник «культурного» помещика-капиталиста и «культурного» фабриканта. Его критика польской отсталости вводила в заблуждение даже многих представителей пролетариата, которые принимали ее за критику с революционных позиций. По мере развития революционного движения Жеромский становится все больше и больше на точку зрения, враждебную пролетариату и революционному крестьянству. Величайшее историческое событие — Октябрьская революция — осталось недоступным пониманию этого самого выдающегося писателя «молодой Польши», идейного друга социал-фашистов. После Октябрьской революции он написал вульгарную антибольшевистскую мелодраму «Стану белее снега». В последних своих произведениях Жеромский воспевает империалистическую Польшу как «освободительницу народов». Последний роман Жеромского «Канун весны» (1925) является провозвестником фашистского переворота Пилсудского 1926. Герой этого романа идет во главе безработных на Бельведер с лозунгами морального возрождения, «санации», с теми самыми лозунгами, с которыми пришел к власти Пилсудский.
Польская литература после 1918
1918 год, год превращения Польши в отдельное государство, был и годом перелома в П. л., началом оживления в ней после периода войны, во время которой в Польше замерло художественное творчество. Перед преобладающей частью польской литературы — ее буржуазной частью — после 1918 стояли две задачи: способствовать консолидации независимого польского государства и идейному разоружению польского пролетариата. Для той и другой цели вся буржуазная П. л. широко использует национализм. Она спекулирует на национальных чувствах своих читателей, в которых еще живы воспоминания о гнете царизма, чтобы направить их против отечества трудящихся — СССР.
Национализм, великодержавный шовинизм характерны и для литературы пилсудчиковского фашизма, и для литературы «эндеции», народовой демократии, и для литературы ППС, которая принимала столь деятельное участие и в укреплении власти буржуазии в 1918, и в контрреволюционной войне 1920, и в фашистском перевороте 1926.
Буржуазная П. л. старательно скрывает решающую роль пролетарской революции в России для возникновения независимой Польши и борьбу большевиков, возглавляемую Лениным и Сталиным, за самоопределение вплоть до отделения всех угнетаемых царизмом народов. Поддерживая и обосновывая экспансию польского империализма, польская буржуазная литература сознательно замалчивает тот факт громадного значения, что после 1918 буржуазная Польша из угнетаемой стала угнетающей (она насчитывает около 40% национальных меньшинств, являющихся в Польше гражданами «второго сорта»).
Великодержавные тенденции в П. л. получили особенно заостренное выражение после 1926 — после прихода к власти пилсудчиковского фашизма.
В 1917 родилась группа «Скамандер». Независимость буржуазной Польши нашла в ней своего герольда. Характернейшей чертой этой группы является боевой империалистический тон. Она отражает умонастроения польской буржуазии, которая приходит к власти. Одновременно в творчестве поэтов «Скамандра» звучат нотки радикализма («Черная весна» А. Слонимского), появившиеся под давлением высокой волны рабочего движения. Эти якобы антибуржуазные установки, мнимые симпатии к пролетариату были неразрывно связаны с мелкобуржуазной декламацией об «общечеловеческом».
К группе «Скамандер» принадлежали: крупнейший польский поэт Юлиян Тувим (р. 1894), Слонимский, Ивашкевич (р. 1894), Лехонь (р. 1899), Ст. Балинский (р. 1898). Скамандриты организуют свой так наз. «Варшавский кукольный театр» («Шопка варшавска»). Этот театр политической сатиры вел среди польской интеллигенции массовую пропаганду тех установок, которые лежали в основе социальной демагогии пилсудчины, совершившей фашистский переворот в 1926. После фашистского переворота постепенно политика в «Скамандре» атрофируется, превращается в похабщину, антисемитский анекдот, полупорнографию. «Скамандер» становится поставщиком «чтива» и зрелищ для буржуазии и мелкобуржуазной верхушки. Органом «Скамандра» являлась также еженедельная газ. «Вядомосци литерацки», выходящая по сегодняшний день. Антикоммунистическая установка ее характерна не только для фельетонов Слонимского, автора клеветнической книги об СССР, но и для всей линии журнала. Уже несколько лет как этот журнал польской буржуазной интеллигенции ведет так наз. кампанию «по снятию бронзы». Это значит, что до сих пор из классиков П. л. делали памятники, бронзу, нечто бесспорное, почти что святое. «Вядомосци литерацки» в лице гл. обр. Боя «разбивают бронзу». Эта ревизия истории — работа в пользу сегодняшнего дня, в пользу фашизма. Следует также отметить антиклерикальную кампанию «Вядомосци литерацки» в защиту гражданских браков и разводов. Эта кампания отражает недовольство, растущее среди радикализирующейся польской мелкой буржуазии, всевластием католической церкви, в которой сильны влияния народовой демократии.
Ведущую роль в послевоенной П. л. играл Жеромский (Реймонт, Каспрович, Пшибышевский — писатели «молодой Польши» — потеряли влияние еще перед своей смертью). Жеромский в 1920—1921 открыто выступал в защиту захватнических планов польского империализма. Этот писатель принадлежал к поколению, которое уже пережило две революции — революцию 1905 в Польше и 1917. Опыт и противоречия социальной действительности, раздирающие буржуазную независимую Польшу, явились базой для одного из характернейших польских романов, для «Кануна весны» Жеромского. Его тема — это польский коммунизм. Его выводом является предостережение польской буржуазии против грядущей революции. Но предостерегая буржуазию, Жеромский одновременно успокаивает ее — опасность не так велика. Такие революционеры, как герои «Кануна весны», никогда не победят. При всей своей внешней революционности они не способны к борьбе. Основная концепция автора — эти не победят, а если и победят, то это будет победа поражения. В том же самом «Кануне весны» дано описание Октябрьской революции, которая ужасает Жеромского. Его вывод: революция в Польше была бы такой же страшной. Победа революции в Польше — это для Жеромского поражение человечества.