Определение фоновых знаний обычно включает следующее: «знание каких-либо реалий говорящим и слушающим, которые подразумеваются, но явно не проговариваются в диалоге, и которые являются основой языкового общения». Такое определение с одной стороны выделяет единицы языка, сигнализирующие о наличии фоновых знаний, с другой - обозначает условия функционирования этих знаний.
В трактовке Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова подчеркивается языковой аспект фоновых знаний путем введения понятия «лексический фон», который соотносится с фоновыми знаниями на уровне языка. Под лексическим фоном подразумевается группа непонятийных семантических долей, которые входят в семему, но не участвуют в опосредованной языком классифицирующей деятельности индивида.
Развивая идею фоновых знаний, Г.Д. Томахин вносит в их определение уточнение, актуальное для лингвострановедения. Он выделяет, наравне с общечеловеческими знаниями, региональными сведениями, сведения, которыми располагают все члены определенной этнической и языковой общности. Именно последние из перечисленных, по замечанию Г. Д. Томахина, определяются как страноведческие и составляют объект лингвострановедения.
Учитывая представленные варианты дефиниций фоновых знаний в настоящем исследовании, в качестве рабочего выдвигается следующий её вариант с учетом лингвокультурологической специфики исследования:
фоновые знания есть информация экстралингвистического плана, соотносимая с культурой, историей, традициями и обычаями национально-культурной общности, явно не проговариваемая в акте общения, но обоюдное владение участниками коммуникации которой составляет условие взаимного понимания.
Здесь особо следует оговорить относительную условность понятия «понимание» в связи с тем, что «понимание в обыденном употреблении языка, даже при наличии у говорящего и слушающего общих знаний о мире, редко бывает стандартным, однозначным, различаясь в зависимости от принадлежности воспринимающего текст к той или иной социальной группе, от его индивидуальных установок и мотиваций». Замечание об условности понимания вскрывает проблему языковой специфики фоновых знаний, то есть их соотношения с языковой семантикой. Эта проблема решается неоднозначно в лингвистике, при этом становится очевидным, что от её решения зависит выделение структурной единицы фоновых знаний, круг языкового материала, выносимого на рассмотрение при выявлении фоновых знаний. Так, по мнению Г.В. Колшанского, фоновые знания должны быть ограничены минимальными языковыми отрезками, с которыми эти знания соотносятся. Поскольку «язык является средством воплощения всего мыслительного содержания человеческого сознания, культурных, социальных, исторических, эстетических и других ценностей, то привлечение указанных содержательных моментов в само понятие лингвистического контекста практически ликвидирует границу между языком, его внутренней системой и структурой и тем содержанием, которое проецируется на реальный мир с помощью языковых средств».
Однако, по нашему мнению, такое ограничение отрицательно сказывается в области практики перевода. Обратимся к следующему примеру, в котором перевод выражения «garagesale» вызывает явные затруднения:
«In England, this is something that is common to do," said Beard. "Over there, they open their soccer fields up and have the sales on the fields. I thought the idea would work well here in Portland. It is just the perfect thing for someone who has stuff to sell, but does not have enough items to hold a garage sale»- «ВАнглиитакоеявлениераспространено», говоритБиэрд «тамониоткрываютсвоифутбольныеполяипроводятраспродажи. Я подумал, что эта идея хорошо приживется здесь в Портленде. Это отличное дело для тех, у кого есть вещи для продажи, но их не достаточно, чтобы проводить распродажу в гараже» (Фрагмент интервью из статьи «Red Mill events gain in popularity» газеты «The Portland Review and Observer» от 28 июля,2002).
Выражение «a garage sale», передающеереалиюамериканскойианглийскойжизни: «an occasion when someone sells furniture, clothes, books, toys, etc. that they do not want any more»(Macmillan English Dictionary, 2002) инеимеетрусскогоаналога. Его определение может быть дополнено следующим «a garage sale» - «такая распродажа, когда то, что продается, разложено прямо в чьем-то гараже. Обычно проводятся в теплое время года (с поздней весны до середины осени) по выходным. На улицах развешивают или ставят объявления о том, где и когда, и как туда проехать (стрелка)».
Этот минимальный языковой отрезок, таким образом, вмещает достаточный пласт экстралингвистической информации, которая не может быть игнорирована во избежание непонимания и требует дополнительных разъяснений страноведческого характера. Поэтому оказывается справедливым замечание Ч. Филлмора, согласно которому для правильного понимания текста иногда необходимо обращаться к информации такого рода, которая не может быть инкорпорирована в определение слов, используемых в тексте.
В рамках лингвострановедения также предпринималась попытка обозначить языковую природу фоновых знаний на основании включения языкового уровня сознания как области хранения фоновых знаний. Однако по нашему мнению, презентация этой концепции носит не вполне ясный характер, так как её авторы, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, в ходе изложения делают противоречивые заключения. В частности указывается, что «лексический фон имеет также языковую природу».Но далее встречается следующее: «имеются основания полагать, что семантические доли», что в толковании авторов и есть лексический фон или фоновые знания, «не имеют вербальной природы, что они в индивидуальном сознании человека существуют и фиксируются в некоторой форме». При этом авторам удается идентифицировать единственную её характеристику «отрицание своей вербальной формы».
Тем не менее, несколько позже в ходе разработки теории речеповеденческих тактик было введено понятие «логоэпистема» в качестве структурного компонента фоновых знаний. Сам термин «логоэпистема» (от греч. «слово» и «знание») имеет итоговый смысл «знание, хранимое в единице языка». Характеризуя это понятие, Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров указывают на то, что логоэпистемы принадлежат и языку, и культуре, при этом не подводятся под категории культуры. «Это промежуточный элемент, принадлежащий и языку, и культуре».
В качестве другой единицы структуры фоновых знаний предлагается лингвокультурема, понятие которой было разработано в рамках лингвокультурологии. Согласно В.В. Воробьёву, лингвокультурема есть межуровневая единица, характеризующаяся совокупностью формы языкового знака, его содержания и культурного смысла. Иерархическая система лингвокультурем представляет картину мира народа. Как отмечает В.А. Маслова, «данный термин представляется весьма туманным, ибо в нем не раскрываются механизмы того, где и как прикрепляется культурная информация в языковом знаке, её функционирования в языке, а указывается лишь только факт её наличия». По нашему мнению, лингвокультуремы и логоэпистемы весьма схожи по сути, при этом сохраняется неясность относительно их локализации, а соответственно и природы фоновых знаний.
Попытка определить природу фоновых знаний предпринималась А.Н. Крюковым, который считает, что она носит пресуппозициональный характер. «Фоновые знания – не языковые, а пресуппозициональные. Они принадлежат смысловому уровню сознания и являются идеальной моделью внешнего мира или его фрагмента, актуальное сознание которых и вербализация, требует усилий», что, по нашему мнению, всегда в принципе возможно и зависит от опыта и эрудиции языковой личности.
Соглашаясь с тем, что природа фоновых знаний может быть и неязыковой, мы в работе поддерживаем позицию, согласно которой фоновые знания хранятся в сознании, а значение слова или словосочетания само по себе есть лишь форма презентации и актуального удержания экстралингвистических координат в индивидуальном сознании. Так, индивид овладевает помимо речевой различными другими видами деятельности, которые могут быть отмечены национально культурными особенностями. В результате все эти особенности фиксируются в сознании, а их «материальным субстратом может быть, соответственно, не только, слово, но и умения, навыки, стереотипы и нормы поведения».
К тому же нельзя не привести аргумент в защиту ментальной природы фоновых знаний, ссылаясь на Е.Ф. Тарасова: совокупность знаний есть «образ сознания, которое разделяется на чувственную (она формируется в ходе индивидуального познания при помощи органов чувств) и умственную составляющие (она содержит знания, накопленные в филогенезе в форме понятий и овладеваемые личностью в онтогенезе, и формируется в общении с другим человеком, носителем знаний)». Это подразумевает, что язык не может транслировать, хранить и передавать никакие знания, поскольку знания в целом хранятся в сознании человека.
Ограничение природы фоновых знаний только языковой средой приводит к тому, что, как следствие, только реалии, лакуны или лексика с коннотативным культурным компонентом оказываются тем рабочим материалом, на котором можно исследовать лингвокультурологический феномен.
Как известно, реалии и лакуны в языковой форме представляют только номинативные слова и словосочетания, содержание которых сводится к упоминанию фактов национально-культурного характера, то есть фоновых знаний.
Очевидно в рамках рассмотрения статуса фоновых знаний и единиц их репрезентирующих, необходимо указать на тот факт, что реалии подвержены заимствованию из одной культуры в другую: происходит так называемое «культурное заимствование» (термин Л. Блумфилда), связанное с «культурной диффузией». Под этим нами понимается распространение предметов и обычаев одной культуры в рамках другой с одновременным введением в язык последней соответствующей реалии.