С когнитивной точки зрения процесс метафоризации близок к модели рассуждения по аналогии, в основе которой лежит представление о передаче информации, или знаний между двумя концептуальными областями или полями: источником, или базой, и целью. При этом происходят следующие процедуры:
1. выбор подходящего аналога;
2. перенос части информации из области источника в область цели;
3. порождение сторонних эффектов – следствий из установленной аналогами. [3, с. 186]
Для выявления внутреннего строения области источника и цели обратимся к метаязыку фреймов и сценариев. Фрейм – это описание типизированной ситуации, состоящее из слотов. Каждый слот представляет некоторый тип информации, релевантный для описываемого фрагмента действительности. Релевантность характеристики определяется ее необходимостью для успешной деятельности в выбранном фрагменте действительности конкретной когнитивной системы.
Язык фреймов для описания метафоризации именно потому, что это типичный метаязык представления знаний, который не делает различий между лингвистической и экстралингвистической информацией. При таком подходе метафоризация предстает как совокупность формальных процедур над двумя фреймами. Первый фрейм – фрейм источника, а второй – фрейм цели. Источниковый фрейм дает название метафорической модели.
Метафорическое значение может основываться, например, на переносе концептуального содержания слота источникового фрейма в одноименный слот целевого фрейма (в сценарии аналогичные преобразования происходят с процедурами). Так, актуальное значение идиомы положить кого-либо на лопатки возникает как результат переноса концептуального содержания слота «результат» фрейма спортивной борьбы в слот «результат» фрейма спора или конфликта.
Метафорическое значение когнитивной точки зрения далеко не элементарно. Оно возникает в результате проведения целого комплекса процедур обработки знаний. Так, формирование актуального значения идиомы белая ворона предполагает не только замену содержания слота «цвет» фрейма вороны на нехарактерный цвет, но и последующее взаимодействие источникового фрейма с целевым фреймом человека.
В общем случае процесс метафоризации может сопровождаться весьма сложными процедурами, но состоят они из простых операций над знаками – замены содержания слота, перенесения содержания из одного слота в другой, введение нового слота в другой, введение нового слота во фрейме, уничтожения или элиминации содержания слота или всего слота в целом, свертывания фрейма к одному или нескольким слотам и так далее. Это позволяет формально описывать процессы метафоризации как операции над знаниями. [3, с. 186]
Язык фреймов позволяет конкретно узнать, какое содержание переносится и куда. Однако это лишь часть процессов метафоризации. Рассмотрим пример политической метафоры корабль перестройки. В соответствии с изложенной теорией образование метафорического значения должно происходить как результат взаимодействия фрейма источника (корабль) и фрейма цели (перестройка). Состав слотов фрейма корабля более или менее очевиден – корпус, двигатель, команда, капитан и т. д. Однако список слотов целевого фрейма – перестройки – далек даже от первичной структуризации. Кроме указания анна то, что перестройка – это новая политика, направленная на изменение общества, сказать ничего нельзя. Куда, собственно, переносить содержание слотов?
Процесс метафоризации, кроме операций над слотами источникового и целевого фреймов, должен включать общее взаимодействие между самими фреймами в целом. В последнем примере плохо структурированный фрейм перестройки попадает в область когнитивного притяжения фрейма корабля, что приводит к структуризации концепта перестройки. Лишь после этого возможно перенесение содержания слотов. [3, с. 187]
Заметим, что мы не в состоянии предсказать, какое содержание в имеющихся слотах фрейма корабля выбирает говорящий для перенесения в недавно сформированные слоты фрейма перестройка. О том, что перенесено, можно судить лишь по тем следствиям из метафоры, которыми пользуется ее автор.
Нельзя предсказать, как далеко простирается фантазия нашего партнера по диалогу. В этом принципиальная особенность метафоры – следствия из нее не поддаются простому исчислению. Когнитивного притяжения оказывается достаточно для воссоздания элементов структуры корабля во фрейме перестройки, но недостаточно для такого слияния фреймов или растворения целевого фрейма в источниковом. Такое балансирование и обеспечивает бесконечное богатство следствий.
Балансирование в сфере когнитивного притяжения, обеспечивающего возможность переноса знаний из источникового фрейма, лежит в основе процессов метафоризации. Именно поэтому легко встретить в литературе совершенно противоположные взгляды на сущность и функционирование метафоры.
Источник противоположных утверждений – противоречивая сущность самой метафоры, формируемой в области когнитивного притяжения источникового фрейма. Эффект балансирования в сфере когнитивного притяжения порождает эффект недискретности метафоры.
Как хорошо известно, язык представляет собой дискретный механизм, набрасывающий сетку структуризации на недискретную реальность. Только в процессе категоризации, подкрепленной структурой языка, мы можем из недискретной реальности выделить те или иные объекты. То, что не маркируется лексическими или грамматическими средствами данного языка, носитель языка просто не замечает. С когнитивной точки зрения мы бы сказали, что деятельность носителей языков опирается на разные фреймы или, что в языках мира могут получать лексическую маркировку различные части одного и того же фрейма.
Язык вырабатывает различные способы борьбы с недискретностью мира. Один из них – зависимость лексической и грамматической категоризации от практической деятельности людей. Второй способ – формирование диффузной структуры значения слова, позволяющей более гибко отражать феномены недискретной реальности. [3, с. 188]
Однако все это позволяет лишь в небольшой степени учитывать эффекты недискретности действительности. Едва ли не единственным языковым феноменом, вносящим недискретность в дискретную структуру, является метафора. Это возникший в дискретном мире языка фрагмент недискретной реальности. Метафора возникает как недискретная сущность именно в тот момент, когда целевой фрейм попадает в область когнитивного притяжения источникового фрейма. Происходящая далее структуризация или деструктуризация целевого фрейма и возникающие передачи модификации знаний формируют понятийную молекулу, которая и создает эффект недискретности. Таким образом, метафора – это недискретная сущность, создаваемая дискретным инструментом языка, сопоставляемая с жизнью, возникающей из мертвой неорганической материи.
Эффект недискретности метафоры проявляется, по крайней мере, в следующих особенностях ее функционирования:
1. в неограниченном множестве следствий метафоры (если, например, перестройка – повозка, то кучер – Горбачев и так далее);
2. в непредсказуемости следствий метафоры (например, пассажиры перестройки могут пониматься и как народы СССР, и как республики СССР и так далее);
3. в способности одной и той же метафоры формировать различные множества альтернатив выхода из кризиса в разных проблемных ситуациях;
4. в необязательности вывода конкретных следствий в каждом употреблении метафоры – здесь выжжен потенциал вывода, а не конкретное следствие;
5. в прекрасной сочетаемости метафоры с визуальным рядом, во взаимодополнительности метафоры и визуального изображения;
6. в традиционно отмечаемой связи метафор с образами;
7. во внутренней противоречивости метафоры.
Аргументативный потенциал метафор персонификации должен рассматриваться в контексте взаимодействующего потенциала метафор вообще. «Метафора – это приговор суда без разбирательства…», - отмечает Н. Д. Арутюнова. Что может стоять за этим афористическим утверждением с когнитивной точки зрения? Использование метафор в процессе коммуникации предполагает некоторую сумму соглашений между участниками ситуации общения. Одно из них для нас очень существенно. Оно определяет связь между фреймом метафорической модели и фреймом объекта понимания: «метафорическая модель (то есть, источникового фрейма) не равен объекту целевого осмысления (целевому фрейму)». Сущности, участвующие в процессе метафорического переноса не тождественны друг другу. Например, из метафоры кораблю перестройки не следует, что перестройка – это корабль.
Кроме того, следует учитывать различие функции конвенциональных и новых, авторских метафор в аргументативном процессе – это совершенно особая форма изучения. Конвенциональные метафоры актуализируют уже имеющиеся в сознании адресата модели приятия реалий, а авторские – создают новые модели, используемые, в первую очередь, в нетривиальных проблемных ситуациях. [3, с. 189]
Политический дискурс можно представить как последовательность постоянно переписываемых текстов. Каждый новый текст в этом случае должен анализироваться с точки зрения наличия в нем компонентов – цитаций – важных фрагментов старых текстов. Как показывает анализ, в политическом дискурсе метафоры оказываются наиболее часто циркулирующей составляющей, которая задает не только тему обсуждения, но и ее предварительную оценку, например, парад суверенитетов, война законов и прочее. Их упоминание немедленно отсылает читателя к диахроническому измерению политического дискурса, воскрешая в его сознании вполне определенную политическую ситуацию (например, призыв М.С. Горбачева активизировать деятельность КПСС, актуализируемый метафорой выйти из окопов).
Метафора оказывает большое влияние на мышление человека. В политике метафора – основной «поставщик» альтернатив разрешения проблемных ситуаций. Политическая метафора задает то множество возможных выходов из кризиса, которое далее рассматривается политиков в процессе принятия решения.