После сказанного поясняются некоторые частности:
1) Слова «вулкан» (<— лат. Vulcanus, римский бог огня, от имени которого возникло второе после «белый» значение финского valkea — «огонь») и «Балканы» восходят к одному и тому же семито-персидскому первоисточнику бал гах = «Божье место» («место, где обитает Бог»).
2) «Баба-Яга» русских сказок воспроизводит в своем облике тюркское баба ака — «старец-седовлас», но баба, если учесть его турецкое значение «отец, папа», в свою очередь происходит от значения «большой» в корне БЛ. Перемена рода объясняется в данном случае переосмыслением слова баба и женским окончанием в ака. Однако при заимствованиях род может меняться и без таких видимых причин («валторна» <— нем. waldhorn — «лесной рожок»).
3) Персидское слово бахт — «счастье» исторически представляет собой сочетание перс, баг — «бог» и армян, (из персидского) т(эх) — «место» т.е. имеет значение «место, где помещается боп> (ср. рус. «бог-атый»).
4) Предшественник арабского аллах — древнее семитское слово ал (эл, илу — «бог») участвует в названии «Вавилон», которое объясняют как «врата к богу» (баб илу). Библейская повесть о вавилонском творении столпа до неба (столпотворении) производившемся силами множества людей, позволяет возвести к слову «Вавилон» (Babylon) латинское populus — «народ».
5) Корень широкого пространства БЛ при соединении с корнем движения Р создает основу БР (с разновидностями BP, MP, ПР, ФР), имеющую значение «рассекания целого». Это позволяет уяснить, почему арабские глаголы, начинающиеся на фар-, обычно имеют значение с началом «рас-» («рассеивать», «разжимать», «растерзывать», «расстилать», «разделять», «разрезать», «раскалывать»).
TP: «встать, чтобы двигаться». Основной гласный звук — У, способный переходить в О.
Слабые народы, будучи вытесняемы сильными с плодородных земель, обречены скитаться в поисках средств к существованию. Трудная кочевая жизнь, сминая неустойчивых, закаляет выносливых, прививает им терпение, силу, воинственность; оседлые же люди с течением времени утрачивают защитные качества, становятся изнеженными и непредусмотрительными. Тогда их богатства и нередко сами они становятся жертвой успешных набегов и завоеваний. Борьба между кочевой степью и земледельческим полем проходит через все средневековье и, естественно, в ходе ее общались не только мечи, но и потоки разноплеменной речи.
Сейчас наше изложение стоит у истоков этих событий.
В тюркском глаголе турмак (тур-мак) — «стоять» узкий по месту произнесения (кончик языка прикасается к верхним зубам) звук Т означает, что человек в данный миг не лежит, не сидит, а именно стоит, занимая узкое место в пространстве. Однако он не Симеон-столпник, а встал, чтобы идти, ибо только движение дает ему средства к существованию. Особенное значение это имеет в жизни кочевника, которому лишь передвижение в поисках новых пастбищ, влаги и злаков позволяет жить и кормить семью. Поэтому в тюркском обозначении понятия «стоять» рядом с Т появляется взрывной звук Р, выражающий движение. Но если человек встал, чтобы двигаться, значит, у него есть силы, следовательно, он жив. Отсюда, когда тюрки хотят сказать «он жив», то говорят «он стоит» (турур). Это находит себе соответствие в арабском каим, которое тоже значит «стоящий» в смысле «живой»: подобно тюркам, доисламские арабы в большинстве были кочевниками — «скитальцы арабы» сказал о них Гумилев (они, однако, не «искатели веры», как пишет он далее — она их нашла сама). Тюрко-араб-ское обозначение «живого» отразилось в русских «он еще на ногах», «настоящий», «на стоим» т.е. «живем». После сказанного становится ясным происхождение названия «тюрки»: это «вставшие, чтобы двигаться», то есть живые, первоначально тоже скитальцы пустынь.
Тюркское тур явилось источником русского тор — «исхоженная, утоптанная дорога». Отсюда возникли слова «торный», «проторенный». В слове «тропа» речь идет об узкой дорожке, по которой идут пешком, обычно подразумевается одинокий путник.
Восточные купцы были на Руси частыми гостями, поэтому кочевничий «тор» стал обозначать путь для купеческих караванов, провозивших товары на продажу в то или другое место. Такие места, где постепенно образовывались постоянные рынки, обозначались тем же словом «тор» с прибавлением персидского гах — «место». Полученное таким образом тор-гах — «место на пути» превратилось в русское «торг». Поэтому, пытаясь объяснить название финского города Турку, не надо возводить его к «славянскому» слову «торп>, как писала одна газета, следует всегда видеть первоисточник.
За словом «торг» естественно раскрывается происхождение слова «торговля», но развитие шло не столь упрощенным путем, как можно думать. Здесь дело в том, что в персидском языке гах — «место» исторически возникло от кух — «гора»: имелась в виду вершина горы, куда пристал Ноев ковчег во время всемирного потопа. Слово кух — «гора» в иноязычном произношении может изменяться в «ков» («ков-чеп» — «место горы» то есть высоко поднятого корабельного паруса; «Харь-ков» — «армянская гора», то есть горное село (хайер[эн] гюх). Такое же видоизменение способно принимать и гах — «место», связанное с кух происхождением, поэтому наряду с «тор-г» могло существовать равнозначное слово «тор-гов». После прибавления тюркской частицы -ли — «-ский» возникло слово «тор-гов-ли» — «имеющий отношение к месту на пути», которое в русском просторечии без труда превратилось в «торговля» — «занятие, связанное с местом на (торговом) пути, местонахождением рынка».
Если помнить об испанском «Гвадалквивир» (Guadalquivir), полученном из арабского алъ-вадилъ-кабир — «Большая Долина», когда кабир переходит в quivir, это объясняет почему арабское дар — «жилище» смогло образовать русское «двор»: для появления вставного «в» достаточно мимолетного непроизвольного смыкания губ во время произнесения незнакомого слова. Трудности изучения чужого языка создают напряжение, в этих условиях возможны произносительные недовыполнения и передержки, особенно в беглой разговорной речи.
Таким образом, слово «торг» в ту пору, когда его иноязычное происхождение еще отчетливо чувствовалось, привело к возникновению названий «Творг» —> «Тварг» —> «Тверг» и, наконец, «Тверь» — с выпадением конечного согласного, не защищенного даже безударным гласным, и с южнорусским смягчением в конце иноземного слова («государь», «пастырь», «витязь»). Такое объяснение происхождения имени «Тверь» согласуется, во-первых, с названием лежащего неподалеку городка Торжок; во-вторых, известно неравнодушное отношение средневековой Твери к торговле с Востоком, увенчавшееся знаменитым «хожением за три моря» Афанасия Никитина и его книгой.
Дальнейшее развитие корня TP образовало следующие слова: рус. «товарищ» из тюрк, турыш — «спутник» (ср. азерб. йолдаш — «товарищ», где йол = «дорога». По закону звуковых переходов йол прямо восходит к TP (= тур): лат. terra — «земля» / турецк. уег — «земля»; турецк. ак — «белый» — > турецк. ау — «луна»; голл. ruer — «колесо» —> рус. «руль»);
рус. «товар»;
араб, тураб — «почва», лат. terra — «земля» (—> франц. terre, исп. tierra и т.д.), турецк. уег — «земля, место»; с перестановкой: араб, ард — «земля», нем. Erde — «земля» (англ. earth);
араб, тарик («т» напряженное) — «путь», рус. «дорога»;
араб, тарва (в этом примере все арабские слова — с междузубным «т») — «изобилие» (—> араб. Турайя — созвездие Плеяд, араб. Ятриб — доисламское название города Медина в Аравии, рус. «тароватый», «ще[д]рый», укр. «щирый»).
фин. terve — «здоровый», рус. «здоровый» (из «с-тор-овый»). «Здравствуй» («с-тр-авст-вуй») означает «будь здоров» («здо-ровствуй») т.е. «желаю тебе быть на ногах, чтобы двигаться» т.е. «желаю тебе быть живым, жить, здравствовать»;
рус. «старый» (с-тар-ый) т.е. «прошедший (длинный житейский) путь»;
рус. «торжественный» (через «торп>, «торжище»);
рус. «другой» (друг-ой), «дорогой» (дорог-ой, старорусск. «драгой», ср. «драго-цен-ный»), «друг» <— «спутник, попутчик, товарищ в дороге»; понятие «другой» представлено в персидском с перестановкой: дигар;
лат. terror — «ужас», Tartarus — подземное царство, ад (через название [Tartar] кочевых племен тюркского происхождения («татары»), чьи набеги на земледельческие поселения, сопровождавшиеся грабежом и уводом в рабство, внушали постоянный страх. Множественное число Tartar образовано путем повторения основы тар от корня TP, сравнить «Арарат» <— армян, хайр-хайр-тэх — «место праотцев»).
Крупное место тюркского корня TP в составе русского языка образовалось благодаря не только военному и торговому общению, но, прежде всего, птицепоклонству. Это верование связывало с тюркскими племенами Русь еще задолго до ее христианизации, а пережитки его сохраняются доныне. Речь идет, во-первых, о фамилиях, образованных от названий птиц — покровителей родов: Гагарин, Галкин, Грачев, Жаворонков, Кукушкин, Куропаткин, Чайкин и множество им подобных; во-вторых, существуют распространенные выражения, указывающие на громкую славу былого предмета поклонения: «ты что за птица такая?»; «приехал столичный гость — видать, важная птица»; «подумаешь, эка птица твой начальник!»; в-третьих, многочисленные русские слова тюркского происхождения воспринимаются как исконные, среди них «башня» (от тюрк, баш — «голова»), «бирюк» (от тюрк, бир — «один»), «колено» (от тюрк, кул — «раб»), «якшаться» (от тюрк, якши — «хорошо») и другие; в-четвертых, многие русские фамилии восходят к восточным корням и в том числе непременно к тюркским: так, Мусин (Мусин-Пушкин) <— араб. Муса — «Моисей», Пирязев <— перс-тюрк, пир авдж (или пир удж) — «святое острие», но Плеханов — от неточно («пле-хан») прочитанного титула средневековых монгольских правителей ильхан (илехан), восходящего к чисто тюрк, элгэтхан — «повелитель страны (монголов)».
Следы птицепоклонства можно видеть и в названиях некоторых русских городов. Так, «Воронеж» образовалось из «Воронич» т.е. «Вороненок» (место под именем «Во-ронич» есть в Тригорском Псковской области, и там наименование не изменилось вследствие редкой употребляемости); «Курск» имеет основу кур т.е. «петух»; название Орла говорит само за себя. Рядом с этими примерами любопытно отметить, что и «Калуга» несет на себе печать былых русско-тюркских отношений: это имя возникло из тюрко-персидского кулларгах — «место невольников», очевидно, тут содержали славянских рабов. Но все течет, и в девятнадцатом столетии уже славянский император содержал в Калуге плененного кавказского вождя, Шамиля.