Здесь пойдет речь о лингвистическом выражении целой породы в случаях, когда не употребляются слова типа all (allcats«все кошки»)[104]every (everycat«каждая кошка») или any (anycat«любая кошка»). Бреаль («Mйlangesdemythologieetdelinguistique», Paris, 1882, 394) создает для этого понятия термин «всеобщее число» (omnial), параллельный терминам «двойственное число» и «множественное число»; этот термин был бы законным в грамматике языка, имеющего для такого «числа» специальную форму. Однако такого языка я не знаю. В действительности для обозначения подобного понятия языки употребляют то форму единственного, то форму множественного числа; причем артикль может быть и определенным, и неопределенным, а может и вообще отсутствовать. Поскольку в английском языке неопределенного артикля во множественном числе нет, можно получить пять комбинаций; как видно из следующих примеров, все они встречаются в языке:
1) Единственное число без артикля. В английском языке оно возможно только со словами man«человек», «мужчина» и woman«женщина» (Manismortal; Womanisbestwhensheisatrest) и с названиями массы[105], материальной или нематериальной (Bloodisthickerthanwater«Кровь гуще воды»; Historyisoftenstrangerthanfiction«История часто бывает неправдоподобнее вымысла»). В немецком и датском языках такое употребление встречается только с названиями материальной массы, а во французском языке нет даже и этого[106].
2) Единственное число с неопределенным артиклем: Acatisnotasvigilantasadog;«Кошка не такая чуткая, как собака»; здесь артикль можно рассматривать как ослабленное any«любой», или, скорее, одна собака (adog) берется как представитель всего класса.
3) Единственное число с определенным артиклем: Thedogisvigilant«Собака чуткая». Также обстоит дело и с прилагательным (среднего рода) в философском языке: thebeautiful«прекрасное» = everythingthatisbeautiful«все прекрасное». У Чосера находим: Thelyfsoshort, thecraftsolongtolerne; в современном языке в этом случае артикль отсутствует (Лонгфелло: Artislong, butlifeisfleeting); чосеровское предложение аналогично греческому (Гиппократ: Но biosbrakhus, hē detekhnē makrē), aтакже французскому, датскому и немецкому (Вагнер в «Фаусте» Гете говорит: «AchGott! dieKunstistlang; UndkurzistunserLeben»).
4) Множественное число без артикля: Dogsarevigilant «Coбаки чуткие»; Oldpeopleareapttocatchcold«Старики легко простужаются»; Ilikeoysters«Я люблю устрицы».
5) Множественное число с определенным артиклем: Blessedarethepoorinspirit«Блаженны нищие духом». Это употребление, в английском языке характерное только для прилагательных (Theoldareapttocatchcold = oldpeople; см. свыше, п. 4; theEnglish = thewholeEnglishnation), является вполне обычным в некоторых других языках; ср. франц. Les vieillards sont bavards; J’aime leshuоtres.
Одна и та же общая истина выражена по-разному в разных языках. Так, в немецкой пословице говорится: EinUnglьckkommtnieallein«Несчастье никогда не приходит одно», а в английской пословице: Misfortunesnevercomesingly«Несчастья никогда не приходят в одиночку» (ср. у Шекспира: «Whensorrowscome, theycomenotsinglespies, Butinbattalions»). – Ср. также англ. twiceaweek«дважды в неделю» с франц. deux fois la semaine.
К этим «обобщенным» выражениям можно отнести выражение «неопределенного» или, точнее, «обобщенного лица»:
1) Единственное число без артикля. В немецком и датском языках мы находим man, которое отделилось от существительного Mann, mand: в немецком языке это произошло в результате утраты ударения, а в датском также в результате отсутствия «stшd» (гортанной смычки). В среднеанглийском существует не только man, но и men (me), которое часто употребляется с глаголом в единственном числе и может поэтому быть фонетически ослабленной формой man. Далее можно привести франц. on– результат регулярного развития латинской формы именительного падежа homo«человек».
2) Единственное число с неопределенным артиклем. Этотслучайхарактерендляразличныхсуществительныхвразговорнойречиванглийском: What is a man (a fellow, a person, an individual, a girl,шотл. a body) to do in such a situation? «Что делать человеку (парню и т.п.) при подобных обстоятельствах?» По существу то же самое понятие лежит в основе частого употребления во многих языках слова «один», как, например, в английском one, в нем. ein(особенно в косвенных падежах), дат. en(в литературном языке, главным образом в том случае, когда оно не является подлежащим, но в диалектах – также и в функции подлежащего), ит. иногда uno (Serao, Cap. Sansone, 135; uno si commuove quando si toccano certe fasti; тамже, 136).
3) Единственное число с определенным артиклем. Франц. l’on, которое воспринимается сейчас как фонетический вариант простого on.
4) Множественное число без артикля. Fellowsи peopleчасто употребляются таким образом, что их можно перевести франц. on (fellows say, people say = on dit); ср. также среднеанглийское menс глаголом в форме множественного числа. Когда в том же значении употребляется англ. they(дат. de), такое явление можно сравнить с употреблением множественного числа существительных с определенным артиклем, о чем говорилось выше. Об употреблении youи weв значении «обобщенного лица» см. гл. XVI.
Различие между «неопределенным лицом» и обобщенным употреблением man(в предложении Manismortal«Человек смертен») нелегко определить; часто оно является скорее эмоциональным, чем интеллектуальным. Поэтому мы нередко встречаем и употребление слов man, one, siдля скрытого обозначения 1‑го лица, когда говорящий не хочет упоминать себя, а пользуется обобщением: аналогичные мотивы приводят к употреблению youв том же значении. Тем не менее следует отметить как нечто связанное с «обобщенным» характером «неопределенного лица» довольно частое сочетание manи onсо словом, стоящим во множественном числе. Дат. Man blev enige; франц. La femme qui vient de vous jouer un mauvais tour mais voudrait qu’on reste amis quand mкme (Daudet, L’Immortel, 151)[107]. Такимжеобразомивитальянскомязыкесsi (Serao, тамже, 223): Si resta liberi per tre mesi (Rovetta, Moglie S. Ecc., 49): Si diventa ministri, ma si nasce poeti, pittori!.
В языках, имеющих формы двойственного числа, мы находим две разновидности этого понятия. Одна разновидность представлена гренландским языком, в котором слово nuna«земля» имеет форму двойственного числа nunakи форму множественного числа nunat; здесь «форма двойственного числа употребляется главным образом в тех случаях, когда говорящий хочет особенно подчеркнуть, что речь идет о двух предметах; если же, с другой стороны, двойственность является самоочевидной, как, например, у частей тела, которые существуют парами, то почти всегда употребляется форма множественного числа. Таким образом, принято говорить issai«его глаза», siutai«его уши», talк «его руки» и т.п., а не issik, siutik, tatdlik«его два глаза», и т.п. Форма множественного числа часто употребляется даже с числительным mardluk«два», которое само по себе является формой двойственного числа, например inuitmardluk«два человека «» (Kleinschmidt, GrammatikdergrцnlдndischenSprache, 13).
Другая разновидность представлена индоевропейскими языками. Форма двойственного числа употребляется здесь для предметов, встречающихся парами. Двойственное число существовало во многих древних языках этой семьи; с течением времени формы двойственного числа постепенно исчезали, и теперь они сохранились только в отдельных диалектах (литовском, лужицком, словенском, а также у личных местоимений в некоторых баварских диалектах). В процессе постепенного исчезновения форм двойственного числа из индоевропейских языков[108] наблюдается много интересных явлений, которые мы не можем рассмотреть здесь детально. Существование двойственного числа рассматривается обычно (Леви-Брюль, Мейе) как показатель первобытного мышления, а его исчезновение – как показатель прогресса цивилизации. По моему собственному мнению, любое упрощение, любая ликвидация прежних излишних различий являются прогрессивными, хотя причинную связь между цивилизацией в целом и частными грамматическими изменениями нельзя показать в деталях.
В греческом языке двойственное число было рано утрачено в колониях, где ступень цивилизации была относительно выше, но весьма устойчиво сохранялось в континентальной Греции, например в Лакедемоне, Беотии и Аттике. У Гомера формы двойственного числа встречаются довольно часто, но они являются, по-видимому, искусственным архаизмом, который используется в поэтических целях (особенно для размера); однако для обозначения двух лиц часто употребляются и формы множественного числа в непосредственном соседстве с формами двойственного числа (ср. сочетания типа amphō kheiras– Од., 8. 135). В готском языке формы двойственного числа существуют только у местоимений 1‑го и 2‑го лица и у соответствующих форм глаголов; однако формы двойственного числа глаголов немногочисленны. В других древних германских языках двойственное число сохраняется только у местоимений «мы» и «вы», но позже оно исчезает и у них. (Наоборот, формы двойственного числа viр, юiр вытеснили прежние формы множественного числа vйr, юйrв современном исландском языке, а, возможно, также в датском – vi, I). Изолированные следы прежнего двойственного числа были найдены в формах нескольких существительных, таких, как door«дверь» (первоначально две створки) и breast«грудь», но даже и здесь эти формы с давних времен понимались не как формы двойственного, а как формы единственного числа. Сейчас двойственное число можно усмотреть только у двух слов – two«два» и both«оба»; однако следует отметить, что, когда bothупотребляется в качестве «союза», то оно часто применяется не только к двум предметам, например bothLondon, Paris, andAmsterdam«как Лондон, так и Париж и Амстердам»; хотя некоторые грамматисты и восстают против такого употребления, оно встречается у ряда хороших писателей[109].
Согласно Готио, формы двойственного числа скр. akī, гр. osse, лит. akм, собственно, не означают ни «два глаза», ни даже «глаз и другой глаз», а значат «глаз поскольку он представлен двумя»; таким образом, mitrā есть «Митра, представленный двумя», т.е. Митра и Варуна, ибо Варуна – двойник Митры. То же находим в скр. бhanī «день и (ночь)», pitбrāu«отец и (мать)», mātбrāu«мать и (отец)»; затем также pitбrāumātбrāu«отец и мать» (оба в форме двойственного числа); несколько отлично гр. Aiante Teukron te«Аянта (двойственное число) и Тевкра». В угро-финских языках имеются параллели к большинству из этих конструкций; так, в сочетаниях типа īme? enige? en«старик и старуха», tete? entu? gen«зима и лето» оба слова имеют форму множественного числа.