Мы уже видели, что значение предложения иногда зависит от места, которое занимает отрицательный элемент. В более общем виде можно сказать, что понятие отрицания может относиться логически либо к отдельному понятию (специальное отрицание), либо к сочетанию двух компонентов нексуса (нексусное отрицание). В первом случае мы находим или отрицательный префикс (как в словах never, unhappy, disorder), или наречие not, стоящее перед словом (nothappy); иногда отдельное слово без отрицательной приставки можно рассматривать как слово с отрицательным значением; ср. lack (= havenot), fail (= notsucceed; однако можно сказать также, что succeed– это отрицательное соответствие к fail).
Когда отрицается нексус, отрицательное наречие обычно притягивается к глаголу – во многих языках в форме слабого ne или сходной частицы, которая ставится перед глаголом, а иногда сливается с ним (ср. раннеангл. nis, nill); в современном английском языке употребляются сочетания с do (doesnotcome, doesn’tcomeи т.п.), за исключением известной группы глаголов (isnot, isn’t, cannotи т.п.).
В предложении Manyofusdidn’twantthewar«Многие из нас не хотели войны» отрицается нексус, а в предложении Notmanyofuswantedthewar «He многие из нас хотели войны» not относится исключительно к many, которое превращается в few«немногие».
Часто, очевидно, не имеет значения, что отрицается – только одно понятие или соединение этого понятия с другим понятием; Sheisnothappy«Она не счастлива» можно истолковать либо как описание ее состояния (т.е. not-happy = unhappy«она несчастлива»), либо как отрицание того, что она является счастливой (sheis-not, isn’thappy). Однако, если мы добавим very, мы увидим различие между Sheisveryunhappy«Она очень несчастлива» и Sheisnotveryhappy«Она не очень счастлива».
Общая тенденция направлена к употреблению нексусного отрицания даже в тех случаях, где более подходящим было бы специальное отрицание. НарядуслогическибезупречнымI came not to send peace, but a sword (Матфей, X. 34) частовстречаютсяпредложениятипаI don’t complain of your words, but of the tone in which they were uttered (= I complain, though not., but of…); We aren’t here to talk nonsense, but to act (гдеwe aren’t here, отдельновзятое, представляетсобойcontradictio in adjecto). Особыйслучайсоставляютпредложениясbecause: I didn’t go because I was afraid двусмысленноиможетозначатьилиI went, but the reason was not fear «Япошел, нопричинойбылнестрах», илиI didn’t go, and the reason for not going was fear «Янепошел, ипричинойэтомубылстрах»; правда, вустнойречидвусмысленностьможетустранятьсяинтонацией; ср. далееI didn’t call because I wanted to see her (but for some other reason) иI didn’t call because I wanted to avoid her.
При инфинитивных и других подобных конструкциях часто очень важно знать, какое из двух глагольных понятий отрицается; для того чтобы мысль была выражена ясно, в различных языках употребляются различные средства. Достаточнопривестинесколькопримеров: She did not wish to reflect; she strongly wished not to reflect (Беннет): ср. такжеTommy deserved not to be hated; Tommy did not deserve to be loved; Prшv ikke pеat se derhen; Prшv pеikke at se derhen; Il ne tвche pas de regarder; Il tвche de ne pas regarder; Il ne peut pas entendre; Il peut ne pas entendre; (Will he come?) Iamafraidnot; Iamnotafraid.
Тенденция притягивать отрицание к глаголу, упомянутая выше, не единственная тенденция, существующая в языке: часто мы встречаем противоположное стремление – притягивать отрицательное понятие к любому слову, которое легко может стать отрицательным. В литературном языке Wemetnobodyсчитается более изысканным, чем разговорное Wedidn’tmeetanybody; ср. также Thiswillbenoeasymatterи Thiswon’tbeaneasymatter. Нередко слова, подобные nothing, употребляются в таких случаях, где более логичным было бы нексусное отрицание, например Shelovesyousowellthatshehasthehearttothwartyouinnothing (Gilbert); Youneedbeundernouneasiness. Притяжение этого рода видно также в идиоматичном употреблении предложения: Не wasnoordinaryboyвместо Не wasanotordinaryboyи в предложениях типа YouandIwillgotothesmoking-room, andtalkaboutnothingatallsubtle (= aboutsomethingthatisnotsubtle; Бенсон), которые большинство говорящих, вероятно, осудили бы как неправильные.
Там, где имеется возможность притяжения отрицательного элемента сразу к двум словам, он почти всегда притягивается к первому слову. МожносказатьNo one ever saw him angry илиNever did any one see him angry, нонельзясказатьAny one never saw him angry илиEver did no one see him angry. Ср. такжелат. Nec quisquam(неet nemo), neque ullus ит.п. Сочетаниеwithout any danger предпочитаютсочетаниюwith no danger.
Когда отрицание притягивается к подлежащему, предложение часто продолжается так, что надо подразумевать положительную противоположность первого подлежащего. В обычной речи это не вызывает никаких недоразумений, и только критически (или чрезмерно критически) настроенные грамматисты могут усмотреть что-либо ошибочное в таком употреблении: ср. Not one should scape, but perish by my sword (= but all perish; Марло); None of them are hurtful, but loving and holy (Бениян). Ср. такжеDon’t let any of us go to bed to-night, but see the morning come (Бенсон); I quite forget the details, only that I had a good deal of talk with him (Карлейль)[206].
Среди теоретиков, как логиков, так и лингвистов, по-видимому, прочно утвердился взгляд, что два отрицания взаимно погашают друг друга, потому что два отрицания логически дают утверждение, подобно тому, как в математике – (-4) = + 4. Поэтому и языки, а также отдельные авторы подвергаются осуждению, если они в качестве усиленного отрицания употребляют двойное отрицание. Если бы такая точка зрения была правильной, последовательный логик должен был бы придраться к чосеровскому предложению Не neuereyetпоvileynyeneseydeInalhislyfuntonomanerwight, поскольку в нем для усиления отрицания употреблено четыре отрицания (четное число), но не к древнеанглийскому примеру Nanmannysteпап юing«Никто ничего не знал», поскольку отрицаний здесь три; два из них погашают друг друга, а одно остается. Однако в действительности никто как будто не исчисляет кумулятивное отрицание таким образом, и это совершенно правильно с точки зрения языковой логики.
Язык не математика, и, как уже было замечено, языковое отрицание нельзя сопоставлять с математическим знаком «минус»; поэтому всякая ссылка на математическое правило о двух минусах беспредметна. Однако вместе с тем и попытки некоторых лингвистов оправдать употребление двойного отрицания не являются вполне удовлетворительными. Ван Гиннекен справедливо критикует точку зрения романистов, которые называют употребление neво французском языке «половинным отрицанием» – подобное объяснение, во всяком случае, не способствует пониманию многих явлений в других языках. Его собственное объяснение состоит в том, что отрицание в реальных языках является не логическим отрицанием, а выражением чувства сопротивления; по его мнению, логическое или математическое понимание отрицания, в соответствии с которым два отрицания взаимно уничтожаются, получило распространение лишь в нескольких культурных центрах, но не пустило корней в сознании народа. Я сомневаюсь в том, что понятие «сопротивления» более примитивно, чем обычное понимание отрицания в таких простых предложениях, как Не doesnotsleep«Он не спит». Другие авторы говорят о различии между качественным и количественным отрицанием и воображают, что подобное различие находит опору в системе категорий Канта, хотя в действительности Кант всякое отрицание дает под заголовком «качество». Во всяком случае это разграничение нисколько не помогает понять двойное отрицание[207].
Язык имеет свою логику, и в данном случае его логика имеет определенные преимущества. Если два отрицания действительно относятся к одному и тому же понятию или к одному и тому же слову (как специальные отрицания), результат всегда будет утвердительный; это справедливо для всех языков и применимо к таким сочетаниям, как notuncommon, notinfrequent, notwithoutsomefear– «ненеобычный, не нечастый, не без некоторого страха» и т.п. Эти два отрицания, однако, погашают друг друга не совсем таким образом, чтобы результат был вполне тождествен простому common«обычный», frequent«частый», withsomedoubt«с некоторым сомнением»; сложное выражение всегда будет слабее: Thisisnotunknowntomeили Iamnotignorantofthisозначает Iamtosomeextentawareofitи т.п. Психологическую причину нужно искать здесь в том, что окольный путь через два взаимноуничтожающие отрицания ослабляет умственную энергию слушателя и, кроме того, предполагает известное колебание со стороны говорящего, которое отсутствует в прямолинейном, откровенном commonили known. Таким же образом Idon’tdenythathewasangryслабее, чем Iassertи т.п. Ср. также франц. Iln’йtaitpassansкtrefrappй.
С другой стороны, если два (или более двух) отрицания относятся к разным словам, они не оказывают друг на друга воздействия, и поэтому итог вполне может быть отрицательным. Мы наблюдаем это в огромном количестве языков, где кумулятивное отрицание встречается на каждом шагу. Примеры из среднеанглийского и древнеанглийского языка уже приводились; в эти периоды таких примеров встречается очень много, но уже в елизаветинском языке они встречаются реже; в наши дни мы часто находим их в диалектах и в просторечии; много примеров встречаем при передаче народного языка в романах и пьесах: Nobodyneverwentandhintednosuchthing, saidPeggotty; Ican’tdonothingwithoutmystaff(Гарди).
В других языках мы находим это же явление более или менее регулярно. Так, в средневерхненемецком: Nuen-kanichniemannegesagen; во французском: Onnelevoitnullepart; в испанском: Aquн novienennuncasoldados«Сюда никогда не приходят солдаты». В славянских языках: в сербском: И ниткому не могаше одговорити риjечи «И никто ему не мог ответить ни слова» (Дельбрюк); в русском: Филиппок ничего не сказал; в греческом: aneutoutouоиdeiseisoudenoudenosanhumōnoudepotegenoitoaxios(Платон; приведено у Мадвига).
Так же обстоят дело и за пределами нашей семьи языков, например: венг. Semmitsemhallottamили Nemhallottamsemmit«Ничего я не слышал» (Szinnyei); конго (банту): Kavangidikwandiwawubiko, kamonangakwandinganziko, kabayelangakwa-uko ‘Notdidheevilnot, notfeelinghenopain, nottheysicknot’ «Heделал он никакого зла, не чувствовал он никакой боли, ни они не больны».
Как объяснить это явление, распространенное в таком большом масштабе в различных языках? Есть одно важное соображение, без которого, мне кажется, нельзя понять существо дела, а именно: многократное отрицание становится обычным только в тех языках, где отрицательный элемент имеет сравнительно малый фонетический вес, например: neили n- в древнеанглийском, во французском, в славянских языках, enили n- в средневерхненемецком (и средненижненемецком), ouв греческом языке, s- или n- в венгерском языке. Они легко притягиваются к различным словам (мы уже видели примеры такого притяжения в предыдущих разделах), и невесомость этих начальных звуков или слабоударных слогов вызывает желание увеличить их число в предложении, чтобы они не остались незамеченными. Под влиянием сильного чувства говорящий хочет быть совершенно уверен в том, что отрицательный смысл предложения будет воспринят; поэтому он присоединяет отрицания не только к глаголу, но и к любому другому члену предложения, который можно легко связать с отрицанием: он как бы покрывает все предложение слоем отрицаний, вместо того чтобы сосредоточить отрицание в одном месте. Если в современном английском и в современном немецком языке повторение отрицаний стало встречаться реже, чем прежде, то одна из причин, вероятно, состоит в том, что фонетически невесомые neи en[208] были замещены в этих языках более полными notи nicht, хотя этому результату содействовала школьная логика и влияние латыни. Можно также сказать, что сведйние отрицаний к одному требует больше умственного напряжения, поскольку говорящий и слушатель должны помнить это отрицание в течение всего высказывания; гораздо легче повторять отрицание при каждом удобном случае и таким образом придавать отрицательную окраску всему предложению.