По мнению Винокура Г.О., латинский язык также сыграл немалую роль в обогащении русской лексики (в том числе и терминологии). Из латыни пришли многие слова, связанные с научно-технической и общественно-политической стороной жизни. Например: администратор, министр, юстиция, операция, цензура, диктатура, республика, политика, экономика, депутат, делегат, революция, конституция, геометрия, физика, зоология, стратосфера, телефон, телевизор, термометр и т.д. Латынь во многих европейских государствах была языком литературы, науки, официальных бумаг и религии (католицизма). На ней писались научные сочинения вплоть до XVIII в.; медицина до сих пор использует латынь. Все это способствовало созданию международного фонда научной терминологии, которая была освоена многими европейскими языками, в том числе и русским [20; 100].
И в наше время научные термины нередко создаются из греческих и латинских корней, обозначая понятия, неизвестные в эпоху античности: космонавт [гр. kosmos - Вселенная + гр. nautes - (море) - плаватель].
Особое место в русской лексике занимают заимствования из старославянского (церковнославянского) языка. Будучи языком богослужебных книг, старославянский вначале был далек от разговорной речи. Однако со временем он испытал заметное влияние восточнославянского языка и сам, а свою очередь, наложил отпечаток на народную речь. Русские летописи отражают многочисленные случаи смешения этих родственных языков. Церковнославянский язык обогатил нашу речь словами, обозначающими отвлеченные понятия, для которых не было своих названий. В составе старославянизмов, пополнивших русскую лексику, можно выделить несколько групп:
1) слова, восходящие к общеславянскому языку, имеющие восточнославянские варианты иного звучания или аффиксального оформления: злато, глава;
2) старославянизмы, у которых нет созвучных русских слов: перст, уста (сравним с русскими палец, губы);
3) семантические старославянизмы, т.е. слова, получившие в старославянском языке новое значение, связанное с христианством: бог, грех, жертва, блуд.
Из близкородственных славянских языков в нашу речь пришли слова, чуждость которых мы не замечаем. Немало слов пришло из польского (вензель др.). Через польский приходили в русский язык многие чешские и другие западнославянские слова (прапор и т.д.) [37; 235].
Лексическое влияние европейских языков на русский язык стало заметно ощущаться в XVI - XVII вв. и особенно в Петровскую эпоху. Преобразование всех сторон русской жизни при Петре I, его административные, военные реформы, успехи просвещения, развитие науки - все это способствовало обогащению русской лексики иноязычными словами. В язык пришли названия новых предметов быта, военные и морские термины, слова из области науки и искусства. Большей частью немецкие (контора, пакет, прейскурант, вексель, акция, агент, лагерь, штаб, командир, офицер, юнкер, ефрейтор, штопор, бутерброд, бухгалтер, штраф, шахта, парик, локон и др.), голландские (матрос, рейд, флот, флаг и др.) и английские (мичман и др.) слова [20; 107].
Сильное влияние на нашу речь оказал французский язык. В конце XVIII-начале XIX вв. в светском обществе считалось неприличным говорить по-русски. Галломания так захватила русское образованное общество, что иные дворяне знали французский язык лучше родного. Наследием этой эпохи являются слова салон, лакей, авангард, капитан, генерал, лейтенант, рекрут, корнет, корпус, депрессия, сеанс, одеколон, авантюра, вуаль, котлета, декада, парламент и многие другие. Привычное словосочетание "детский сад" также является калькой с французского.
Через французский язык к нам попали некоторые итальянские слова: барокко, карбонарий, кавалер, баррикада, кредит, карнавал, бандит, шарлатан и др. [15; 62].
Из итальянского языка во все европейские языки (в том числе и в русский) пришли музыкальные термины. К итальянскому источнику восходят многие слова театральной терминологии: опера, импресарио.
Больше всего иноязычных слов заимствуется во время бурных социальных, культурных и научно-технических преобразований. Татаро-монгольское иго, период христианизации Руси, время петровских преобразований, богатое революциями начало ХХ века - все эти события способствовали заимствованию иноязычных слов русским языком. Процесс преобразования языка начался в России в 1987 году и длится по сей день. Русский литературный язык ощущает небывалый наплыв новых слов. Особенно сильно это заметно в последние десятилетия, начиная, примерно, с 1991-го года - года официального распада Советского Союза.
Теперь обратимся к исследованиям К.И. Чуковского. По его словам, русский язык осваивает не только полные части речи, но суффиксы, и окончания. В настоящее время окончания ация, изм и ист ощущаются нами как русские: очень уж легко и свободно стали они сочетаться с чисто русскими коренными словами - с такими, как, например, служба, связь, значок и д. р., отчего появились прежде немыслимые формы слов: связист, службист, значкист.
Русские люди мало-помалу привыкли считать суффикс - ист не чужим, а своим, таким же, как - тель или - чик в словах извозчик, служитель и пр. Даже древнее русское слово баян и то получило в народе суффикс - ист: баянист [62; 75].
Обрусел суффикс - изм. Вспомним: мещанизм, царизм. Академик В.В. Виноградов указывает, что в современном языке этот суффикс “широко употребляется в сочетании с русскими основами, иногда даже яркой разговорной окраски: хвостизм, наплевизм".
Иностранный суффикс - тори (я) в таких словах, как оратория, лаборатория, консерватория, обсерватория и т.д. крепко припаянный к иностранным корням, настолько обрусел в последнее время, что стал легко сочетаться с исконно русскими, славянскими корнями [15; 80].
В пятидесятые годы прошлого века в язык пришло слово стиляга. Способ его образования следующий: взяли древнегреческое, давно обруселое стиль и добавили к нему один из самых выразительных русских суффиксов: - яг (а). Этот суффикс далеко не всегда передает в русской речи экспрессию морального осуждения, презрения. Кроме сутяги, бродяги, есть миляга, работяга и бедняга. Но здесь этот суффикс становится в ряд с неодобрительными - ыга, - юга, - уга и пр., что сближает стилягу с такими словами, как прощелыга, подлюга, ворюга, хапуга, выжига.
Или слово интеллигенция. Неграмотному человеку может показаться, что это иностранное слово, между тем оно изобретено русскими (в 70-х годах) для обозначения чисто русской социальной прослойки, совершенно неведомой Западу, ибо интеллигентом в те давние годы назывался не всякий работник умственного труда, а только такой, быт и убеждения которого были окрашены идеей служения народу.
Иностранные авторы, когда пишут о нем, вынуждены переводить его с русского: “intelligentsia”. “Интеллиджентсия", - говорят англичане, взявшие это слово у нас. Русский народ, подлинный создатель этого слова, распоряжается им как своим, при помощи русских окончаний и суффиксов: интеллигентский, интеллигентность, интеллигентщина, интеллигентничать, полуинтеллигент.
Или слово шеф - иностранное до последней фонемы. Оно даже не слишком-то ладит с нашей русской фонетикой. Но русскими людьми были созданы такие чисто русские формы, как шефство, шефствовать, шефский, подшефный.
Обобщая все вышесказанное, мы пришли к выводу, что нельзя сказать определенно, мы “за" иноязычные слова или против. В иных случаях “за”, в иных случаях против. Нельзя не учитывать контекста. Все зависит от того, где, когда, при каких обстоятельствах и с каким собеседником ведется наш литературный разговор.
Конечно, существуют невежды, употребляющие иностранные слова невпопад, без всякой нужды. Их язык порождает перлы вроде:
с апогеем рассказывал;
он говорил с экспромта;
он тут разводил метафизику, что план нереален;
роспись на пролонгированных подписантах [66].
Поэтому вопрос о лексических нормах употребления иноязычных слов связывается с вопросом о стилистических нормах их использования, то есть с вопросом о том, в каком именно стиле литературного языка целесообразно и нужно применить тот или иной “варваризм” (от греч. barbarismos - иноземный, варварский).
Проникая в русский язык (как правило, вместе с заимствованным предметом, явлением или понятием), многие иноязычные слова подвергались изменениям фонетического, морфологического и семантического характера. Например, двойные гласные - ей, - аи в русском языке чаще всего передаются как - ав и - эв: эвкалипт (гр. eukalyptos), автомобиль (нем. Automobil) и т.д. [24; 448].
К изменениям морфологического характера, прежде всего, относятся изменения в окончаниях, в некоторых суффиксах, а также изменения грамматического рода. Так, иноязычные окончания, как правило, заменяются русскими: декорация (из фр. decoration), феерия (из фр. feerie). Неупотребительные в русском языке иноязычные суффиксы заменяются более распространенными (иногда тоже иноязычными): гармонический (от гр. hannonikos), генерация (от лат. generatio), маршировать (из нем. marschieren) и т.д.
Иногда изменяется род заимствованных имен существительных: галстук (нем. das Halstuch - средний род), парламент (нем. das Parlament - средний род), кегля (нем. der Kegel - мужской род), кегельбан (нем. die Kegelbahn - женский род), шрифт (нем. die Schrift - женский род) [24; 450].
Нередко в русском языке подвергается изменению и первоначальное значение слов: нем. der Maler - живописец получило новое значение - "маляр", т.е. рабочий по окраске зданий, внутренних помещений и т.д.; фр. hasard (азарт) - случай получило значение "увлечение, запальчивость, горячность"; франц. aventure (авантюра, похождение, приключение), восходящее к лат. adventura - случайность, употребляется в значении "сомнительное мероприятие, дело" и т.д.