В Шуйском у. Владимирской губ. на 1 тыс. жителей приходилось 9 Морозовых, а в Холмогорском у. Архангельской губ.— только 0,3. Смешно думать, что климат Шуи в десятки раз холоднее, чем Холмогор. Предок Жуковых не ловил и не разводил жуков; увы, не каждый Мудрецов — мудр; Новгород — старейший русский город, а Большая Вишера меньше Малой Вишеры. Таков удел имен собственных.
Даже значение самой прямой, непосредственной основы иное, чем значение фамилии. Фамилии Зайцев, Волков, Собакин — не «от животных»; Сорокин, Мухин, Осетров, Соснин — не «от птиц, насекомых, рыб, растений», как и Кузнецов — но «по занятию», Иванов — не «от имени»!
Из сказанного, думается, ясно, что занятие фамилиями — не для любителей. Анализ каждой фамилии — научная задача, нелегкая, трудоемкая и, к сожалению, не всегда решаемая.
Изучает фамилии особая паука — антропонимика, ведению которой подлежат и другие виды собственных имен людей — индивидуальные, отчества, прозвища, клички, псевдонимы и проч. Вместе с антропонимами все имена собственные (топонимы, т. е. географические названия, этнонимы — названия народов, космонимы — названия космических объектов, зоонимы — клички животных и др.) с изучающими их отраслями науки составляют ономастику.
Антропонимика как наука за рубежом сложилась в первой половине нашего столетия; отдельные более ранние работы еще и теперь полезны своим материалом и некоторыми наблюдениями. Сегодня литература по антропонимии огромна. Основополагающие труды Альбера Доза (Франция), Адольфа Баха (ФРГ), Витольда Ташицкого (Польша); во многих странах мира изданы словари фамилий.
По русской антропонимии еще в начале столетия работали акад. А. И. Соболевский, Н. М. Тупиков, позже А. М. Селищев и его ученик В. К. Чичагов. Начало широкому исследованию русских фамилий в советское время положено в 1968 г. Первым Всесоюзным антропонимическим совещанием(20) и трудами О. Н. Трубачева по этимологии фамилий России(21). Многочисленные работы по антропонимии вышли в Украинской, Белорусской, Латвийской, Молдавской, Эстонской союзных республиках.
Теперь фамилиями у нас занимаются очень многие, но за количественным ростом не поспевает качество. Хуже всего дело обстоит с разработкой теоретических проблем ономастики.
Изучение фамилий продуктивно лишь при единстве языкознания, истории, этнографии. Этимология, не опирающаяся на этиологию, т. е. на сами условия, определяющие возникновение фамилии, лишена базы(22). В свою очередь, этиология без этимологии, вооруженной доказательствами исторической фонетики, исторического словообразования, исторической лексики,— ничто.
Нередко по старинке ограничивают изучение фамилий выяснением их происхождения, отбрасывая всю последующую социальную судьбу, отнюдь не менее важную. Этимология — не единственная и даже не главная задача антропонимической науки.
За немногими исключениями ученые рассматривали отдельные, произвольно взятые фамилии или их группы. Но, исследуя массовые явления, можно найти немало примеров и за и против любого утверждения, поэтому необходим анализ в целом. Изучение фамилий — явление массовое, немыслимое без статистики, выясняющей соотношения разных (даже противоположных) тенденций и весомость каждого факта по отношению к целому. Без этого не отделить главное от мелочей, массовое от раритетов. Конечно, интересна и самая короткая фамилия москвички — Е, и пензенская — Душехватов, и ростовская Полторапавлов и т. п., но они интересны скорее коллекционеру, чем ученому. Магистраль науки — исследование массовых явлений.
Плохо обстоит дело со сбором фамилий, по большинству народов он даже не начат. Еще далеко и до полного списка русских фамилий, но главное не в этом. Несколько энтузиастов собирали их (М. К. Соков собрал десятки тысяч, несколько меньше — В. Ф. Юрченко и С. Л. Юровицкий), но без подсчета частотности и даже без указания места их бытования. Для науки от такого сбора пользы мало. И главное условие — подсчет необходим сплошной.
Мои подсчеты охватили миллионы человек по выборочным территориям. На каждой из выбранных территорий было охвачено все сельское население; для выводов надежнее материал, полученный из документов (листы переписей, похозяйственные книги колхозов, списки избирателей и др.). Но документы не указывают места ударения и не передают произношения фамилии. А произношение и написание одной и той же фамилии не всегда совпадают. Например, в селениях под Ульяновском по московскому тракту произносят Качаф, Родаф, Шолаф, Шоломаф, а в документах они пишутся как Качаев, Радаев, Шалаев, Шаламаев. Наивен вопрос: «Как правильно?» Для исследования нужнее не документы.
Географический аспект изучения фамилий представлен в книгах А. Доза, А. Баха и других антропонимистов. Даже не новый словарь немецких фамилий А, Гайнтце, переработанный П. Гаскорби и издаваемый многократно(23), уже «привязал» многие фамилии к карте, а более поздние словари фамилий, такие, как итальянский Э. де-Феличе(24)) и шотландский Г. Блэка(25), рассматривают большинство фамилий именно в их географическом распространении. У нас разработана география только украинских, белорусских, латышских фамилий. Замечательные карты в работах Ю. К. Редько, Н. В. Бирилло, В. Э. Сталтмане(26) убедительно показали, как огромны территориальные различия, отражающие историю народа и его языка. В небольшой заметке о грузинских фамилиях П. В. Бедошвили отметил основные границы между их типами(27). Географии русских фамилий коснулись только В. В. Палагина (сибирские)(28) и Г. Я. Симина (пинежские) (29), есть наблюдения и других двух-трех авторов.
В. А. НИКОНОВ,
Отрывок из книги "География фамилий"