Если рассмотреть полученные результаты анализа междометий с позиций психологии эмоций, то мы можем отметить следующие особенности.
1. Арготические междометия манифестируют в языке базовые эмоции, поскольку базовая эмоция влечёт за собой отчётливое и специфическое переживание, которое осознаётся человеком (Изард 2003). Причём осознание в данном случае не рассматривается как когнитивная рефлексия переживаемого эмоционального состояния. Осознание следует понимать как тот факт, что человек однозначно идентифицирует это переживаемое состояние, отличая, скажем, страх от радости. Арготические междометия не предназначены для передачи сложных амбивалентных чувств. Дискретный характер эмоций, выражаемый арготическими междометиями, объясняется также ситуативностью отношений, в которых они возникают. Как правило, это ситуация дела - подготовка и проведение криминальной акции.
2. Используя язык описания эмоций по Плачику (см. 1.2), для описываемой группировки лексикона мы можем применить следующую его триаду: субъективный язык (страх, ужас) - язык поведения (избегание) - язык функций (защита). Именно эта модель является наиболее адекватным отражением функционального назначения большей части арготических междометий, являющихся сигналами при проведении опасного, порою смертельно, "дела". Кроме того, данная модель отражает отмеченную в 1.2 общую характеристику эмоциональных явлений как выражения отношения между индивидуумом и окружающей средой. В описываемом случае отношения враждебные, антагонистические, достижение цели постоянно находится под вопросом и в любой момент может сорваться.
3. С функциональной точки зрения эмоции, выражаемые междометиями, выполняют, во-первых, подкрепляющую функцию. Универсальная задача максимизации или минимизации переживаемого эмоционального состояния решается в данном случае двупланово: с одной стороны, это минимизация опасности, максимальное избегание всего того, что её вызывает; с другой стороны, максимальное приближение возможности благополучного разрешения ситуации, связанной с этим избеганием. Междометия играют роль вербальных коррелятов компенсаторной (замещающей недостаток информации) функции эмоций. На психофизиологическом уровне компенсаторная функция эмоций проявляется, во-первых, в мобилизации вегетативных сдвигов, превышающих реальные нужды организма, как было отмечено ранее. Во- вторых, эмоциональное напряжение сопровождается переходом к иным, чем в спокойном состоянии, механизмам оценки внешних сигналов и реагирования на них. "Эмоционально возбуждённый мозг реагирует на широкий круг предположительно значимых сигналов, истинное значение которых - соответствие или несоответствие реальной действительности - выясняется лишь позднее" (Измайлов, Черноризов 2004, 27). В этих условиях - дефицита времени для анализа ситуации и крайнего напряжения - междометия служат очень важным знаком, который снижает информационную неопределённость ситуации и способствует высвобождению энергии организма в виде конкретного действия.
4. Фоносемантический анализ эмоций помогает прояснить сущность их коммуникативной функции, которая проявляется, в том числе, в голосе, физических характеристиках речи. Как полагают исследователи, "лишь 35% информации в процессе коммуникации передаётся с помощью языка, а 65% информации мы получаем с помощью невербальных средств" (Грушевицкая, Попков, Садохин 2003, 116). К "безмолвному языку" (silent language) относят, кроме жестов, выражение лица, положение тела, взгляд, расстояние между собеседниками и т.д., а также интонацию (Персикова 2002), хотя она, конечно же, не "безмолвна" и является собственно языковым средством. В данном случае более точным, хотя и не идеальным, будет термин "несемантический уровень", на котором в основном и происходит эмоциональное общение. Именно поэтому фоносемантическая составляющая междометий является важнейшим компонентом обмена информацией, поскольку они, по существу, не обладают семантикой в той мере, в какой принято относить это свойство к знаменательным словам.
Таким образом, проведённое исследование арготических междометий позволяет существенным образом уточнить взгляд на арготический лексикон как эмотивный феномен.
2.3 Производные эмотивные лексемы в арго
2.3.1 Словообразование русского арго в отечественной лингвистике
Словообразование русского арго в настоящее время представляет собой в определённой мере разработанную область, основные исследования в которой появились в последние 10-15 лет. До этого периода системно описанным было лишь словообразование условных языков ремесленников и торговцев (Бондалетов 1980). Особенности словообразования русского дореволюционного арго охарактеризованы в диссертации М.А. Грачёва (Грачёв 1986). Некоторые замечания по поводу словообразования арго встречаются в работах по общему языкознанию, социолингвистике. Так, Б.А. Серебренников отмечает, что жаргоны и арго используют словообразовательные средства того языка, на базе которого они существуют (Серебренников 1970). Однако предложенная им трактовка арго как явления, паразитирующего на общенародном языке, не является эпистемологически перспективным при дескриптивном подходе к исследуемому объекту. Арго существует как одна из разновидностей национального языка, в разной степени используя, применяя и развивая те или иные его креативно-продуктивные возможности. В этом смысле словообразование арго носит системный характер, и оно "паразитирует" ничуть не больше, чем социальные и профессиональные жаргоны, просторечие, идиостили писателей, использующих окказиональные словообразовательные модели. Напротив, в изучаемый период арго представляет собой источник наиболее активного "внутреннего заимствования" (В.Г. Костомаров) для других форм русского языка.
В 90-ые годы прошлого столетия были опубликованы работы об арго Д. С. Лихачёва, написанные им более пятидесяти лет тому назад. В исследовании "Черты первобытного примитивизма воровской речи" учёный так пишет об особенностях словообразования арго: "Основное свойство воровской речи, облегчающее языкотворчество, создающее крайне благоприятные условия для импровизации слов - это семантическая слабость и неустойчивость отдельных слов при относительной устойчивости "метафорической" интерпретации окружающего мира" (Лихачёв 1992, 373). Кроме этого, в данной работе есть ещё одно важное замечание, касающееся глубинного противоречия креативной системы арго: "Потребность в экспрессивно заряженном, эмоционально напряжённом, логически значимом слове требует постоянного обновления словаря, постоянного языкового творчества, реально же этого творчества не оказывается, - едва родившись, слово сжато тисками традиций, поисками готовых штампов" (Лихачёв 1992, 381).
Отмеченное противоречие носит в значительной мере онтологический характер. W. O'Grady описывает это противоречие следующим образом. Широта и разнообразие человеческого мышления и опыта предъявляют к языку большие требования. Виду того, что коммуникация не ограничена фиксированным набором тем, язык должен представлять собой нечто большее, чем пакет готовых сообщений: человек нуждается в обеспечении производства и понимания новых слов и высказываний, как только возникает в этом потребность. Иными словами, язык должен быть креативным, поставляющим инновации в качестве ответа на новые мысли и ситуации. В то же время языковая креативность проявляется вместе с другой определяющей характеристикой языка - системными ограничениями, устанавливающими границы возможных изменений (Contemporary Linguistics 2001). Полностью разделяя такое понимание творчества и ограничений, налагаемых языком, обратим внимание на то, что в арго это противоречие разрешается в значительной мере специфически: "Плодовитость воровской речи напоминает плодовитость рыб - чем больше они мечут икры, тем больше её погибает <...>. Только наиболее сильные из этих слов выживают в жестокой борьбе за существование, остальные постепенно расплываются в значении и гибнут, не поддержанные авторитетной "головкой" (верхами воровской среды)" (Лихачёв 1992, 369).
Рассмотрим арготическое (жаргонное) словообразование в работах М. А. Грачёва, В. С. Елистратова, В. В. Химика.
Арготическое словообразование подробно описано в диссертациях (кандидатской и докторской) и монографии М.А. Грачёва. Данное описание характеризуется следующими особенностями: автор включает лексико-семантический способ словопроизводства в раздел, посвящённый специфике словообразования арготизмов; субстантивация прилагательных и причастий рассматривается среди морфологических способов словообразования. Несмотря на то что такие классификационные решения представляются спорными, мы не будем заострять на них внимания, поскольку это имеет отношение к теории словообразования в целом, а не к собственно арготическому словопроизводству. Кроме того, исследователь выделяет такие нетрадиционные способы словообразования, как словесную игру, фонетические процессы в качестве словообразовательного средства, усечение основ, редупликацию, энантиосемию. В целом описание арготической деривации, представленное М.А. Грачёвым, отличается традиционностью со всеми положительными и отрицательными её сторонами, опорой на способы словообразования с дальнейшей их дифференциацией по словообразовательным средствам, нестрогим следованием принципу воспроизводимости и спорностью толкования отдельных конкретных случаев.
В то же время учёный выделяет в качестве важных определённые особенности арготического словообразования. Во-первых, М.А. Грачёв даёт общую оценку арготической деривации по соотношению к деривации в других формах языка. "Слова в арго образуются, в основном, по тем же моделям и теми же аффиксами, что и лексемы общенародного языка, но есть и отличительные особенности. В арготическом словообразовании отсутствуют ограничения" (Грачёв 1997, 90). Автор не уточняет, что имеется в виду под отсутствием ограничений, однако можно предположить, что это ограничения системной продуктивности в терминологии М. Докулила, широкое использование окказионального словообразования, деривация по образцу и другие нетиповые модели образования слов.