Лингво-когнитивные параметры тоталитарного дискурса (стр. 7 из 25)

Теория речевых жанров М.Бахтина также является лингво-социальным анализом дискурса (хотя сам Бахтин термина «дискурс» не употреблял, он появляется в заголовках английских переводов Бахтина[81]). Михаил Бахтин пишет: «Каждое конкретное высказывание, конечно, индивидуально, но каждая сфера использования языка вырабатывает свои относительно устойчивые типы таких высказываний, которые мы и называем речевыми жанрами»[82], и далее: «В каждой сфере деятельности вырабатывается целый репертуар речевых жанров, дифференцирующийся и растущий по мере развития и ускорения данной сферы»[83]. Социолингвистическая ориентация М.Бахтина отмечается в его положении о речевых жанрах как о порождениях сферы использования языка.

Необходимо отметить, что определение Н.Д.Арутюновой выделяет два аспекта анализа дискурса: коммуникативный (дискурс как социальное действие, поэтому важными оказываются экстралингвистические данные) и когнитивный (дискурс как механизм сознания). В своем определении мы учли обе эти составляющие, указали на необходимость экстралингвистического (в частности и уточняя - культурологического) и когнитивного подходов. К подобной двойственности процедур дискурсной аналитики призывает и И.В.Саморукова: «понятие дискурса обращено к ментальной составляющей языка, характеризует язык как форму социальной и культурной деятельности человека»[84]. Наше исследование представляет дискурс как особую лингвистическую и социальную данность, которая позволяет реконструировать ментальность «возможного мира». Мы анализируем тексты, взятые в особых качествах и свойствах – это тексты – источники сведений об особых ментальных мирах. Так «дискурсивный анализ становится исследованием ментальных пространств людей, выступающих в разных ролях в осуществлении разных типов дискурсивной деятельности и использующих особый лексикон, особую грамматики, приобретая статус особого мира, в котором действуют свои правила истинности, «возможного (альтернативного) мира»[85]. В этом случае анализ дискурса становится не только лингво-социальным, но и лингво-когнитивным.

Для осуществления лингвистического анализа необходимо теоретически выделить в дискурсе оппозицию, аналогичную общелингвистической «язык – речь»; выделить в дискурсе оппозицию, аналогичную общелингвистической «система – процесс».

Вслед за Е.И.Шейгал мы выделяем в дискурсе два измерения, аналогичных parole - langue: реальное и виртуальное (потенциальное). Реальное – «это поле коммуникативных практик как совокупность дискурсных событий, это текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, обладающая признаком процессности и связанная с реальной жизнью и реальным временем, а также возникающие в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов. В потенциальном измерении дискурс представляет собой семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание данной коммуникативной сферы, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов. В потенциальное измерение дискурса включаются также представление о типичных моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров, специфических для данного типа коммуникации»[86].

Говоря в других терминах, виртуальное пространство может быть названо «дискурсивной структурой», в то время как реальное – «практикой».

Несмотря на общий пафос исследований дискурса как преимущественно коммуникативного, функционального, прагматического явления (такую направленность обозначает, например, Л.Витгенштейн: «Значение слова есть способ его употребления»[87]), наше исследование направлено на виртуальное пространство дискурса как системное, поскольку реальное наделено чертами принципиальной разомкнутости и множественности. Все это, безусловно, не говорит о соссюрианской замкнутости на одной только системе – экстралингвистические факторы должны быть учтены, особенно после вопроса Ж.Деррида о существовании семантики в отрыве от прагматики и господствующей в отношении дискурса концепции диалогизма (дискурс есть диалог языка и общества, языка и истории, пересечение функции и структуры).

Далее необходимо определить адекватную модель описания дискурса и выделить единицы анализа и параметры анализа этих единиц.

Н.К.Данилова в качестве ядерных категорий дискурса предлагает субъектно-ориентированные категории модуса и времени.[88] Эта схема будет наиболее эффективна при анализе нарративного текста[89], при анализе дискурса эпохи и реконструкции идеологической «картины мира», данный проект оказывается недостаточным.

Нельзя выделить в качестве категории анализа интердискурсивность, т.к. в случае интердискурсивного подхода мы теряем собственный предмет анализа, т.к. будем иметь дело только со следами и отголосками «ужé-сказанного»; о подобной интеллектуальной тактике (интертекстуальном анализе) Л.В.Карасев пишет: «Идеальной целью поэтики, ориентированной на поиск интертекстуальных связей, могла бы стать цепочка или веер цепочек, в которых бы прослеживалась история заимствований деталей и символов, их перетекание из одних текстов в другие»[90], как видим, в этих цепочках сам текст теряется.

Наиболее убедительной моделью описания дискурса (по крайней мере, в нашем понимании[91]) является модель языковой личности Ю.Н.Караулова[92].

Дискурс можно представить в виде структуры с трехуровневым строением:

I – семантический уровень - (Караулов называет его и по-другому: структурно-языковой (37), семантико-строевой (43), вербально-семантический (44), ассоциативно-семантическая сеть (87), лексико-грамматический (89).

Это уровень языка (точнее – этот уровень выражает системно-структурный аспект языка), его единицы - семантические, языково-ориентированные (слова), вступающие в грамматико-парадигматические, семантико-синтаксические и ассоциативные («вербальная сеть») отношения (56). К этому уровню относятся грамматические и текстовые стандартные модели (формулы, клише).

II - когнитивный уровень (тезаурус (36), иерархия смыслов и ценностей картины мира (36), лингво-когнитивный уровень (37), картина мира, мировидение (42), ценностная ориентация (45), ценностно-смысловая иерархия (45), идеологические предпосылки автора (45), система знаний о мире (238), образ мира (238).

Это уровень интеллекта, соответствует социальному/когнитивному аспекту языка. Единицами являются гностически-ориентированные единицы – концепты, вступающие в системные иерархически-координативные отношения (56), а также – и в парадигматические, и синтагматические. К этому уровню относятся и мировоззренческие установки и идеологические стереотипы.

III - прагматический уровень (мотивационный (37), целеполагающий (37), мотивационно-прагматический уровень (45). Это уровень деятельности. Его единицы – деятельностно-коммуникативные потребности (мотивы – установки – цели – интенциональности), мотивы речевого поведения, интенции продуктивных и рецептивных речевых поступков, коммуникативные ситуации, коммуникативные роли, сферы общения. К прагматикону в качестве инварианта относится и «представление о смысле бытия, цели жизни человечества и человека как вида гомо сапиенс» (37). К уровню прагматики относятся прецедентные тексты.

В целом эта структура больше отражает виртуальное пространство дискурса; в дискурсе же можно выделить следующие аспекты[93]:

1. Семиотический аспект включает в себя как “знаковые системы” (язык, жесты, образы, символические системы), так и формы знания, соответствующие определенному временному и социокультурному контексту.

2. Деятельностный аспект дискурса представляет собой различные социальные действия, направленные на поддержание существующих знаковых систем и на создание новых смыслов.

3. Материальный аспект представляет собой “окружающую среду” социального взаимодействия: время, место, условия.

4. Социокультурный аспект дискурса представляет собой взаимодействие персонального, социального и культурного знания, ценностей, идентичностей, включающее в себя знание о “знаковых системах”, социальных и политических действиях, материальном мире.

При лингво-когнитивной ориентации исследования и принятии в качестве модели анализа дискурса проекта Ю.Н.Караулова единицей аналитики дискурса является концепт. Этой точки зрения придерживается А.А.Ворожбитова, анализирующая дискурс эпохи («лингвориторическая картина мира»): «Систему и структуру лингвориторической картины мира образуют культурные концепты, выступающие в роли внешних топосов ценностных суждений, и отношения между ними, т.е. во внутренние топосы (риторические «общие места»). Они являются кумуляторами культуры на протяжении всей духовной истории человечества»[94]. Более того, концепт удовлетворяет ранее высказанному положению об аналитике виртуального пространства дискурса. И еще: концепт есть идеологически зависимая (а значит – исторически изменчивая) структура, особо важная тем, что этот способ организации знаний о мире стремится к стандартизации, выравниванию своего объема для всех членов коллектива и тем, что когнитивные акты, рассмотренные через призму всеобще-частного концепта, оказываются (так или иначе) актами нравственного суждения[95]. В рамках когнитивной парадигмы только аналитика концепта как единицы тезауруса позволяет обратится ко всей полноте человеческого опыта бытия в культуре, только обращение к когнитивным структурам позволяет дать реальные объяснения функционированию языка; собственно риторический же анализ по сути оперирует только «верхушкой айсберга»[96].