1.2. Грамматика Ч. Филлмора
ФИЛЛМОР, ЧАРЛЗ (Fillmore, CharlesJ.) (р. 1929), американский лингвист. Родился в Сент-Поле (шт. Миннесота). Учился в Миннесотском университете, в течение пяти лет работал в Японии. В 1961 защитил в Мичиганском университете докторскую диссертацию по фонологическим теориям, однако в дальнейшем занимался синтаксисом, лексической семантикой и лингвистической прагматикой. С 1961 по 1970 – в университете штата Огайо; в 1970–1971 – в Центре перспективных исследований по поведенческим наукам (CASBS) в Станфорде; с 1971 в Калифорнийском университете в Беркли, в настоящее время заслуженный профессор в отставке и руководитель долгосрочной программы по компьютерной лексикографии FrameNet. Член Американской академии гуманитарных и точных наук с 1984; президент Американского лингвистического общества в 1990; почетный доктор Чикагского университета с 2000[11, с. 21].
Несмотря на скромный объем публикаций Филлмора (это в основном статьи), их влияние на развитие названных выше областей лингвистики исключительно велико. С его именем непосредственно связаны три крупных исследовательских программы: падежная грамматика (case grammar), фреймовая семантика (frame semantics) и конструкционная грамматика (construction grammar). Первая из них была инициирована большой статьей Филлмора Дело о падеже (The Case for Case, 1968, рус. пер. 1980). Частично использовавшая аппарат трансформационной грамматики, в русле которой была выполнена первая получившая известность работа Филлмора Конструкции с косвенным дополнением в английском языке и порядок применения трансформаций (1962), и одновременно учитывающая идеи европейской лингвистики в лице прежде всего Л.Теньера, эта статья, с одной стороны, реабилитировала традиционное понятие падежа, практически отброшенное в раннем генеративизме, а с другой стороны, ввела обнаружившее большую объяснительную силу представление о глубинных, или семантических падежах (или семантических ролях – таких, как агенс, пациенс или адресат) и о процессах перехода от них к поверхностным синтаксическим конструкциям и/или морфологически выраженным падежам. Идеи падежной грамматики оказали большое влияние на развитие синтаксической типологии; другой областью исследований, в которой они были востребованы, стал искусственный интеллект, где был создан целый ряд метаязыков падежного типа. Сам Филлмор в последующие годы принимал участие в исследованиях по лингвистическим аспектам искусственного интеллекта и работе Международного института информатике (International Computer Science Institute) в Беркли[11, с. 32].
Начиная с 1970-х годов интересы Филлмора переместились в направлении лексической семантики, фразеологии и прагматики. В 1971 им были прочитаны и в 1975 опубликованы лекции по дейксису (расширенное и переработанное издание – 1997). В статьях начала 1980-х годов была предложена концепция фреймовой семантики, представлявшая собой адаптацию для нужд лексической семантики понятия фрейма – структуры для представления знаний, предложенной в искусственном интеллекте М.Минским в 1975. Использование понятия фрейма позволяет описывать, каким образом понимание языковых выражений определяется человеческими знаниями о тех ситуациях, которые этими выражениями описываются: так, мы по-разному понимаем относительное расположения сидящих в выражениях кот на стене и муха на стене, обозначаемое предлогом на. Синтезом идей падежной грамматики, фреймовой семантики и взглядов на роль в языке фразеологических формул стала концепция конструкционной грамматики, разрабатываемая и преподаваемая Филлмором в 1990-х годах совместно с П.Кеем (р. 1934). Конструкционная грамматика постулирует в качестве главной единицы языка комплексную грамматическую конструкцию, своего рода грамматический фрейм, в котором представлена одновременно лексическая, грамматическая, синтаксическая и семантическая информация. Работа над монографией по конструкционной грамматике остается незавершенной (существуют лишь ксерокопированные материалы для студентов), хотя некоторыми учениками Филлмора и Кея уже изданы книги, развивающие их идеи.
В 1990-х годы Филлмор заинтересовался идеями корпусной лингвистики. Совместно с Д.Журавским Филлмор возглавляет долгосрочную (1997–2003) программу FrameNet, направленную на создание большого компьютерного словаря лексических единиц и грамматических конструкций во фреймовом представлении и последующего обеспечения к нему доступа в онлайновом режиме[27, с. 19].
Ч. Филлмор стремится очистить падежи от всяких дополнительных наслоений, обусловленных несемантическими функциями именных членов предложения, и, прежде всего коммуникативными функциями "позиционных" падежей (именительного и винительного). Так называемые "позиционные" падежи не имеют прямого семантико-грамматического содержания. Исходный для всей парадигмы падеж, именительный, является прежде всего носителем чисто коммуникативной функции "темы", выделяющей тот аргумент, который стоит в центре внимания говорящего и определяет собой построение данного фрагмента речевого текста. Функция темы в принципе не зависит от валентных свойств предиката, и, соответственно, ее может выполнять любой аргумент любого предиката. Нейтральность этой функции по отношению к семантике предложения и делает возможным присутствие ее в любом предложении и функционирование члена предложения, наделенного этой семантически нейтральной функцией, в качестве точки отсчета для другого позиционного падежа - винительного. Падеж объекта, винительный, может так же, как именительный, выражаться позиционно, занимая вторую позицию в предложении. При этом, однако, требуется дополнительное условие: свою функцию (или функции, если их много) винительный падеж может выполнять только при переходном глаголе. Следующий за именительным другой немаркированный (беспризначный) падеж оказывается винительным в силу одной лишь им занимаемой позиции. Как и функция "темы", функция "прямого объекта" не является сама, по своей сущности, семантической. К функции темы она прямого отношения не имеет и связана с нею постольку, поскольку выражающий тему член предложения занимает в нем первое место и является отсчетной точкой при выделении формально немаркированной формы прямого объекта.
Принципиальная асемантичность формы "субъекта" (вернее, "темы") предполагает акт ее семантической интерпретации в предложении. Этот акт опирается на особое семантическое правило, фиксирующее предпочтительное (преференциальное) отношение данного поливалентного глагола к одному из своих аргументов, который обладает преимущественной способностью функционировать в качестве субъекта при данном глаголе. Что же касается остальных аргументов, то они могут выступать в роли субъекта при данном глаголе, если последний получает особую форму, сигнализирующую об изменении глагольной интенции (интенциональности). Скрытое в каждом глаголе свойство интенциональности помогает семантической интерпретации формы субъекта. Интерпретация эта осуществляется легче, если правило интерпретации заранее обобщено: для предлогов действия оно гласит, что форма подлежащего при нулевой интенциональности глагола выражает действующее лицо[34, с. 13].
Стремление Филлмора обнаружить глубинные падежи в их собственно семантической функции вполне оправдано. Некоторые предвзятости мешают ему, однако, последовательно провести свое намерение. Филлмор, например, обнаруживает свой инструменталис и в таких фразах, как Ключ открыл дверь. Но глагол открывать предполагает три валентности - агенса, объект открывания и инструменталис. При этом интенционально глагол направлен на форму подлежащего, что позволяет ему выражать только агенс, т.е. действующее лицо или существо. Поскольку ключ не отвечает этим условиям, то это слово не может стоять в форме подлежащего. Если вопреки сказанному мы все же решимся на такую фразу, то она получит семантический сдвиг в сторону одушевленного ключа (Волшебный ключ прыгнул в скважину, щелкнул и открыл дверь) либо в сторону осложнения значения новым оттенком приспособленности (ср.: Этот ключ не открывает двери, нужно подобрать другой, где открывать означает "быть пригодным, подходить"). Во втором случае фраза Ключ открыл дверь означала бы "Этот ключ подошел".
Филлмор приводит и третью фразу, в которой ключ трактуется как глубинный инструменталис: John used the key to open the door (ср. еще в [1] четвертый вариант: John used the key to open the door with). Фразы последнего типа требуют, как замечает Циммерман, пояснения относительного того, как соотносятся между собой глаголы use и open и каков статус конструкции to open the door в целостном предложении. Ответить на этот вопрос можно следующим образом. Глагол use "употребить, пустить в ход" и т.п. является "строевым" (в смысле Щербы) глаголом, выражающим эксплицитно общую идею использования или, что то же, употребления орудия, без указания на тип орудия и характер предполагаемого данным орудием действия. Именно поэтому такой глагол предполагает либо контекст, уточняющий характер употребления, либо глагольное дополнение, указывающее на характер действия, в целях достижения которого было использовано данное орудие. Глагольное дополнение цели может быть более или менее эксплицитным. Ср.: воспользоваться ключом, чтобы (with) открыть дверь[34, с. 22].