5) из самостоятельного познания значений языковых единиц, усваиваемых человеком (взрослый человек смотрит толкование неизвестного ему слова в толковом словаре и через него знакомится с соответствующим концептом).
Эти исследователи понимают концепт как когнитивную единицу: «Мы исходим из признания того факта, что человек мыслит концептами, комбинируя их и осуществляя в рамках концептов и их сочетаний глубинные предикации, формируя новые концепты в ходе мышления. Мышление есть оперирование концептами как глобальными единицами структурированного знания». «Человек мыслит не на национальном языке, а средствами универсального предметного кода мозга» «Концепты выступают своеобразными кирпичиками, элементами в его мыслительном процессе, из них складываются комплексные концептуальные картины в процессе мышления». Как следует из этих рассуждений, концепт признается когнитивной единицей и как термин относится к области когнитивной лингвистики.
Т.В. Гоннова в статье «К вопросу когнитивного понимания концепта» [Гоннова 2007:482], полагает, что когнитивное понимание концепта имеет ряд недостатков. Так, следуя трактовке концепта, предложенной З.Д. Поповой и И.А.Стерниным, автор не находит у них различий между концептом и другими ментальными единицами, используемыми в различных областях науки (например, когнитивный концепт, фрейм, сценарий, скрипт, понятие, образ, архетип, гештальт, мнема, стереотип). Автор статьи не признает деление концептов на ревалентные и неревалентные, актуальные и неактуальные: «данная характеристика концептов не может быть признана правомерной, поскольку концепт – это то понятие, которое ревалентно, ценностно значимо для говорящего этноколлектива на том или ином этапе его развития». «Концепт, - заключает автор, - это не просто когнитивная структура, а мыслительная единица, обогащенная ценностными признаками». Акцентуация ценностной составляющей в структуре концепта сближает концепт с философской категорией ценности. Однако между философской и лингвистической репрезентацией ценностей есть существенное различие. Философия в основном рассматривает позитивные ценности (например: известная ценностная триада «истина – добро – красота»). Для языка же, с его утилитарной направленностью, более актуальными оказываются антиценности. Это проявляется, во-первых, в количественном доминировании отрицательно оценочных слов (в словаре С.И. Ожегова, например, из существительных, которые могут быть отнесены к человек, на одно слово с позитивной оценочностью приходится двадцать слов с негативной); во-вторых, в способности большинства позитивно оценочных слов приобретать негативный смысл в составе стилистической фигуры иронии. Упорядоченная совокупность концептов в сознании человека образует его концептосферу, которая носит достаточно упорядоченный характер. Концепты, образующие её, по отдельным своим признакам вступают в системные отношения сходства, различия и иерархии с другими концептами. Общий принцип системности распространяется на национальную концептосферу, поскольку само мышление предполагает категоризацию предметов мысли, а категоризация предполагает упорядочение её объектов. Таким образом концептосфера это «информационная база мышления » [IosifA. Sternin, ZinaidaD.Popova 2006.].Необходимо также отметить, что наряду с концептами в качестве единиц лингвокультурологии предложены такие термины, ценностные доминанты, прецедентные ситуации, прецедентные тексты, прецедентные высказывания, прецедентные имена и пр.
Некоторые авторы выделяют еще «прецедентные имена». К таким именам часто относят «индивидуальные имена, связанные с известным текстом (Колобок, Обломов), или с ситуацией, выступающей как «прецедентная» (Иван Сусанин, Колумб) [Гудков 1999: 121]. Другие добавляют антропонимы, топонимы, гидронимы, этнонимы, зоонимы и различные нарицательные имена, которые отличаются культурно-исторической, общественной, страноведческой значимостью, информативностью, своим познавательным характером, в некоторых случаях даже экспрессивностью [Красных, Багаева 1997: 63].
Прецедентные ситуации определяют как «эталонные» ситуации, связанные с определенными коннотациями. Примером может служить ситуация предательства Христа Иудой, которая принимается как «эталон» подобного действия с характерными дифференциальными признаками (подлость человека, которому доверяют; донос, награда за предательство) и атрибутами (поцелуй Иуды, 30 сребреников), фигурирующими как символы [Красных, Гудков, Захаренко, Багаева 1997:41].
Все это показывает, что практическое приложение теории концепта находит все большее развитие, которое исследователи должны иметь в виду.
2.5. Структура и классификация концептаЧаще всего представительство концепта в языке приписывается слову, а само слово получает статус имени концепта – языкового знака, передающего содержание концепта наиболее полно и адекватно. Kонцепт, как правило, соотносится более чем с одной лексической единицей, и логическим завершением подобного подхода является его соотнесение с планом выражения всей совокупности разнородных синонимических (собственно лексических, фразеологических и афористических) средств, описывающих его в языке, то есть, в конечном итоге концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы.
Концепты могут быть устойчивыми - имеющими закрепленные за ними языковые средства вербализации, и неустойчивыми - не имеющими закрепленных за ними средств вербализации, нестабильными, еще формирующимися, глубоко личностными, редко или практически совсем не вербализуемыми. Наличие языкового выражения для концепта, его регулярная вербализация поддерживают концепт в стабильном, устойчивом состоянии, делают его общеизвестным (поскольку значения слов, которыми он передается, общеизвестны, они толкуются носителями языка, отражаются в словарях).
Концепт имеет определенную структуру, которая является необходимым условием существования концепта и его вхождения в концептосферу.
Структура лингвокультурного концепта трехкомпонентная. Помимо ценностного элемента, в ее составе могут быть выделены фактуальный и образный элементы. Фактуальный элемент концепта хранится в сознании в вербальной форме и поэтому может воспроизводиться в речи непосредственно, образный же элемент невербален и поддается лишь описанию.
Ядром концепта является чувственный базовый образ, выступающий как кодирующий образ универсального предметного кода. Этот образ принадлежит бытийному слою сознания и, как показывают некоторые наблюдения, имеет операционный или предметный характер, базируясь на биодинамической и чувственной ткани сознания. Базовый образ окружен конкретно-чувственным по своему происхождению когнитивным слоем, отражающим чувственно-воспринимаемые свойства, признаки предмета. Этот слой вместе с базовым относится к бытийному слою сознания.
Далее в структуре концепта (хотя и не у всех концептов) выделяются более абстрактные слои, отражающие некий этап осмысления бытийных признаков и относящиеся к рефлексивному слою сознания. И, наконец, интерпретационное поле концепта, включающее оценку содержания концепта, интерпретирующее отдельные когнитивные признаки и формирующие для национального сознания вытекающие из содержания концепта рекомендации по поведению и осмыслению действительности, может быть связано с духовным уровнем сознания, который предполагает в широком смысле оценку концепта с точки зрения его ценности для нации.
По мнению И.А. Стернина можно говорить о наличии трех структурных типах концепта: одноуровневых, многоуровневых и сегментных. Где одноуровневый концепт включает в себя только ядро, т.е. чувственный образ. Такую структуру могут иметь концепты в сознании ребенка, а также концепты в сознании интеллектуально неразвитой личности. Многоуровневый концепт включает в себя несколько когнитивных слоев, различающихся по уровню абстракции, отражаемому ими. Сегментный концепт представляет собой базовый чувственный слой, окруженный несколькими сегментами, «равноправными по степени абстракции» [Стернин 2001:58-61].
Концепт – это «многомерное идеализированное формообразование» [Ляпин 1997:16], однако единства мнений относительно числа семантических параметров, по которым может вестись его изучение, у концептологов нет. Сюда включаются как понятийное, так и образное, ценностное, поведенческое, этимологическое и культурное ‘измерения’, из которых почти каждое может иметь приоритетный статус в исследовании.
Т.В. Гоннова предлагает следующие классификации концептов, в основу которой положен критерий внутренней либо внешней оценки:
- регулятивные концепты («труд, «подвиг», «счастье») - внутренняя оценка;
- параметрические концепты («возраст», «статус», «время», «пространство») – внешняя оценочная квалификация.
Регулятивные концепты «содержат нормы поведения, свойственные определенному социуму»
Параметрические концепты – «связаны с доминантами культуры опосредованно»[Гоннова 2007:483].
Вежбицкая выделяет концепты-автохтоны, абстрагируемые от значений своих конкретных языковых реализаций, содержащие в своей семантике и «предметные», и этнокультурные семы, и протоконцепты – «универсальные концепты», абстрагируемые от неопределенного числа языковых реализаций и обеспечивающие эталон сравнения, необходимый для межъязыкового сопоставления и перевода.
Универсальные концепты представлены в научном сознании в форме этических терминов и логических операторов: добро–зло, хорошо–плохо–безразлично и пр. В свою очередь автохтонные концепты могут быть не только внутриязыковыми, моноглоссными, они могут быть абстрагированы от лексических единиц двух и более языков, образующих культурный суперэтнос, – быть полиглоссными, как, например, «предельные понятия» западной и восточной лингвокультур [Снитко 1999].