Около 30 тысяч лет назад европейский кроманьонец, используя настенную живопись в пещерах Европы, оставил первые знаки «Священной(живой) троицы»: образы Лошади, Быка и горного Козла (Овцы). Это и было началом осознания триединства всего Сущего, познания Абсолюта, как Начала Мира, явленного в символе.
Примерно 8-10 тысяч лет назад Человек изобрел гончарный круг. Это событие – одно из немногих, которые знаменуют собой начало неолитической революции. В духовном же плане неолитическую революцию правильнее бы называть самым значительным метафизическим переворотом, началом самого глубинного этапа инверсии Сознания –«кентаврической эры». Наш Протогеометр набрался наглости – он оседлал «священную Лошадь», запряг «священного Быка», а что он сделал со «священным Козлом (Овцой) – это всем хорошо известно…Это было третье вселенское событие - третье «грехопадение». Куда же он «падал»? Он продолжал «падать» в свое собственное «я» - «страну эго», захватывая Мир, «прессуя» ин-формацию в «нижних» этажах сознания. Таким образом продолжался процесс самопознания, самоосознания.
Итак, Протогеометр поднимался на все новые и новые этажи абстракции и с них «падал» вниз. Причем чем выше «поднимался» тем «ниже» и падал. Отчего же Протогеометр отвлекался в процессе познания? От Мира как Целого. Из целостного Мира он мысленно делал «вырезки» и конструировал на этой основе искусственный мир.
Последний значимый прорыв к познанию «абсолютных форм существования», шаг в различении форм основы Бытия - изобретение Колеса, а затем их закрепление в Символе - пирамидах(египтяне, инки, ацтеки, майя). Известно, что равносторонний треугольник вершиной направленной вверх в Древнем Египте был символом Закона, Бога и Древа Жизни.
Хранительницей и держательницей справедливого Закона, лежащего в основании всего сущего в Египте была «богиня справедливости и порядка» Маат. Она олицетворяла понятия "справедливость", "правда", "миропорядок". Древнейший иероглиф Маат отражает прямизну тронного пьедестала, который символически изображал изначальный холм. Ка - одна из трех душ человека - Ах, Ба, Ка. Ка считалась двойником в облике, только невидимым. Ка, также как и Ба, появлялись на свет вместе с новорожденным, была его покровительницей и в то же время абстрактным существом. Ка жила как бы своей жизнью, но всегда рядом с человеком - хозяином.
Как это ни печально, «математика» Древней Греции, утратила свою связь со своим Источником стараниями «эзотериков», жесткими правилами их «тайных», «закрытых» сообществ. Вполне возможно, это был вполне осознанный акт «забывания». Таким образом, математика из знания жизненного и сакрального, в котором «справедливость» была и оставалась «любимой вещью Бога», постепенно превращалось в «науку», оторванную от Источника. Итог этого «чудесного» превращения - утрата Основания.
В древние времена, еще до рождения пирамид и изобретения колеса, люди, опираясь только на «здравый смысл», имели практически одну, понятную для всех, картину Мира. В основе ее лежала тривиальная идея: Земля покоится на трех китах, трех слонах, трех черепахах и т.д… Благодаря триединой «основе», «Живой Троице», вся глубина Жизни понималась в «ясном и отчетливом» едином Знаке...
В средние века существовала целая традиция, пришедшая из античности и эпохи раннего христианства, использования геометрического образа круга (окружности, сферы) для прояснения соотношения Божественных ипостасей(гр. hipostasis – сущность, основание).
Н.Кузанский сравнивает Бога с максимальным кругом, у которого, в силу единственности максимума, центр, диаметр и окружность тождественны. Поясняя почему Бог троичен, а не четверичен, пятеричен и т.д., Н. Кузанский использует образ треугольника как простейшего из многоугольников: "четырехугольная фигура не минимальна, что очевидно, поскольку треугольник меньше ее; значит простейшему максимуму, который может совпасть только с минимумом, четырехугольник, всегда составный и потому больший минимума, подходить никак не может".
Несколько по-другому триединый Абсолют представлен у И.Кеплера: "Образ Триединого Бога - это сферическая поверхность: Бог-Отец находится в центре, Бог-Сын - на наружной поверхности, а Бог-Дух Святой - в равенстве отношений между точкой и поверхностью".
Р. Гвардини в своем исследовании "Конец нового времени" отмечал, что для человека античного и средневекового нет привычного для нас представления о бесконечном пространственно - временном континууме. Для обоих мир - ограниченное целое, имеющее очертания и форму шара.
В Новое время начинается пересмотр средневековой эпистемосферы. Мир становится беспредельным. Прямая линия, служившая в античной и средневековой философии моделью беспредельности, вытесняет как идеал окружность (сферу). Метафизику «прорыва» старой эпистемосферы разрабатывают Р.Декарт и И.Ньютон, отбрасывая идею «жизненной триединости» основы Мира.
Как известно, И.Ньютон не понимал (или не хотел понять) всей метафизической глубины Святой Троицы и разрабатывал свой вариант метафизики и физики прежде всего для обоснования своей унитаристской теологической позиции. Несмотря на оппозицию церкви, а он трудился в Колледже Святой Троицы и был оставлен там только по указу английского короля, «передача власти от Откровения фактам», пошла после Ньютона с заметным ускорением. Его же утверждение, что «гипотез не сочиняю», было явным лукавством. Разгадывая «промыслительные действия Бога до Акта Творения», унитарист И.Ньютон в основание своей физики положил только одну метафизическую ипостась Абсолюта – линейную («линейный экстремум существования»). И.Ньютону и его последователям удалось прорвать таким образом «круг невидимый, но властный» и выйти на новый бытийный уровень – уровень созидания новых - «жестких предметных смыслов»… Это было началом эпохи (в науке и культуре) «жесткого предметного мышления» - строительство «механомира», в котором человек и природа противостояли друг другу все сильней и сильнее. «Прорыв» Нового времени (метафизический переворот) был одновременно и началом завершающего этапа «распада союза Математики и Религии» (Р.Херш).
Два века спустя после И.Ньютона, когда механистическая картина мира была уже господствующей, И.Кант, критикуя «чистый разум», попытался посредством идеи трансцендентального схематизма осуществить понятийно – фигурный синтез, чтобы узреть мир как Целое. Но это ему не удалось, как представляется, из-за недостаточного уровня «эзотеричности»(проникновения в «закрытое» - «вещь-в-себе») и глубины абстрагирования.
Чуть позже Г.В.Ф.Гегель, разгадывая «шифр, фиксирующий измерения бытия Целого», также потерпел неудачу. Причина в том, что он, раскрывая загадку абсолютного способа существования или «бытия-для-себя», «вогнал» Мир в абстрактное «понятие» и, в итоге, также как и Кант, не смог его «синтезировать» с «фигурой» в конкретном Символе, который бы и стал репрезентантом искомой порождающей структуры. В итоге «абсолютная идея», распятая на «треножнике», сконструирорванном в виде «переходной триады» - «тезис-антитезис-синтез», так и не стала ключом к глубинной диалектике «бытия-ничто» как процесса и его меры – связующего звена категорий непосредственного бытия и категорий сферы сущности.
Метафизический «кризис оснований» в науке впервые дал о себе знать в первой половине 19-го века с открытием неевклидовых геометрий, разработкой теорий термодинамики и электромагнетизма. В полную же меру он проявился в первой трети 20-го века с появлением теории относительности и квантовой механики. Этот кризис развивался параллельно с социально-культурным кризисом всей европейской цивилизации.
Особенно тяжело «кризис оснований» сказался на математике. «Математические эпидемии» начали потрясать «царицу наук» начиная с конца 19-го века, когда исследования Г.Кантора, «рассыпавшего точки в континуум», подвели математиков «к границе непостижимого». «Чистой» математике можно было найти опору только вернувшись к Истоку Знания. Но все попытки обоснования математики в первой половине XX-м веке (логицизм, формализм, интуитивизм, конструктивизм) так и не увенчались успехом. Пессимизм из-за «утраты определенности» все более закрадывался в математическое сообщество.
Г.Вейль в 1946 году с горечью отмечал: "Сейчас мы менее чем когда-либо, уверены в первичных основаниях математики и логики. Мы переживаем свой "кризис" подобно тому, как переживают его все и вся в современном мире.»… Положение с «основаниями» не изменилось и к началу XXI века.
В. Перминов в работе «Философия и основания математики» отмечает: «Необходима новая философия математики, проясняющая особый статус математического мышления и истоки его надежности… Представляется несомненным, что исходным пунктом этой новой философии должно быть понимание категориальной основы математических идеализаций и логики».(выд.В.Р.) Мы бы здесь добавили: конструктивной категориальной основы, понимая под этим, что категория должна быть только одна и в основе ее должен быть только предельно-обобщенный и устойчивый знак- «прототектон».
Такой подход даст возможность объединить главные принципы и понятия обосновательных программ - :логицизма(«логос» как «мера» и «путь» к «норме»), формализма («форма» как первая сущность плюс принцип финитизма Гильберта: «оперирование с бесконечным может быть сделано надежным только через конечное») и конструктивного интуитивизма, более глубинного, «объемлющего», а не линейного как у Брауэра и основанного на кантовской идее понятийно-фигурного синтеза, на понятиях протоэйдоса («первообраза», «прототектона»), «симметрии», «инварианта», геометрической очевидности и первичных представлениях о тождестве и различии.
К границе непостижимого» в 20-м веке подошла также физика и космология. И все попытки построения единой и непротиворечивой картины Мира, осуществленные в 20-м веке на основе таких «не очень ясных и не очень отчетливых» метафизических понятий как «искривленное пустое пространство», «большой взрыв», «черная дыра», «сингулярность», «пространственно-временная пена», «суперструна», «суперструнный вакуум», «субстанция-решетка», «хаос-порядок», «дополнительность», «неопределенность» оказались тщетными. Знание продолжает оставаться раздробленным и безосновным. В итоге тотальный релятивизм «взял за горло» не только науку, но и социум.