Неизбежность разрешения церковно-земельного вопроса в форме секуляризации сама собой явствует уже из того, что положено начало к решению этого вопроса уже при Елисавете в 1757 г. ее именным указом. Вопрос назрел и перезрел. Никакое новое государство не в силах было уже переваривать в своей полицейской и экономической системе то церковное землевладение, которое стало уже уродливым пережитком, оставшимся от древних удельных времен в организме нового централизованного государства. Духовенство, помимо бессознательной привычки к этой устарелой удельно-помещичьей системе, ревновало об ней еще дополнительно в силу ошибочных богословско-канонических оснований. Основания эти были почерпнуты уже в готовом виде еще из практики и каноники византийской. И там уже эти основания церковного землевладельчества были в борьбе с секуляризаторскими тенденциями самих православных василевсов, особенно вспыхнувшими в эпоху иконоборчества, преувеличены с церковной стороны. Появились даже апокрифические документы, вошедшие, однако, в состав законодательных сборников и придавшие вопросу чисто материальному несвойственный ему суеверно-абсолютный характер. У нас на Руси этот вопрос, на котором столкнулся Иван Грозный с митр. Филиппом ІІ, царь Алексей с Никоном, Петр Великий со всем русским епископатом. И вот даже церковолюбивая Елисавета с неизбежностью стала инициатором окончательного его разрешения на русской почве.
Вопрос о секуляризации настолько назрел и перезрел, что сама церковолюбивая Елисавета не могла не учредить при своем дворе для продвижения этого вопроса особую конференцию. В результате работы конференции Елисавета подписывает 30.ХІ. 1757 г. именно указ о приступе к великой реформе. Инициативу реформы императрица всецело берет на себя, пресекая этим всякую предварительную дискуссию в корне. Одна редакция указа адресована Сенату, другая Синоду. В редакции, обращенной к Синоду, указ мотивирует реформу стремление «к освобождению монашествующих от мирских попечений и к доставлению им свободы от трудностей при получении вотчинных доходов».
Указ требовал: 1) чтобы архиерейские и монастырские имения управлялись не монастырскими служками, а отставными офицерами; 2) чтобы деревни переложены были в помещичьи оклады; 3) чтобы из дохода ничего не употреблялось в расход сверх штатов и остальное хранилось особо и ни на что без именного указа Ее Величества не издерживалось, так, чтобы ведая размер остатков, Ее Величество могла раздавать на строение монастырей; 4) чтобы взяты были с монастырей деньгами те порции, на каких положено содержать отставных, а оных несколько лет не содержалось, за все годы, сколько не содержали; 5) чтобы на собираемые за прошедшие годы деньги учреждены были инвалидные дома, а остальное отдано в банк, дабы процентами и ежегодными с монастырей порциями будущих в них остальных содержать».
Императрица Елисавета сама на конференции выразилась так: духовные учреждения, «не имея власти употреблять свои доходы инако, как только на положенные штатом расходы, суетное себе делают затруднение управлением вотчин». Слова Елисаветы звучат совершенно одинаково со словами Екатерины ІІ, которые звучат вскоре через 4 года. Это осязательный признак своевременности реформы.
Настроения синодалов далеко не соответствовали еще духу момента. Члены Синода отписывали пока формально тем, что “штатов” пока не на бумаге, а на деле, еще нет и что трудно исчислить доходы и нужды в цифрах. Но в самом составе Синода произошел перелом настроения со введением туда новых членов из великороссов. Последние смело доверились правительственным реформам и первее всех архиеп. Новгородский Димитрий (Сеченов). Ему и был вручен для объявления Синоду 29.ІІІ. 1758 г. Высочайший Указ: “Сочинить и Ее Императорскому Величеству поднести примерные ведомости, колико именно порознь, как на собственное неоскудное архиереев, архимандритов и начальствующих так и на всякое со всеми со всеми при них быть имеющими духовными и светскими служителями, так же и на монашествующих, содержание хлебной и денежной суммы потребно”.
Между тем шло приватное, закулисное воздействие на благочестивую императрицу в смысле задержки “нечестивой” реформы. Ее убеждали, что все нужные государству реальные и денежные доходы с церковных имений можно получить и с их духовных владельцев. И Елисавета фактически отказалась радикально провести реформу, открыв дорогу ряду компромиссных мероприятий. По предложению Сената, в 1760 г. снова собрана была специальная конференция Сената и Синода. Тут внесено было сенаторами предложение, чтоб церковными вотчинами управляли офицеры и извлекали из них средства специально для обеспечения инвалидных домов. Россия все время напрягалась, участвуя в европейских войнах, и остро нуждалась в залечивании ран от этих войн.
В деловых спорах на эту тему синодалы одержали верх. Сенаторы, знавшие по опыту слабую доходность казенного чиновничьего хозяйствования, сдались на предложение Синода – ассигновать на инвалидов ежегодно из экономических сумм церковных по 300000 рублей без всяких хлопот, наличными. Сенат сдался. Но через три месяца собрал новое заседание конференции, опять навязывая Синоду передачу хозяйственного управления вотчинами в руки офицеров. Синод финансового характера: обложить денежно годичной податью в 1 рубль все крестьянские дворы с тем, чтобы собранная сумма делилась пополам – полтина шла бы казне, а полтина – духовному ведомству. Государство выигрывало, а синодалы, как помещики, ограничивались четкой и нерастяжимой суммой. Исчезал хозяйский произвол. Крестьяне почуяли этот поворот в их интересах и начали искать защиты у государства против своих духовных “господ”. Беспрекословная покорность ослабела. А правительство отказывалось усмирять крестьянский саботаж силой. Крестьяне забрасывали власть жалобами на церковных “помещиков”. И в 1760 г. Сенат образовал особую смешанную комиссию для разбора крестьянских жалоб на хозяйство духовных господ.
Приближалась историческая развязка.[11]
Для уменьшения лишних духовников и детей духовенства с 1703 г. употреблялись разборы, по которым забирали в солдаты или в подушный оклад. Разборы эти повторялись в каждое царствование. Особенно они были тяжелы в царствование имп. Анны, когда с самого начала духовенство было заподозрено в ненадежности, из-за заминок в разных местах с принесением присяги. Правительство, стремясь увеличивать армию, в связи с тогдашними войнами, не принимало во внимание духовные потребности населения. На военную службу брали церковников и детей церковнослужителей от 15 до 40- летнего возраста. Боясь представления неправильных данных о времени рождения, правительство предоставило вербовщикам определять возраст глазомером. Брали не только детей духовенства, возможных будущих священнослужителей, но и служащих дьячков и пономарей, даже учащихся в школах. Забрано было, таким образом, 12.000 человек. Также очень много попало в подушный оклад. Синод решился выступить на защиту духовного сословия и опустошенных церквей, прося в 1740 г. императрицу пощадить духовенство. Императрица указала остановить разбор. При имп. Елисавете разборы стали значительно легче. Они касались, главным образом, людей безграмотных, к церковной службе совсем негодных, или чем-нибудь себя опорочивших. При этом, отписываемым от духовного сословия, по большей части, давалось дозволение избирать себе самим добровольного рода жизни.
В царствование Елисаветы положение духовенства улучшилось. Ружные церкви получили снова ругу. Восстановлено славление по домам прихожан. Духовенство освобождено было от некоторых повинностей – полицейских, подводной, постойной. В 1754 г., при общем межевании земель, положено было продолжить надел церквей землями, который остановился еще в конце ХУІІ в. Надел этот начался, впрочем, только в 1765 г. – в царствование Екатерины ІІ.[12]
Благочестивое царствование Елисаветы принесло духовенству несколько более выгод: ружным церквам возвращена их руга; восстановлены славленья по домам прихожан, последовало освобождение духовенства от некоторых повинностей - полицейских, подводной, постоянной; кроме того, при общем межевании земель в 1754 г. положено было продолжить надел церквей землями, который остановился еще в конце XVII столетия. За всем тем на духовенстве все-таки долго, до царствования Елисаветы, оставались разные особые личные повинности - караульная, пожарная, рассыльная, постойная, подводная.[13]
Распространение веры
Петр хотел, было уничтожить все принятые до него внешние поощрительные меры к обращению инородцев, оставив в силе одни меры духовные, но скоро отказался от этой мысли и снова велел восстановить и отписку крещеных крепостных от их некрещеных помещиков, и разные льготы новокрещеным; в 1720 г. всем новокрещеным дарована была трехлетняя льгота от податей и рекрутства. При имп. Елисавете такие поощрительные меры к крещению усилены еще денежными и вещевыми подарками новокрещеных, раскладкой следующих с них за льготный срок податей и рекрутчины на их некрещеных единоплеменников и прощением совершенных до крещения преступлений.[14]
Для укрепления калмыков в православной вере устроена была походная церковь и открыто в Ставрополе русско-калмыцкое училище (1741), стали переводиться книги и молитвы на калмыцкий язык. Результатом такой деятельности было довольно успешное распространение христианства среди кочевников: в половине ХУІІІ в. (1765) число обращенных обоего пола доходило до 8000 человек.[15]