Петр Николаевич полагал, что правильность этого курса была осознана коммунистами только в 1935 году, когда советская власть "убедилась, что для колхозника не может быть достаточных стимулов для повышения производительности труда в рамках общего колхозного хозяйства" и что колхозы не в состоянии полностью занять рабочую силу трудящихся. Это "понимание", по мнению Савицкого, нашло отражение в принятии устава сельскохозяйственной артели в начале 1935 года, делавшим ставку на передовиков-ударников. Но в отношении земельного вопроса последствия II Съезда колхозников-ударников были губительны для "нормализации". Речь шла о втором пункте "Примерного устава", согласно которому, каждой артели выдавался государственный акт на бессрочное пользование землей, размеры которой, во избежание чересполосицы, могли быть увеличены, в том числе, и за счет земель, занимаемых единоличниками. Негодуя по этому поводу, Савицкий писал: "Сторонники земельной реформы в России, осуществляемой на основах частной собственности, мечтали в свое время разделить помещичью землю между крестьянами и каждому из них дать на нее "синюю бумажку" (крепостной акт на землю). Генерал Врангель и попытался делать это в Крыму в 1920 г. Теперь дело дошло до выдачи другого рода "крепостных актов" на землю — и при этом не только бывшую помещичью…".
Критикуя проект устава за наступление на права единоличников, за отсутствие учета количества душ при определении размеров усадебных участков, "истинный евразиец", будучи уверенный в силе "фактов-пророчеств" своей экономической теории, в 1935 году был убежден, что в колхозах рано или поздно "начнется процесс частно-хозяйственного перерождения и сквозь образ "трудового товарищества" прорастут черты своеобразного "акционерного общества".
Экономическая теория Савицкого не подтвердилась исторической практикой, поскольку она "подгонялась" под политические цели евразийства, выступая, таким образом, в виде научного оформления его идеологии. При всем вышеописанном сходстве программ Столыпина и Савицкого, принципиальная разница их заключалась в том, что проект первого был направлен на действительное разрешение аграрного вопроса в рамках конкретно-исторических задач России начала ХХ века, проект же второго — на подкрепление надежд евразийского движения придти к власти в СССР с помощью апелляции к экономической науке и опыту великих предшественников. Эта политическая установка пронизывала содержание всей экономической теории евразийского идеолога, вытесняя, таким образом, из нее научную основу. В частности, это проявилось в неадекватной оценке сути социалистического способа производства, его качественного отличия от капиталистического, в недооценке всей сложности ситуации, в которой находился СССР того времени. В результате, предлагаемая П.Н. Савицким модель развития для советской экономики 20–30-х годов являла собой концепцию-химеру, в которой достижения социалистического способа производства причудливо сочетались с евразийскими чаяниями возродить в России капиталистические отношения.