Иногда прогулки длились по нескольку часов. Позади оставался Лучинник, налево тянулись густые хвойные леса, направо — распаханные поля, холмы, низины с нежнейшими оттенками увядающей травы, луга с последними осенними ромашками. Нежаркое солнце, полевой простор...
Он не знал, что вскоре после его отъезда в этом живописном месте, расположенном всего лишь в нескольких верстах от Болдина, возникнет еще одно село и будет названо по имени деда Львовкой. Позднее, после смерти поэта, по этой дороге не раз проедет владелец Львовки, его старший сын Александр Александрович. В 50-х годах XIX века по его приказу во Львовке будет построен двухэтажный дом на каменном фундаменте, с балконом и колоннами по фасаду.
После Октябрьской революции в этом доме откроют школу, а в 70-х годах здание передадут пушкинскому музею.
Живописен примыкающий к дому парк с липовой и березовой аллеями. Красива и сама Львовка. Летом улица делается похожей на зеленый луг,— так густа трава.
Несколько прудов окружены ветлами самых причудливых форм. Уцелели от старых времен на берегах прудов амбары, крытые лубом...
А бывало, что Пушкин направлял своего коня в другую сторону — по дороге к Черновскому. Неподалеку от этого села шел знаменитый почтовый тракт из Москвы на Симбирск. Именно по этому тракту Пушкин приезжал в Болдино в 1830, 1833 годах. В старинное село Черновскоо, известное еще с XVI столетия, Пушкин заезжал. Черновским владели помещики Топорнины и Ермоловы, с которыми поэт был знаком.
«Сюжет «Дубровского» взят в этом месте»,— утверждал впоследствии внучатый племянник поэта Л. А. Пушкин. За Черновским с крутых пригорков и холмов открывались необозримые дали, хорошо была видна речка Пьяна, петлявшая в заливных лугах.
Навещал поэт и семейство Новосильцевых, владельцев села Апраксина, расположенного в стороне от дороги на Черновское. Вероятно, он бывал у них не только по приглашению, но и в минуты, когда на сердце становилось одиноко и неспокойно: поэту нравилось это семейство, «милая и добрая» старушка Наталья Алексеевна, хозяйка дома. Позднее одна из дочерей Новосильцевых написала воспоминания об этих приездах.
Иногда наведывался он и в Кистенево. Бедные избы среди однообразной плоской равнины, необычные названия улиц: Бунтовка, Стрелецкая, Самодуровка...
Может быть. Пушкину доводилось слышать бытующие здесь рассказы о дерзости и вольнолюбии кистеневских мужиков. Название села вошло в повесть «Дубровский».
9 ноября 1833 года поэт во второй раз с сожалением прощался с Болдином:
Когда б не смутное влеченье
Чего-то жаждущей души,
Я здесь остался б — наслажденье
Вкушать в неведомой тиши...
Беспокойная, «блуждающая» судьба влекла его навстречу новым жизненным впечатлениям, бедам и радостям...
Через год в болдинской вотчине снова ожидали приезда молодого барина. Еще в апреле управляющий И. М. Пеньковский получил от Пушкина письмо:
«Батюшке угодно было поручить в полное мое распоряжение управление имения его; посему, утверждая доверенность, им данную Вам, извещаю Вас, чтобы отныне относились Вы прямо ко мне по всем делам, касающимся Болдина».
Тут же приказывалось составить счет доходов, выяснить, сколько осталось недоимок, непроданного хлеба, и приступить к подворной описи Болдина, «дабы оная к сентябрю месяцу была готова». Составляя опись, управляющий записывает крестьянские фамилии, встречающиеся в Болдине и в наши дни: Смолины, Налевины, Сягины...
Выехать в Болдино поэту удалось только в сентябре. Снова знакомая дорога: Москва, Владимир, Муром, Арзамас...
Пушкин измучен нравственно, нуждается в перемене обстановки. 1834 год складывается тяжело. По высочайшему повелению Николая I ему пожаловано звание камер-юнкера, которое давали обычно 17—18-летним юношам. Положение поэта при дворе вызывало в светском обществе насмешки, злые толки, больно ранило самолюбие. Приходят в голову мысли об отставке: «Дай бог тебя мне увидеть здоровою, детей целых и живых! да плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином! Неприятна зависимость; особенно, когда лет 20 человек был независим»,— пишет поэт жене в мае 1834 года.
«О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню — поля, сад, крестьяне, книги: труды поэтические — семья...» — таков план стихотворения, в котором он поверяет Наталье Николаевне сокровенные мысли:
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобои вдвоем
Предполагаем жить... И глядь — как раз — умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля -
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.
Прошение об отставке, поданное в июне 1834 года, в том же месяце, когда были написаны эти строки, вызвало недовольство царя. Уговоры друзей не обострять отношений с государем, и без того натянутых, запрещение, в случае ухода со службы, доступа в архивы заставили поэта изменить решение. Ему удалось, однако, настоять на необходимости отпуска в деревню.
Теперь в Болдино влекут не только надежды на отдых и новый прилив вдохновения, но, прежде всего, хозяйственные заботы. Давно ужe Пушкину не дают покоя долги по Болдину и Кистеневу, заботы о материальном положении не только собственной семьи, но и родственников. В письме к Нащокину поэт сообщает о своем намерении взять на себя дела по управлению Болдином: «...я желал бы и успокоить старость отца, и устроить дела брата Льва...»
Как и в первый приезд, Пушкин добрался до Болдина быстро. Старый барский дом нуждался в ремонте. К приезду поэта для него была отведена отдельная комната в «вотчинной конторе».
Флигель, где находилась когда-то вотчинная контора (ее называли еще «бурмистрской», «судной избой») с годами состарился, пришел в ветхость. Несколько лет тому назад была проведена его реставрация в соответствии со старинными планами, документами, фотографиями конца прошлого — начала нынешнего столетия и воспоминаниями болдинских старожилов. Ныне в начале липовой аллеи заповедного парка стоит вотчинная контора Пушкиных — флигель соснового леса, крытый тесом, с двумя входами — парадным и черным. Внутреннее его устройство характерно для крестьянских построек Нижегородской губернии XIX века: две большие комнаты, соединенные холодными сенями.
В ходе реставрационных работ были собраны сведения по истории этого флигеля. Выяснилось, что в пушкинское время бурмистрская стояла на берегу пруда, неподалеку от церкви. После отмены крепостного права в ней находилась волостная контора, затем бывшую «вотчинную» перевезли на хутор Пушкиных Алексеевский, в 4 верстах от Болдина, где она и находилась до 1910—1911 годов и использовалась как жилище для хуторских старост.
В начале XX века, когда Л. А. Пушкин продал усадьбу Дворянскому земельному банку, флигель опять перевезли в Болдино и поставили в липовой аллее сада. С 1949 года по 1963 год в нем размещалась литературная экспозиция музея А. С. Пушкина. К 175-летию со дня рождения поэта здесь открылся новый мемориально-бытовой музей «Вотчинная контора Пушкиных». В правой части флигеля воссоздана обстановка конторы, в левой — комната, в которой останавливался поэт.
Войдя в музей, посетитель попадает в сени и видит предметы, давно ушедшие из повседневной жизни, ставшие музейной редкостью. На вбитом в потолок железном крюке висит липовая бадейка с медным ковшичком, неподалеку от них — железный умывальник — урыльник, полотенце ручной работы, напротив — деревянный фонарь, овчинный тулуп... В углу — сундуки, полка, уставленная кувшинами и кринками черной глины из соседнего села Казаринова, лубяными коробами, кошелями из лыка.
Вдоль стены массивная широкая скамья. В сенях крестьяне, пришедшие в «бурмистрскую», ожидали, когда их позовут к управляющему.
В правой половине флигеля, где находилась «контора», по возможности точно воссоздана ее обстановка. Это просторная невысокая горница, напоминающая обычные крестьянские избы, с нештукатуренными стенами из гладко обструганных бревен, некрашеными, отмытыми до белизны полами и потолками. Запах сосновой смолы растворен в воздухе. В красном углу икона с изображением Александра Невского. Рассказывают, что она висела здесь и раньше.
Мебель (сундуки, столы, стулья) относятся в большей части к вещам крестьянского быта. Но предметы, совсем не характерные для деревенских изб того времени,— кипы бумаги, чернильницы, гусиные перья — придают обстановке конторы оттенок официальности.
В простенке между окнами невысокое бюро. Здесь когда-то вершил дела по имению поверенный Пушкиных — управляющий. На бюро — два бронзовых подсвечника, медный чернильный прибор с выдвижным ящиком, чернильницей, песочницей и коробочкой для перьев. По местным рассказам, он находился много лет назад в вотчинной конторе.
Может быть, этот прибор стоял перед управляющим, когда он начинал лист словами: «Его высокоблагородию Александру Сергеевичу Пушкину...»
Среди бумаг, лежащих на бюро, доверенность, данная поэтом в 1834 году управляющему Иосифу Матвеевичу Пеньковскому с перечислением его обязанностей: вести от лица владельца Болдина бумаги всякого рода, отпускать крестьян для оброчных промыслов, следить за своевременной выплатой налогов, назначать рекрутов.
Тут же записка Пеньковского: «Василий Семенов! отпусти на базар льну 6 пудов или побольше». А на обороте другой рукой помечено: «На базар выдано 6 пудов».
В старинном шкафу со стеклянным затвором календари-месяцесловы, «Сенатские ведомости» за 1825 год, «Новый полный методический лечебник...конский и скотский» (конца XVIII века). Книги не случайно в вотчинной конторе: управляющий, священник, писари были единственными грамотными на селе, к ним шли крестьяне за советом.