Коренным образом отличает роман Мэлори от других произведений рыцарской литературы то, что героев его, как мы видели, трудно разделить на только положительных или только отрицательных. Во всяком случае их принадлежность к братству рыцарей Круглого стола вовсе не является признаком их положительности. Таков Сенешаль Кэй, храбрый рыцарь, но и великий насмешник, незаслуженно обижающий юных рыцарей, приезжающих ко двору короля Артура. Таков рыцарь Гавейн, уступивший в романе свой приоритет Ланселоту. Это один из самых сложных и разработанных образов романа, интересный еще и тем, что это единственный образ романа Мэлори, чья мифологическая предистория наиболее заметна. Гавейн, бывший в прошлом, очевидно, солнечным божеством у кельтов, предстает им и в двух эпизодах романа "Смерть Артура": поединках Гавейна с Мархаусом и Ланселотом. В этих эпизодах Гавейн оказывается полубожественным существом, силы которого возрастают втрое к полудню и ослабевают к закату солнца.
"but Syre gawayne fro it passed ix of the сlоk waxed euer stronger and stronger / for thenne hit cam to the houre of noone & thryes his myghte was encreased /[...]And thenne whan it was past noone / and whan it drewe toward euensonge syre gawayne strengthe bebled & waxt paeeynge faynte that vnnethes he myght dure ony longer..."[179](“Но у сэра Гавейна от девяти часов и до полудня сила прибавлялась и возрастала, так что к полуденному часу увеличилась его мощь втройне. [...] Но когда миновал полдень и день стал клониться к вечеру, сила сэра Гавейна начала убывать, и сделался он совсем слаб, так что едва мог уже ему противостоять”[180])
Но не эта особенность Гавейна является наиболее привлекательной в романе, а его сложная человеческая сущность, в которой над всеми прочими чертами господствует зависть, зависть к рыцарям, которых, как ему кажется, король Артур чтит больше него и его братьев. Гавейн и его братья, за исключением только Гарета и Гахериса, с самого начала составляют внутреннюю оппозицию королю Артуру, определенную самим Гавейном следующими словами:
"Fayre bretheren here mау ye see whome that we hate / kynge Arthur loueth And whome that we loue he hateth /”[181] (“ -Любезные братья, смотрите сами: кого мы ненавидим, того король Артур любит, и кого мы возлюбим, того возненавидит”[182])
Что, между прочим, не мешает ему оставаться одним из самых доблестных рыцарей, первым отважившимся отправиться на поиски Святого Грааля, и любимым племянником Артура.
Рост художественного мастерства Томаса Мэлори, & котором писал в 1947 году Е.Винавер, не указывая при этом критерия оценки этого мастерства, определился, как можно видеть, в развитии нового метода, сказавшегося в раскрытии человеческих образов, изменяющего присущую им ранее структуру, и в неизбежно последовавшим за этим открытии внутренних закономерностей развития сюжета, его мотивированности чисто человеческими действиями и поступками.
Вся сложность трактовок человеческих образов романа, почти характеров, обусловливает сложность их взаимоотношений друг с другом и в конечном счете - сложность той трагической коллизии, которая раскрывается в последних книгах "Смерти Артура". Трагедия в романе Мэлори глубиной конфликта, развитостью образной системы словно предвещает полные драматизма сцены шекспировских хроник.
Ссора королевы с Ланселотом, изгнание его из владений короля Артура; смерть одного из рыцарей, съевшего отравленное яблоко, вызвавшая безосновательные подозрение на Гвиневир, жизнь которой защищает Ланселот; смерть Елены из Астолата и новые подозрения Гвиневир, разрушенные самоотверженным поступком Ланселота, приехавшего на простой телеге и осыпаемого насмешками, чтобы спасти свою возлюбленную от Мелиаданса- над всеми неурядицами, недоразумениями, препятствиями одерживает верх верная, земная любовь Ланселота и Гвиневир.
Но какая-то тревожная нота начинает все больше и больше омрачать этот светлый мир двух влюбленных. Она чувствуется в брошенном мимоходом замечании о чрезмерной болтливости Агравейна, в конце концов склонившего своих братьев к разоблачению влюбленных. Она чувствуется в приведенной Ланселотом поговорке:
"…there is hard bataille there as kynnes & frendes dоо bataille eyther ageynete other / there maye bе no mercy but mortal warre"[183] (“Жестока та битва, когда брат бьется с братом и друг сражается с другом”, ведь в такой битве не будет пощады, но лишь смертное кровопролитие”[184])
Но Ланселот, кажется, до последнего момента не понимает всей возможной опасности, потому что, как пишет Мэлори, "достойный и благородный человек не боится опасностей, ибо он считает остальных людей подобными себе":
"…for euer a man of worshyp and of prowesse/ dredeth lest alwayes perile / For they wene euery man be as they ben"[185]
А обстановка тем не менее накаляется. И уже больших усилий стоит Гавейну удержать своих братьев от несправедливого гнева. Самолюбивый, завистливый и вспыльчивые, Гавейн не может не отдать справедливой дани Ланселоту, столько раз стоявшему на защите государя и государства и подвигами своими превосходившего всех рыцарей Круглого Стола.
"Also broder sir Agrauayne sayd sire Gawayne ye must remembre how oftymee sir Launcelot hath rescowed the kynge and the quene / and the best of us all had ben ful cold at the herte rote / had not sir launcelot ben better than we / and that hath he preued hym self full ofte"[186](“И еще, брат мой Агравейн, -сказал сэр Гавейн,- вам должно помнить, сколько раз Ланселот спасал короля и королеву; из нас лучшие давно полегли бы хладными трупами, когда бы сэр Ланселот не выказал многократно первым среди рыцарей”) "Я"- говорит Гавейн,-"никогда не пойду против Ланселота, хотя бы из-за одного того, что он спас меня от короля Карадоса". "Мне кажется,- говорит:. он,-"что о добрых делах надо помнить":
"And as for my parte sayd sir Gawayne I wylle neuer be agaynst sir launcelot for one dayes dede whan he rescowed me from kynge Carados of the dolorous toner / and slewe hym and saued ay lyf / Also broder sir Agrauayne and sir mordred in lyke wyse sir Launcelot rescowed yow bothe and thre score and two from sir Turquin / Me thynketh broder suche kynde dedes and kyndenes shold be remembryd"[187](“И еще, брат мой сэр Агравейн,-сказал сэр Гавейн,-то я никогда не выступлю против сэра Ланселота уже за то одно, что он избавил меня от короля Карадоса из Башни Слез, убив его и тем спасши мне жизнь. И подобным же образом, братья мои, сэр Агравейн и сэр Мордред, сэр Ланселот и вас избавил, и с вами еще шестьдесят два рыцаря, из заточения у сэра Тарквина. И потому , братья, мне думается, что такие благородные и добрые дела нельзя забывать”[188])
В этом эпизоде Гавейн, которого поддерживают Гарет и Гахерис, оказывается намного выше Агравейна и Мордреда, занятых придворными сплетнями и намного прозорливее их, потому что он чувствует должный характер отношения между людьми, потому что он чувствует те первоосновные узы добра, которые должны связывать людей всегда, без принесения клятв и присяг. Агравейн и Мордред, однако, для которых эта сторона человеческих отношений оказывается скрытой за внешней поверхностной стороной государственных устоев, ополчаются против Ланселота, даже не подозревая того, что, выступая против человечности, они подрывают и тот государственный порядок, на страже которого стоят.
И вот перед нами полная драматизма сцена. Агравейн, Мордред и еще двенадцать рыцарей ломятся в двери спальни королевы, а там, за дверьми, происходит последняя сцена прощания между Ланселотоы и Гвиневир. И каждый из них думает не о себе в этот момент, а о том, чтобы спасти жизнь другого или по крайней мере чтобы разделить его участь:
"Thenne he took the quene in hie armes / and kyste her / and sayd moost noble crysten Quene I byseche yow as ye haue ben euer my specyal good lady / and I at al tymes your true poure knyghte vnto my power / and as I neuer fayled yow in ryghte nor in wrong sythen the fyrst day kynge Arthur made me knyghte that ye wills praye for my soule / yf that I here be slayne / for wel I am assured that sir Bors myn neuewe amd all the remenaunt of my kynne with syr Lauyne and sir Vrrs that they wylle not fayle yow to rescow yow from the fyre / and theffor myne owne lady recomforte your self what someuer come of me that ye go with sire Bors my neuew and sir Vrre / and they all wylle doo yow alle the pleasyr that they can or may / that ye ahall lyue lylce a Quene vpon my landes / Nay launcelot sayd the Quene / wete thow wel / I wyll neuer lyue after thy dayes / but and thou be slayne I wyll take my deth as mekely for Iheeus Crystus sake / аs euer dyd ony cryeten Quene"[189](“И с тем он заключил королеву в объятия, поцеловал ее и сказал так:
-О, благороднейшая из христианских королев! Молю вас, как есть вы и всегда были моя прекраснейшая и возлюбленная дама, а я – ваш бедный рыцарь, верный вам, по мере сил моих, и как я не разу не оставил вас в беде, не правую, не виноватую, с самого того первого дня, когда король Артур посвятил меня в рыцари,- заклинаю вас, молитесь за мою душу, если я буду убит. Ибо я твердо знаю, что сэр Борс, мой племянник, а также все остальные рыцари из моего рода, а также сэр Лавейн и сэр Уррий,- они все не оставят вас и непременно спасут от костра. И потому, возлюбленная госпожа моя, утешьтесь: что бы ни сталось со мною, вы уезжайте с сэром Борсом, моим племянником, и все мои родичи, по мере сил своих, будут во всем исполнять вашу волю, и вы сможете жить королевой на моих землях.
-Нет, сэр Ланселот, ни за что!-отвечала королева.- Знай, что после тебя я долго не проживу. И если тебя убьют, и приму смерть мою столь же кротко, как Святой мученик принимает смерть во имя Иисуса Христа”[190]).
Из неравного поединка Ланселот выходит победителем, убит Агравейн, убиты двенадцать рыцарей, ранен и бежит Мордред. Это и победа, и конец - конец любви и счастья, потому что Ланселот, оставшийся верным королеве, нарушил клятву вернсти королю, и отныне они будут врагами друг другу.
"And thenne eyre launcelot retorned agayne vnto the Quene and sayd madame / now mete yow wel all oure true loue le brought to an ende / for now wille kynge Arthur euer be my foo"[191](“После этого сэр Ланселот вернулся к королеве и сказал ей так:
-Госпожа, вы сами видите, что всей нашей верной любви пришел конец, ибо отныне король Артур будет мне врагом”[192])
А беспокойство овладевает уже всеми рыцарями Круглого Стола, и Борс предрекает близкую развязку:
"Sir sayd sir Bors after ye were departed from ve / we alle that ben of youre blood and youre wel wyllera were soo dretched that somme of vs lepte oute of oure beddes naked / & some in their dremеs caughte naked swerdes in their handes / therfor said sir Bors we deme / there is some grete stryf at hand /"[193](“-Сэр,-отвечал сэр Борс,-когда вы ушли, всем нам, вашим родичам и доброжелателям, приснились такие тревожные сны, что иные из нас повыскакивали нагие из постелей, другие со сна хватались за мечи. И потому,-сказал сэр Борс,- мы решили, что начинается война…”[194])