Но на пути сближения стоят не только экономические причины. Внешнеполитические моменты также играют большую роль, представленные в виде членства Израиля, что исключает в нынешних обстоятельствах движение арабских стран к Европе. Кроме того, и Израиль не заинтересован в расширении арабского присутствия в европейской структуре, поскольку намеревается стать своего рода представителем Европы и США в регионе и служить посредником в отношениях своих арабских соседей с ними подобно тому, как это имеет место применительно к Палестине21.
В течение длительного времени в регионе муссируется идея создания ближневосточного проекта, в котором ключевая роль отводится Израилю. С экономической точки зрения, впрочем, как и с других, этот проект имеет выраженный произраильский характер, поскольку ориентирован именно на закрепление израильского превосходства за счет экономической экспансии. Арабским странам отводится роль поставщика дешевой рабочей силы на предприятиях с вредной экологией, которые будут выводиться из Израиля и размещаться в арабском мире. При этом выгоды арабов ограничатся только созданием рабочих мест, число которых не может быть велико. Арабские политологи считают, что подобный проект не даст возможности поднять прожиточный минимум арабских трудящихся, повысить душевой доход и вообще как-то заметно изменить картину экономического благосостояния в арабском регионе. Но это, возможно, завышенные требования, которые не могут быть реализованы по определению, поскольку для этого нужны совсем другие масштабы кооперации, сотрудничества и интеграции, о которых в таком ключе речь не идет, тем более для этого необходимы внутренние предпосылки в виде роста экономик, оптимизации производств, соответствующей макроэкономической политики.
Специалисты предсказывают неуспех этого предприятия главным образом по политическим соображениям. Израиль способен существовать на автономной основе, хотя его интерес к арабским возможностям велик. Ведь превращение арабских стран или даже части их в рынок для израильских товаров еще более увеличит региональное значение Израиля, увеличит и его ВВП, который уже сейчас превышает таковой же Египта, Сирии, Ливана и Палестины, вместе взятых, и составляет 70 млрд.долл.22
Возможно, последствия экономического сотрудничества арабских стран с Израилем и не будут однозначно отрицательными. По крайней мере, в литературе не приводятся расчеты, категорически указывающие именно на такой результат. Большую роль для арабской стороны играет политический фактор и психологическое неприятие любой инициативы со стороны Израиля в экономической или в любой иной сфере, хотя вполне ясно чисто умозрительно, что сильный партнер будет иметь и бόльшие выгоды от взаимодействия. Не случайно многими арабскими исследователями признается, что «негативизм арабов по отношению к израильскому правительству – это результат накопленного недовольства от поведения Израиля в эпоху Ликуда или Нетаньяху»23. В свете этого в огромной степени сотрудничество возможно только после нормализации отношений, но и тогда оно, бесспорно, будет подвержено серьезным испытаниям в силу инерции неприязни и враждебности.
Все вопросы восстановления контактов с Израилем «в обязательном порядке увязываются арабскими странами с тем, чтобы найти средства противодействия стремлению Израиля навязать свое видение процесса урегулирования и … получить односторонние выгоды от своей экономической политики в регионе»24. Арабские экономисты, вынужденно занимающие алармистские позиции, полагают, что Израиль стремится показать, что арабские государства не могут освоить иностранные инвестиции и найти рынки сбыта своей продукции вне рамок интеграции с ним. Арабы призывают к установлению в первую очередь межарабского сотрудничества в регионе, что следует хотя бы из деятельности Египта, который настаивает на создании общего арабского рынка, чтобы Израиль не мог стать центром регионального экономического взаимодействия, хотя за ним могло бы быть признано право равноправного партнера в сотрудничестве. Но для этого арабский мир должен добиться успехов на поприще интеграции, чтобы предстать если и не монолитным организмом, то хотя бы структурой с выраженным минимумом интересов, удовлетворяющих всех.
Однако в нынешних обстоятельствах практически невозможно представить, что арабские планы регионального сотрудничества предусматривают в какой-то степени участие Израиля в качестве партнера. Не случайно, и это можно повторить, в арабском мире широко отмечается, что арабский общий рынок должен быть создан прежде, чем встанет вопрос о реализации других идей в этой области, поскольку рынок одной нации должен иметь приоритет над рынком, где участвуют представители других.
Хотя объективно интересы региона требуют в целом взаимодействия всех стран, пока субъективный фактор (как арабский, так и израильский) обладает сильной инерцией. Даже урегулирование ближневосточной проблемы едва ли сразу откроет возможности для сотрудничества между евреями и арабами. Примером этому служит Египет, где по прошествии многих лет после Кэмп-Дэвида не отмечаются подвижки в сторону хозяйственного сближения с Израилем. Таково же положение и с Иорданией, в которой наблюдаются лишь отдельные проявления взаимодействия с израильским предпринимательством, но о широких контактах речь не идет даже в таких проектах обоюдной важности, как экологические и водноресурсные.
В целом же, видимо, следует указать, что для того, чтобы противостоять или использовать в своих интересах такие явления общего плана, как глобализация и регионализация или более частные проявления в виде, например, попыток сближения Израиля с арабским миром, этому последнему следует предпринять меры для превращения в организованную структуру с сильным интеграционным компонентом, а его представителям – выработать стратегию консолидации усилий в целях достижения интеграции и образования единого фронта для взаимодействия с внешними контрагентами. Только такой подход следует считать магистральным в нынешней обстановке стремления даже наиболее развитых стран к интеграции. Вероятно, что интегристские тенденции для них важны не как оружие против развивающихся стран (хотя это дополнительно усиливает позиции Запада в отношениях с развивающимся миром), а как средство перераспределения возможностей и оптимизации хозяйственных потенциалов в расчете на еще большее усиление факторов экономического роста.
В этих обстоятельствах арабским странам следует особо озаботиться сплочением на интеграционной основе, чтобы лучше осознавать свои экономические интересы и иметь возможность отстаивать их на коллективной основе.
В арабском мире широко распространено мнение, что предтечей арабской интеграции может стать формирование арабского общего рынка. В серьезной арабской прессе постоянно публикуются материалы, в которых муссируется необходимость создания общеарабской структуры, которая могла бы быть стержнем межарабского сотрудничества в его наиболее тесной форме и дать импульс консолидации арабских стран в масштабах, способствующих реанимации идеи общего рынка, способного быть антиподом уже народившихся международных экономических союзов и группировок. Ведь такой рынок мог бы, по словам крупного египетского экономиста, со временем «увеличить арабское производство, сделать более объемными их торговые связи, усилить инвестиционную активность капитала, создав альтернативное применение для свободных активов и сузив возможности их проедания и истощения в результате инфляции, экспроприации и замораживания»25.
Нынешний момент может считаться благоприятным с точки зрения возможностей для мобилизации экономических инициатив арабских стран в русле активизации идеи общего рынка, поскольку именно сейчас развертываются приватизационные процессы и обнаруживается тенденция к росту частного сектора, а арабские правительства все более ощущают необходимость снятия таможенных ограничений между родственными государствами26.
Действительно, арабские страны разобщены. Лишь экстремальные события типа арабо-израильского конфликта способны подтолкнуть их к некоторым совместным демаршам. Слишком же разные экономические интересы и финансовые возможности не дают им оснований к интегристским действиям и к такой организации регионального экономического пространства, которая позволила бы мобилизовать общие усилия хотя бы в отдельных нишах, обеспечивающих коллективизм усилий и их концентрацию на наиболее обещающих направлениях. Это борьба с бедностью, экологические проблемы, другие вопросы жизнеобеспечения арабских стран как разных частей не состоявшегося пока единого целого. Индивидуализм арабских государств столь высок, что они не могут принять решения даже при наступлении глобализации, воспринимаемой значительной частью арабских экспертов как угроза. Все еще для многих она ассоциируется с американизацией, а это мощный раздражающий фактор, который и ранее сплачивал арабов на прежних этапах в неприятии западной идеологии, к тому же несущей в себе элементы нового колониализма. Возможно, что такое неприятие подпитывается не столько идеологическими опасениями, сколько чисто прагматическими соображениями, поскольку арабское общество не чувствует в себе силы противостоять новому напору вестернизма и расценивает его наступление как заведомо неблагоприятное для себя.
К тому же, как отмечалось, внутри арабского сообщества не вызрели объективные предпосылки, чтобы естественным образом вписаться в новые мировые схемы организации торгово-экономических отношений. Между тем, по словам известного египетского философа С. ас-Сейида, «противостояние между противниками и сторонниками глобализации и неприятие тех и других многими арабскими мыслителями и аналитиками создает путаницу в умах арабов, большинство из которых не знает ныне, куда идти и к чему стремиться. Спекуляции вокруг явления, неясность его содержания, дробность мнений по вопросу создают неуверенность относительно того, как действовать в сложившихся обстоятельствах – принимать или отвергать, оценивать положительно или отрицательно глобализацию. По существу, идеологи, ответственные за просвещение нации, потерпели провал в своих попытках очертить рамки явления и показать, как следует с ним взаимодействовать на верной основе»27.