Государства и государственные границы продолжают существовать. Конечно, имеется немало способов открывать эти границы для международной торговли, туризма, перемещения капиталов и информационных потоков. Тем не менее, государства сохраняют за собой право законодательного регулирования режима границ. Пока будут оставаться суверенные государства, останутся и границы, даже если их пересечение не связано со значительными трудностями.
Со своей стороны, геоэкономика стремится отождествлять могущество с контролем над международными сетями. Могущество проистекает из способности создавать международные сети (торговые пути, каналы передачи информации или изображения...), использовать их, извлекать из них прибыль. При этом могуществом обладает тот, кто занимает стратегическое положение в международной сети или в совокупности международных сетей и обладает талантом максимально использовать свои преимущества.
Понимание этих процессов лучше всего происходит через изучение многочисленных теорий международной политической интеграции, которые мы рассмотрим далее.
1.2. Теории международной интеграции
Не имея возможности в рамках данной работы проанализировать все известные теории международной интеграции, исследуем лишь некоторые из них, имеющих непосредственное отношение к рассматриваемой проблематике. Например, широко известна теория «американской границы» обоснованная американским историком Ф. Тернером. Ее суть сводилась к тому, что пределы «американского мира», установленные почти столетие назад доктриной пятого президента США Д. Монро, которые включали в себя Северную и Южную Америки, оказались в ХХ веке узкими для Америки. «Мы находимся в процессе такой трансформации мира, которая позволит нам определять политику любой страны», - публично заявил в 1916 г. президент США В. Вильсон. Инструмент глобализации политики США он видел в Лиге Наций[8].
Подходом к исследованию и анализу европейского интеграционного процесса явился «федерализм». Лишь резкий поворот в сторону федеративной модели, по убеждению A. Спинелли - известного итальянского федералиста, лидера европейского федералистского движения, - мог бы привести к успеху в объединении всей Европы[9]. Согласно мнению некоторых авторов, данный подход по своей сути не является теорией, хотя и стремится к объяснению существенных связей и закономерностей процесса, лежащего в основе объединения отдельных политических единиц в единое целое[10].
«Федерализм», как, пожалуй, ни одна другая из теорий политической интеграции, имеет весьма глубокие философские корни, берущие свое начало еще в древнегреческой Античности и средневековой европейской политической мысли. И все же в качестве основополагающих источников федералистского мышления чаще называют два нижеследующих: 1) обилие планов по укреплению мира в Европе XVII-XVIII столетий и 2) американскую Конституцию[11].
Теория «функционализма» в значительной степени отличается от федералистского подхода к исследованию и анализу межгосударственной интеграции. В своем классическом виде она представлена в работах Д. Митрани, ратовавшего за трансформацию и обновление сложившихся за многие десятилетия представлений о системе международных отношений и предлагавшего так называемую «функциональную альтернативу», имеющую своей конечной целью всеобъемлющее мировое единство[12].
Появление «неофункционализма» было связано с периодом так называемого «евроэнтузиазма» в 60-70 гг. XX столетия, когда неизбежность дальнейшей интеграции государств - участников Европейских сообществ представлялась все более очевидной. Наибольший вклад в становление и развитие этой теории внесли такие известные личности, как Э. Хаас, Л. Линдберг, A. Этзони.
Вообще среди исследований по теории международной интеграции в англо-американской литературе основополагающее значение приобрели работы К. Дойча «Политическое сообщество на международном уровне. Проблемы определения и измерений», «Политическое сообщество и североатлантическое пространство. Международная организация в свете исторического эксперимента», а также «Национализм и социальная коммуникация» и ряд других работ. Считая, что не может быть универсального закона, по которому развиваются кооперация и интеграционные процессы, К. Дойч назвал несколько необходимых для этого условий. Среди них он выделил общность политических ценностей и такие психологические факторы, как знание партнеров, развитие торговли, интенсивность культурного обмена и обмена идеями. К. Дойч выдвинул гипотезу о преобладании факторов коммуникации в образовании политических сообществ и в поддержании их внутреннего единства, сплоченности, рассматривая языковое общение прежде всего с точки зрения обмена информацией. Каждая нация, народ обладает особыми коммуникативными средствами, которые выражаются в закрепившейся коллективной памяти, символах, привычках, традициях.
Не осталась в стороне от проблем интеграционного процесса и экономическая теория, хотя фактически вплоть до конца 70-х гг. XX столетия в среде представителей данной науки наблюдался определенный скептицизм относительно явных экономических преимуществ более тесного сотрудничества между государствами[13].
Идея экономической интеграции достаточно быстро охватила различные секторы экономики западноевропейских государств: сельское хозяйство, промышленность, энергетику, сферу услуг, транспортную отрасль. Непосредственно сама интеграционная динамика стала ассоциироваться с последовательным достижением определенных стадий экономической интеграции, а именно с созданием зоны свободной торговли, таможенного союза, единого внутреннего рынка, экономического и валютного союза и т. д.[14]
В рамках экономико-теоретического подхода особую актуальность приобрели вопросы влияния различных экономических соглашений на динамику и условия традиционного межгосударственного сотрудничества, вопросы дальнейшего совершенствования интеграционных механизмов. В центре внимания оказалась проблема разумного и справедливого распределения между всеми участниками интеграционного процесса не только выгод, получаемых в результате интеграции, но и определенных издержек, которые государства вынуждены нести, интегрируясь друг с другом.
В традиционном восприятии межгосударственная интеграция, как правило, ассоциируется с определенными политическими или экономическими процессами либо с их совокупностью. Вместе с тем, нельзя забывать и о той важной роли, которую играет право в области регулирования интеграционных взаимоотношений государств. По мнению M. Каппеллетти, M. Секкомбе и Дж. Уэйлера, именно право определяет статус и сферу деятельности главных действующих лиц в условиях интеграции, контролирует, а при необходимости и ограничивает их действия, выполняет роль своеобразного нормативного регулятора во взаимоотношениях между участниками интеграционного процесса[15].
Таковы основополагающие подходы к исследованию и анализу международной интеграции. При этом их разнообразие вполне закономерно. Необходимость анализировать интеграционные взаимоотношения государств с самых различных позиций и точек зрения представляется совершенно очевидной. Безусловно, каждый из представленных подходов имеет право на существование, каждый по-своему индивидуален и содержит определенное рациональное начало.
Глава 2. Особенности взаимоотношений региональных организаций: ЕС, НАФТА, МЕРКОСУР
2.1.Интеграционные экономические сообщества
Исходной точкой формирования ЕС принято считать подписание 18 апреля 1951 г. в Париже Францией, ФРГ, Италией, Бельгией, Нидерландами и Люксембургом Договора о создании Европейского объединения угля и стали. Через шесть лет (25 марта 1957 г.) в Риме этими же странами были подписаны договоры о создании Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом). Вместе с Парижским договором Римский договор 1957 г. заложил конституционные основы Европейского сообщества, став фундаментом для создания зоны свободной торговли шести стран. В соответствии с Римским договором миссия сообщества заключается в том, чтобы путем создания общего рынка и постепенного сближения экономической политики государств-членов способствовать гармоничному развитию экономической деятельности во всем сообществе, непрерывному и сбалансированному экономическому росту, повышенной стабильности, ускоренному подъему уровня жизни и более тесным связям между государствами, которое оно объединяет. Конкретные положения договора касаются создания единого рынка товаров, организованного и ограниченного общими правилами и политикой, в особенности в области сельского хозяйства[16].