Все парламентские выборы, когда-либо проходившие в стране, заканчивались для них крахом. Это отражает объективную реальность - население страны при всем его уважении к исламу хорошо понимает ограниченные возможности своих духовных пастырей. Улемы совершенно не приспособлены к кропотливой повседневной работе, которая является сутью деятельности любого правительства. Прихожане знают, что их мулла - это человек, который не может похвастаться ничем, кроме формалистического знания Корана и Сунны, и не видит дальше пределов своей мохаллы (квартала). А ведь такие муллы - это костяк любой религиозной партии, и как раз из их среды в случае прихода к власти такой партии будут назначаться министры.
Клирики и военные - это еще не все общество. Помимо крестьян, представляющих большинство населения, есть в нем и такие составляющие, как крупные землевладельцы-феодалы, верхушка бюрократии и крупный (хотя и сравнительно малочисленный) бизнес.
Эти социальные слои и по сей день хорошо представлены в офицерском корпусе пакистанской армии. Традиционно эти силы определяли направления и пути развития Пакистана и оказывали огромное влияние на его государственную политику.
Переворот, устроенный в Пакистане армейским руководством во главе с начальником объединенного комитета родов войск генералом Первезом Мушаррафом 12 октября 1999 г., в очередной раз показал рискованность каких-либо долгосрочных прогнозов относительно тенденций и настроений, существующих в армии. В течение 10 лет после демонтажа режима Зия уль-Хака наиболее квалифицированные аналитики высказывали мнение, что среди офицерства преобладали настроения в пользу выполнения вооруженными силами сугубо конституционных функций - защиты внешних границ. Активное участие армии в политическом процессе и даже ее использование в целях стабилизации внутриполитической обстановки (то есть предусмотренные конституцией функции) якобы признавались нежелательными большинством нынешнего поколения пакистанских офицеров. В этом убеждала позиция, занятая предыдущим начштаба генералом Джехангиром Караматом.
Генерал Первез Мушарраф, которого Наваз Шариф назначил на пост начштаба после Дж. Карамата, повел принципиально иную, отличную от своего предшественника линию. Он с готовностью согласился ввести армию в Синд с целью «наведения порядка» и восстановления законности. Многие открыто приветствовали приход армии и выражали уверенность в том, что только ей по плечу задача наведения порядка не только в провинции, но вообще в стране. Сторонники неучастия вооруженных сил в политике и даже отказа от ограниченной помощи гражданским властям в периоды кризисов оказались в меньшинстве. Армия как бы освободила страну от необходимости следовать по пути так нелегко дающейся ей демократии.
Морально-этические нормы поведения мусульманина, установленные Кораном, по мнению военных властей, в полной мере должны были распространяться и на экономическую деятельность общества, живущего по законам исламского государства. В основе экономической деятельности человека должно лежать соответствие между общественным благом (адль) и благотворительностью (ихсан). Государственная политика в области экономики также должна исходить из этих принципов, а следовательно, исключать те проявления современной экономической практики, которые противоречат кораническим предписаниям. К последним относится взимание ссудного процента (риба), широко распространенное повсеместно в мире, в том числе и в Пакистане. Исламская экономика перестает быть исламской, если она отвергает принципы, отражающие проверенную временем мудрость Священного писания.
Исходя из подобного понимания исламской экономики, военный режим и приступил к реформам в этой области. Запрет на ссудный процент был только одним из положений, которые следовало осуществить. Взимание исламских налогов, которые помогли бы обеспечить гармонию между общественным благом и благотворительностью, введение в действие предписанного законами шариата права наследования также относились к числу приоритетных задач.
Но одно дело было теоретически обосновать и принять решение о переходе к той экономической практике, которая существовала в ранний период хиджры, и совсем другое - совместить эту практику с той, которая веками складывалась вдалеке от раннесредневекового Хиджаза и в абсолютно иных условиях. "Другими словами, речь шла о том, чтобы встроить исламскую экономическую систему в реально существующую, не принижая значения исламских принципов и не создавая хаоса в экономике страны. Задача, по мнению многих экспертов-экономистов, абсолютно невозможная. Исламские богословы, тем не менее, утверждали, что связанный с проведением исламских реформ в экономике дуализм постепенно будет исчезать и, в конце концов, уступит место во всех отношениях гармоничному и эффективному экономическому порядку.
Беда была в том, что исследовательской работой по разработке экономической реформы были заняты две группы людей, по своему образованию, культуре и мироощущению совершенно несовместимые.
Ученые-экономисты в области банковского дела, хорошо знакомые с экономической теорией и реалиями современного мира, как правило, не знали арабского языка и даже основ исламских норм, касающихся экономики. Улемы же, на равных правах участвовавшие в разработке принципов проведения реформы, не знали ни европейских языков и не имели ни малейшего представления о современной экономической теории и практике, не говоря уже о нюансах банковского дела.
Исламский университет в Исламабаде, который ввел курс «исламская экономика», только начинал свою исследовательскую деятельность и каких-то надежных ориентиров в деле перестройки экономики предложить не мог. Позже при Исламском университете был создан Международный институт исламской экономики, тесно сотрудничавший с Исследовательским институтом исламской экономики при университете короля Абдель Азиза в Джидде (Саудовская Аравия).
Решающее слово в разработке реформы все же принадлежало современным экономистам, их решения постоянно расходились с рекомендациями улемов. Зачастую исламские богословы должны были довольствоваться формальным соблюдением требований ислама, поскольку их буквальное выполнение повлекло бы за собой дезорганизацию экономической деятельности в стране либо в отдельной сфере экономики. Бывали случаи, когда улемы категорически не соглашались с мнением специалистов, и тогда свое слово должна была сказать верховная власть. Следует отметить, что верховный арбитраж по большей части оказывался все-таки на стороне специалистов-прагматиков.
В общем и целом позиция ученых-экономистов, специалистов по современной экономической теории и практике состояла в том, чтобы свести к абсолютному минимуму изменения в экономической сфере. Более серьезные изменения существовавших структур и сложившихся отношений грозили непредсказуемыми последствиями, ответственность за которые не хотел брать на себя никто.
Усиление влияния ислама вообще и в экономической области в частности было связано с рядом внешних и внутренних факторов. Среди этих факторов такие, как возрастание экономического и политического значения богатых мусульманских стран-экспортеров нефти с консервативными режимами, особенно Саудовской Аравии, с которыми у Пакистана сложились тесные политические отношения и от которых резко возросла его экономическая зависимость; воздействие событий в Иране на религиозные настроения пакистанцев объективно привело к положительному восприятию значительной массой населения исламских законов.
Экономика Пакистана после 1977 г. находится в нестабильном состоянии. Потерпела провал социальная политика государства, растет социальное неравенство, углубляется пропасть между богатством и бедностью. В этих условиях введение в экономику исламских принципов, предусматривающих отчисление средств имущих в пользу неимущих, по мнению правящих кругов Пакистана, будет способствовать сглаживанию социальных противоречий, более равномерному распределению богатства. Все попытки внедрить в современную экономику исламские нормы до прихода к власти военного режима генерала М. Зия-уль-Хака оканчивались неудачей.
Одной из первых акций военного правительства в рамках проводимой исламизации было создание Совета исламской идеологии и шариатских судов, предназначенных для проведения исламских законов и «уничтожения законодательства, несовместимого с исламом». В феврале 1979 г. генерал Зия-уль-Хак объявил о введении исламской системы (включая публичную порку за пьянство, лжесвидетельство, прелюбодеяние и сводничество и отсечение руки за кражу). Одновременно он объявил о постепенном введении исламских принципов в экономику. В сентябре 1980 г. совет улемов завершил формирование шести специальных исламских комитетов по контролю за различными сферами общественной жизни, которым было предложено представить совету доклады с предложениями о мерах по дальнейшей исламизации жизни пакистанского общества.
В экономической области исламизация покоится на введении шариатских норм и предусмотренных Кораном налогов закят и ушр, которые, по мнению М. Зия-уль-Хака, «наиболее полно могут обеспечить решение экономических проблем, стоящих перед страной».
В соответствии с постепенным претворением исламских принципов в экономику правительство Пакистана опубликовало в феврале 1979г. проект закона об ушре и закяте для всеобщего обсуждения, а с 1 июля того же года этот закон был принят де-юре, при этот» оговаривалось, что его действие начнется со специального указания правительства. Такое указание последовало 21 июля 1980г. Однако вокруг введения налога закят в стране развернулась широкая дискуссия. Закят-обязательный «очистительный» налог для мусульман – предполагает выплату в фонд закята 2,5% ежегодных сбережений, превышающих нисаб (минимум богатства), исчисляемый в 87,48 г чистого золота или 612,36 г серебра или их денежным эквивалентом (согласно Корану, мусульманин должен отчислять 5%, или вдвое больше, от указанной суммы).