По его мнению, необходимо избавиться от марксистской псевдонаучной риторики, осознать действительную природу и социальные механизмы того общества, которое было построено в России после Октябрьской революции, и на этой основе преодолеть социальный кризис в России.
За всеми оригинальными, на первый взгляд, положениями Зиновьева читается нечто уже бывшее в нашей общественной мысли. Например, близки по идейным принципам идеологии Зиновьева представления русских анархистов Х1Х века — Бакунина и Кропоткина. Рядом с этой традицией и представления идеологов крестьянского социализма Герцена, Чернышевского и народников. Все указанные направления и авторы явно тяготели, прежде всего, к социальной проблематике.
Особо следует остановиться на причинах распада СССР, которые называет Зиновьев. Первое — это предательство партаппарата. Хотелось бы спросить: а возможна ли любая форма административного управления без своекорыстия чиновников и забвения ими главных целей своего общественного служения? Весь исторический опыт, за небольшим исключением, дает отрицательный ответ. Мудрые европейцы создали достаточно громоздкую систему демократии и теорию разделения властей, чтобы предотвратить злоупотребления власти и поставить их, насколько возможно, под контроль. Они явно сомневались в самой возможности «доброго царя». В то же время сама идея такого совершенного правителя, «отца народа», есть непременный атрибут идеологии общества традиционного типа. Надо ли напоминать о злоупотреблениях таких «отцов» в ХХ веке.
Второе — это всемирный заговор, что И.Ильин называет «мировой заку- лисой». Идея также не новая. Спору нет, современность породила глобальные экономические и информационные системы. Видимо, не все формы и средства деятельности этих монстров открыты для широкой общественности. Однако это не является причиной, которая не позволяла бы подвергать деятельность такого рода организаций критическому научному анализу и ставить их под контроль общественности. Занимаются же аналитики исследованием такой сверхтайной организации, как ЦРУ. Нет, простые объяснения здесь не годятся. Мифологический туман и таинственность — непременные составляющие этой традиции. Кстати сказать, определение «Империя зла» из этого же ряда представлений. Гениально просто и точно определил эту идеологическую интенцию Ф.М.Достоевский в своей «Легенде о великом инквизиторе» — «чудо, тайна и авторитет». Быть может, в этих словах заключено нечто самое существенное для ментальности традиционалистских сообществ.
В контексте привычных марксистских социологических моделей эта точка зрения выглядит несколько экзотично и ломает традиционные представления о природе и функциях социалистического государства. Главное — это очевидное противоречие между экономической ориентацией традиционного марксизма и доминированием социальной политики в СССР. Общественные цели у нас предшествовали собственно экономическому интересу и часто даже препятствовали его реализации.
Далее, социоцентристская доминанта нашего национального сознания, несомненно, имеет тяготение к социальной государственности и, вероятно, Зиновьев во многом прав, когда утверждает, что ленинизм есть возвращение к традиционным формам коллективистского существования в России.
Есть у Зиновьева и теоретические союзники. Близкие идеи, хотя и на ином мировоззренческом основании, развивали Н.Бердяев в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» и С.Л.Франк в сборнике статей под названием «По ту сторону правого и левого». Есть несомненная близость между идеями А.Зиновьева и И.Р.Шафаревича, особенно в известной работе последнего «Социализм как явление мировой истории».
Заметным явлением в области конструирования «национальной идеи» следует признать сочинение Дугина «Основы геополитики» [4]. Автор предполагает, что его понимание социальных и гуманитарных проблем является единственно верным и что именно его идеи принесут России долгожданный покой и процветание. «Геополитика» создана по стандартам и правилам академического труда со всеми необходимыми атрибутами. Мы найдем здесь постановку проблемы, анализ точек зрения предшественников, максимально простые и строгие формулировки. Все это, однако, не должно вводить нас в заблуждение.
Сочинение Дугина есть достаточно яркий пример современного мифотворчества. Действительно, проанализируем основные положения этой работы. Поскольку речь идет о геополитике, то есть политике в планетарном масштабе, Дугин выстраивает систему взаимоотношений между различными государствами и регионами планеты, исходя из набора нескольких первичных интуиций. Основной является интуиция геополитического интереса. По мнению Дунина, на земном шаре сложились определенные зоны консолидации таких интересов. Так, существует так называемый «мировой остров» или «Heartland», это евразийский континент, и просто исходя из географически детерминированных предпосылок этот регион земного шара характеризуется некоторыми важными качественными характеристиками.
Наряду с цивилизациями, тяготеющими к «материковым» интересам, существует сообщество государств «прибрежного» типа «Rimland». Они расположились на краю мирового острова и имеют свои особенности, исторически детерминированные интересы. Сюда относятся европейские государства и США [4].
Далее геополитическая теория говорит нам, что различные региональные конгломераты государств имеют свои, качественно различные интересы, что с очевидностью приводит нас к выводу об их антагонистическом характере. Внутренняя логика формирования «островных» и «прибрежных» сообществ с неизбежностью ведет к их взаимному противостоянию и непримиримой конфронтации как в военнополитической, так и в экономической областях. Главными субъектами этого противостояния являются, с одной стороны, «прибрежные государства» — ядро этой региональной группы составляют США, с другой — «мировой остров», где доминируют Россия и Китай. Поскольку материковые государства расположились на бескрайних просторах Евразии, то исходя из этих географических обстоятельств они выработали и определенный тип цивилизации, главным принципом которого является преобладание общества над личностью, государства над индивидом, т.е. основу «материковой» цивилизации составляет социоцентризм.
Напротив, характерными чертами «прибрежной» цивилизации (ее источники коренятся в цивилизациях греции и Рима) являются антропоцентричность, индивидуализм, ценности свободного рынка, поскольку все они были торгующими, морскими государствами. С этими данностями ничего нельзя поделать. Если мы попытаемся как-то примирить эти социально-политические противоречия, мы просто будем действовать против органически предопределенного положения вещей и только ослабим тот или иной конгломерат. Фатальная предопределенность геополитической судьбы не оставляет нам возможности выбора и с необходимостью приводит к осознанию и исполнению геополитического предназначения. Дугин считает, что единственно верный путь в этой бескомпромиссной борьбе — это усиление своего геополитического сообщества. Он прямо пишет о том, что попытки как-то смягчить это противостояние, наладить диалог, взаимопонимание и мирное существование работают против того, кто выступает с такой инициативой, и ослабляют его и, напротив, усиливают противника, который не преминет этим воспользоваться. Отсюда Дугин видит главную историческую задачу России в консолидации с естественными союзниками (особое место здесь занимает германия), укрепление обороноспособности во всех наиболее важных аспектах, стратегическое вооружение (ядерное сдерживание) и обычное вооружение для ликвидации локальных конфликтов. Вообще необходимо возродить престиж армии и сделать службу в ней священной обязанностью.
Книга Дугина читается легко, создает впечатление академической добросовестности, все это дополняется глубокой убежденностью автора в своей правоте, что создает дополнительный эффект эмоционального воздействия.
Однако трудно во всем согласиться с автором, более того, в некоторых аспектах это сочинение представляется просто опасным.
Дугин не претендует на новизну своей основной идеи и добросовестно приводит список фамилий своих предшественников, добавляя, однако, что геополитике всегда отказывали в научном статусе, что, по его мнению, не только не вредило ей, но ограждало от казенщины и конформизма, свойственного другим наукам. С сожалением приходится признать, что некоторые моменты политического развития мира последнего десятилетия как бы подтверждают главный тезис Дугина о том, что в реальной политике речь идет не о морали и справедливости, но о реальных государственных интересах. Хотя перестройка и потепление международных отношений начала 90-х годов породило много надежд об эволюционном бескризисном развитии мира.
Действительно, традиция рассматривать сообщество людей, государство, группу государств как некоторую органическую целостность, как некий самостоятельный организм, существующий помимо людей его составляющих, возникла давно. Например, в «Левиафане» Т.Гоббса развивается аналогичная точка зрения. Не новым является и так называемый географический детерминизм, тут можно вспомнить сочинение Монтескье «О духе законов», где географическая среда есть определяющее начало того или иного типа государственности. Органицистский подход есть основа методологии О.Шпенглера. Этот же метод занимает доминирующее положение в исторических построениях славянофилов, особенно поздних — Н.Данилевского и К.Леонтьева (последний, впрочем, никогда не претендовал на научность своей концепции, а прямо провозглашал ценностный характер своей концепции исторической судьбы России. Недаром