Наконец нельзя в соответствие со ст. 107 УПК взыскать средства, затраченные государством на содержание “оперативника” участкового, судьи, секретаря, прокурора. Государство лишь для того и содержит этот аппарат, чтобы бороться с преступностью, чтобы соблюдались законы. Совершенно справедливо на виновного в игнорировании государственных законов возложить эти убытки.
На наш взгляд, взыскание судебно-следственных расходов самого явления преступности не остановит, но это совершенно не значит, что этот инструмент воздействия излишен. Ведь лишение свободы, даже пожизненное, тоже не остановило преступности, но от него никто и не думает отказаться.
Мы подчеркиваем вновь, что предлагаемая мера носит универсальный характер, является обоюдоострым инструментом влияния, а потому уникально ценна. Преступник лишь один объект воздействия этого предлагаемого нормативного акта. С другой стороны этот экономический рычаг воздействовал бы на следствие, суд, прокуратуру. Совершенно надуман вывод оппонентов о том, что закон о взыскании судебно-следственных расходов поспособствует продлению сроков, злоупотребления и коррупции. Вся его суть в том и состоит, чтобы экономически подстегнуть, дисциплинировать органы следствия, прокуратуры и суда. Это ведь и метод контроля за обоснованностью продления срока следствия, срока рассмотрения дела в суде. Суд даст этому принципиальную оценку в приговоре, а прокурор - осуществляя надзор. Это, конечно, дополнительная работа, но работа не бесплатная и, дающая перспективу и в борьбе с преступностью, и в совершенствовании правосудия. А, кроме того, ещё и воздействии на всю атмосферу отношения к преступности в обществе, подчеркивая принципиальную позицию государства. Надо, чтобы такой инструмент в руках суда был и обязательно, неотвратимо, работал на государственные интересы.
Тот факт, что подобной практики нигде в мире нет, а у нас будет, это не порок, это свидетельствует о том, что страна наша небогата, использует новые методы воздействия на столь негативное явление, как преступность. Это будет способствовать созданию в мире положительного имиджа нашего государства, до настоящего времени осознаваемого в остальных странах, как неблагополучного именно из-за высокого уровня преступности, как содержащего под стражей рекордное количество своих граждан-преступников.
Свет в конце тоннеля преступности
Я каждый день сталкиваюсь с преступностью, с людьми, совершившими преступление, с судьями, прокурорами, милиционерами пресекающими, расследующими и карающими за совершение преступлений. Количество, квалификация и оснащение работников правоохранительных органов растет, но преступники все время на полшага впереди. Издаются новые кодексы, совершенствуются методики раскрытия преступлений. Предлагаются совсем уж экзотические методы - всеобщая дактилоскопия населения - принудительное получение отпечатков пальцев, но это все такие полумеры, за которые и браться то не хочется - визгу много, шерсти мало. Как бы найти то самое звено в этой цепи борьбы с преступностью, потянув за которое, мы сдвинем в положительную сторону всю эту цепь?
Мы ищем частные рецепты, мелкие и сиюминутные, а рубануть-то надо под корень. Где этот ее корень? Где это самое звено?
Подходить к этому надо и системно и реально, не витая в облаках. Рассмотрим: что из себя представляет человек. За последние 40 тысяч лет человек биологически не изменился, его психофизиологические данные остались на уровне позднего палеолита, на стадии дикости. Все, чем современный человек отличается от дикаря надо отнести в заслугу развитию культуры. Убери культурный уровень и перед нами дикарь. Освобождаясь от грамотности, религии, от норм культурного общества, человек становится дикарем-преступником. У вас не возникает сомнения, что преступник, по своей сути - дикарь? Это настолько очевидно, что и останавливаться на этом слишком подробно не стоит. Ну, подумай о следующих признаках. Там во главе - вождь (тут - пахан), боевая дружина вокруг него (бойцы), собирающая дань (отнимают передачи), ритуальные обряды (прописка в камере), татуировки не ради украшения, а имеющие строго определенный смысл, там запреты - табу (а тут - западло), язык своеобразен: фразы куцые, словарь беден, несколько бранных слов выражают сотни понятий и надобностей (тут - “феня”), те были религиозны (эти суеверны). Я убедил Вас? Нет? В довершение сходства многие уголовники в зоне вставляют себе в кожу половых членов костяные и металлические расширители, очень напоминающие “ампаланги”, которые Н.Н. Миклухо-Маклай видел у папуасов. Близнецы-братья!
И вот мы мальчишку (уголовная ответственность по большинству статей начинается с четырнадцати лет!), который и на воле-то не слишком обременен родительским вниманием и учительским воздействием, да от всех наших хоть и немногочисленных, но все же имеющихся очагов образования и культуры “в целях исправления и перевоспитания” направляем на годы (!!!) в эту стаю дикарей. И потом надеемся, что в дальнейшем это будет достойный член общества! На что же мы, наивные, надеемся?
Во-первых, давайте будем реалистами, никого и никогда мы не в состоянии перевоспитать. В Индии были найдены дети, воспитанные волками. Казалось, что, попав к людям, они через два года достигнут уровня двухлетних детей, а через пять лет - пятилетних. Увы, они навсегда остались волчатами, так и не научились разговаривать. Пять и семь лет, проведенные в стае оказались неизгладимы для их умственного и психического уровня. Более того, ученые-педагоги однозначно сказали, что ребенок, воспитанный до семилетнего возраста в условиях определенной человеческой среды с ее ценностями и нравами никогда уже не может быть перевоспитан полностью! Никогда! Всему свое время. К четырнадцати годам спасение путем перевоспитания опоздало. А к восемнадцати и подавно!
Во-вторых, что осталось от цели наказания? Кара, возмездие общества за нарушение законов общества, и все! Это не мало. Если он сам поймет отрицательную оценку общества, примет ее, как отрицательную, сам пожелает исправиться, сам встанет на путь исправления (простите за заезженную фразу), вот тогда лишь цель наказания будет достигнута. А если не поймет и не пожелает?
Ну, тогда разговор другой. Видимо, надо честно признать: есть небольшое количество закоренелых преступников, исправление которых маловероятно и они представляют опасность для общества и много лет спустя после окончания срока отбывания наказания. Я бы отнес сюда: ранее судимых за умышленные и тяжкие преступления и тех, кто злостно и хладнокровно посягал на жизнь и здоровье человека. Для них нужно сохранить длительные сроки изоляции от общества не ради наказания, кары, возмездия или в целях перевоспитания, а ради безопасности нас с вами.
Но все-таки речь не о них, а о тех мальчишках. Кстати, как вы думаете, в какой из колоний - строгого режима (где отбывают наказание взрослые, сроки большие, за преступления тяжкие) или в колонии общего режима, для несовершеннолетних - больше почитания к воровским законам, больше беспредела?
Увы, в общей несовершеннолетней, хотя должно бы быть наоборот. В колонии более сурового режима попадают за более тяжкие и масштабные преступления. Там содержатся преступники калибром поболее, люди с размахом. Они на мелочи не размениваются и суеты в зоне не любят. Сидеть им долго, и они предпочитают спокойный стиль поведения. А в общем режиме, да тем более в несовершеннолетней зоне сидит мелочишка - хулиганы, наркоманы, воришки, насильники. Почти все они до зоны пьянствовали, сидели на игле, ума и жизненного опыта еще не набрались. Культурный уровень у них низок, по характеру они чаще истеричные, неуравновешенные и конфликтные, а на пацанов еще и “романтика” уголовная, как высшая ценность жизни действует. Верх берут те, кто более злобен, агрессивен, тут в чести лозунг: “Или всех грызи или лежи в грязи”.
Администрация учреждения образует лишь внешнюю оболочку, дальнюю, безличную и непробиваемую, как камни стен и решетка с колючей проволокой. Она лишь делает вид, что не знает ничего о царящих в зоне воровских законах, а на деле все знает и признает и учитывает это при назначении бригадиров, старшин, каптеров. Иначе все слова и указания этих бригадиров и т.п. останутся пустым звуком. Это же невозможно представить себе, чтобы “жулик” стоял навытяжку перед “мужиком”, или чтобы “обиженный” посмел хоть что-нибудь приказать “жулику”, смешно даже.
Но вся администрация в своих действиях непоследовательна, поверхностна, да и действует только маленькую часть суток, и даже тогда ее действие ограничено. Сходи-ка, к начальнику отряда на прием под сотнями глаз! Если он узнает что-нибудь лишнее, то известно от кого. Хочешь жить - он ничего и не узнает.
А когда офицеры уходят, поднимают голову те, кто являются истинными хозяевами зоны. Силой давящей на личность заключенного, повсеместно и ежечасно, готовой сломать и изуродовать его, является молчаливо признаваемый неписаный воровской закон, негласный кодекс поведения, дух уголовного мира. Его не оспаривают, от него не уклоняются. Избежать его невозможно. По нему меры наказания другие: завалить, заглушить, опустить. Тут амнистий не бывает, каждому нарушению точно и неизбежно соответствует жестокое наказание.
В условиях зоны продержаться одному очень трудно, да почти невозможно. Поэтому образуются “семьи” (стаи - напоминание еще раз о дикарях), чтобы выжить, поддержать друг друга материально, спасти, в крайнем случае. Так чья же власть перевешивает в зоне? Кто больше может? Кто способен формировать нормы и установки и сейчас и, что самое страшное, в будущем? Кто же тут воспитывает?
Но и это еще не все. Не просто атмосфера зоны, не просто сложившиеся правила и традиции, но и еще один воспитатель - коллектив - надо принять во внимание. Помнишь, как в советские времена говорилось о воздействии здорового коллектива? Будь спокоен, не меньше воздействует и “нездоровый” коллектив. В колонии с самого начала создается коллектив преступников, воровской коллектив. Со своим самоуправлением, абсолютно независимым от администрации, со своей моралью, совершенно противоположной всему, что снаружи, за колючей проволокой. Очень многие ценности, к которым мы привыкли, в зоне фигурируют с противоположными знаками. Украсть и ограбить - почетно и достойно; убить - опасно, но все же завидно, ведь нужна отвага; работать - глупо и смешно; напиться вдрызг - кайф, услада; обмануть честного человека - норма.