К числу распространенных можно также отнести точку зрения, согласно которой из данной связки исключается принцип обоснованности и право на существование признается лишь за принципом реальности.[52] При этом содержательно последний охватывает собой и то, что сторонники предыдущей позиции относят к принципу обоснованности. Например, И. Ф. Герасимов и Л. Я. Драпкин включают в принцип реальности и обоснованность проверяемых версий.[53]
Последняя позиция представляется наиболее правильной, поскольку в процессе планирования обоснованность имеет по отношению к реальности обеспечительный характер. На это прямо указывал А. Р. Ратинов: «Обоснованностью обеспечивается другое требование — реальность, выполнимость плана».[54] На функциональную связь между обоснованностью и реальностью указывают и слова Л. П. Дубровицкой о том, что «намеченное планом действие может быть реальным в смысле обоснованности фактическими данными».[55] Следовательно, без обоснованности субъективной реальности не бывает, первая оказывает огромное влияние на формирование второй. Сказанное в полной мере относится не только к плану, но и к процессу планирования, поскольку реальность плана возникает не сама по себе, а в результате мыслительной активности следователя.
Учитывая, что существующие представления о принципе реальности в большей степени относятся к плану расследования, необходимо раскрыть содержание данного принципа применительно к процессу планирования, т. е. сформулировать познанную закономерность уже в виде требований, которым должен соответствовать указанный процесс. Так, на первом этапе планирования для того, чтобы избежать иллюзий и необоснованных предположений, надо подвергнуть сомнению все имеющиеся «факты»[56] и оценить каждое доказательство с точки зрения требований уголовно-процессуального закона. Только после и на основе этого можно делать выводы о всесторонности, полноте и объективности обстоятельств, подлежащих доказыванию,[57] т. е. сформировать реальное представление о следственной ситуации.
На втором этапе необходимо поставить реальные задачи расследования, т. е. такие, которые действительно являются нужными, обоснованно вытекающими из результатов изучения следственной ситуации и выполнимыми в конкретных условиях. Для этого в процессе мыслительной деятельности нужно исходить из ранее проанализированной информации и результатов изучения версий, моделей, итогов использования других криминалистических методов. Кроме того, надо обратиться к интуиции, собственному и чужому опыту и попытаться дополнить с их помощью перечень задач расследования. Каждая из них заносится в план, только если соответствует вышеуказанным критериям реальности.
На третьем этапе планирования требуется, не скатываясь в фантазирование, не допуская как волюнтаризма, так и примитивизма, определить реальные следственные действия, оперативно-розыскные и иные мероприятия. К таковым будут относиться только те, которые действительно необходимы для выполнения намеченных задач и посредством которых последние можно решить, те, которые практически осуществимы, — с учетом реальных условий расследования, доступа к ресурсам и современного уровня развития науки и техники. Перечисленные свойства используются в процессе планирования как критерии, с помощью которых каждое действие и мероприятие проверяется на реальность. Только после этого названные действия и мероприятия заносятся в план расследования.
На четвертом этапе должна появиться такая очередность действий и мероприятий, которую можно считать реальной, т. е. обоснованно осуществимой. Для этого недостаточно учесть временной ресурс, а также имеющиеся силы и средства. Необходимо еще и обосновать данную очередность с позиции целого ряда других факторов: требований закона, неотложности действий или мероприятий, важности задачи расследования и др.
Цель пятого этапа планирования, с позиций принципа реальности, состоит в том, чтобы план каждого действия и мероприятия был реальным, т. е. обоснованно выполнимым. Для ее достижения в процессе планирования нужно учесть задачи расследования, степень возможного противодействия, необходимые тактические приемы, имеющиеся технические средства и людские ресурсы, а также время, место и другие условия проведения планируемых действий и мероприятий. Затем следует оценить и обосновать возможность решения задач имеющимися силами и средствами в конкретных условиях.
Применительно к шестому этапу роль рассматриваемого принципа состоит в том, чтобы обеспечить выбор реальных способов, форм, времени, объектов и субъектов контроля за ходом расследования. Это достигается путем соблюдения некой процедуры, которая начинается с ответов на такие вопросы, как: что, кем, каким способом, в какой форме и когда действительно должно контролироваться, т. е. с выявления подлинной необходимости в контроле. Затем производится оценка субъективных и объективных возможностей следствия, и заканчивается указанная процедура обоснованием способов, форм, времени, объектов и субъектов контроля.
В отношении последнего этапа планирования задача исследуемого принципа заключается в том, чтобы не допустить отрыва от реальности, скатывания в фантазирование, составления невыполнимого, необоснованного плана, который строился бы без оглядки на промежуточные результаты мыслительной деятельности. Эта задача решается главным образом за счет самоконтроля, осуществляемого следователем в процессе создания плана.
Таким образом, принцип реальности планирования в самом общем виде можно сформулировать как требование отделять реальность от вымысла, учитывать возможности и условия следствия и соотносить их со стоящими задачами с целью проверки последних на достижимость, обосновывать все выводы и конечные решения.
9. Кроме рассмотренных криминалистике известен целый ряд других принципов планирования: своевременности, законности (с обеспечением объективности, всесторонности, быстроты, инициативности и активности расследования),[58] научности,[59] гипотетичности,[60] полноты, оптимальности, соответствия формы и содержания планирования.[61] У разных авторов содержание этих принципов может существенно различаться. Однако они представляют собой принципы-аксиомы, поскольку сформулированы не на основе закономерностей планирования, а на базе представлений об идеальном планировании. Например, законность как принцип не обусловлена природой планирования, ибо, как показывает практика, можно планировать не только законные, но и противоправные действия. Сказанное относится ко всем названным принципам. Иначе говоря, можно планировать (правда, в ущерб делу), и не руководствуясь вышеуказанными требованиями.
Что касается оптимальности, а также инициативности, активности и быстроты как отдельных принципов, то невооруженным глазом видно, что они относятся не к планированию, а к расследованию в целом и являются продуктами теоретического конструирования, как, впрочем, и принцип соответствия формы и содержания планирования.[62]
Относительно некоторых из перечисленных принципов в криминалистике была высказана серьезная критика. Отмечено, что они не имеют самостоятельного значения и являются отдельными сторонами таких принципов, как индивидуальность, динамичность и реальность.[63] Такая оценка представляется убедительной. Своевременность совершенно обоснованно можно отнести к принципу динамичности, поскольку последний касается не только планирования на начальном или последующих этапах расследования, но и вообще необходимости своевременного учета информации по делу. Научность охватывается принципом реальности планирования, ибо он как раз и требует учитывать уровень развития современной науки и техники. Всесторонность и объективность (как требование планировать сбор не только изобличающих, но и оправдывающих обвиняемого доказательств) проявляются в принципах системности и целенаправленности, поскольку перечень задач расследования, с одной стороны, должен быть полным, а с другой, в процессе планирования обстоятельства, подлежащие доказыванию, выступают в виде целей. Полнота и объективность (как беспристрастность в оценках) планирования невозможны вне процедуры обоснования и, соответственно, относятся к принципу реальности.
Несколько особняком стоит принцип гипотетичности, поскольку, как утверждает Н. П. Яблоков, он вытекает из объективной закономерности процесса расследования как поисково-познавательной деятельности, проявляющейся в поступательном характере накопления информации по делу и требующей гипотетического объяснения выявленных обстоятельств. Поэтому, как считает ученый, план расследования в его поисково-познавательной части может существовать только на основе построенных следственных версий.[64] Данное утверждение представляется не совсем точным. При всей важности версий в ходе расследования нельзя переоценивать их значение и место в процессе познания. Версия — всего лишь одна из форм мышления. Помимо нее есть еще целый ряд других форм, например модель, идеальный образ, абстракция и т. д. Версионный подход — только один из методов познания, кроме которого существуют моделирование, факторный анализ и др. Кроме того, гипотетичность характерна не только для расследования, но и для познания вообще. В связи с этим представляется ошибочным как-либо специально выделять версию и возводить процесс ее построения в ранг принципа планирования.