Принципиальное отличие субкультуры от культуры касается степени произвольности в их выборе. Собственно, говорить о выборе культуры невозможно: приобщение к ней начинается без согласия ребенка. Но приобщение к одной из субкультур во всех случаях подразумевает принятие решения (или нескольких последовательных решений), осуществляемое сознательно. Это — один из редких моментов, когда человек волен решать, через какие очки ему смотреть на мир.
Каждый человек принадлежит к какой-то субкультуре, хотя субкультуры большинства людей не имеют ни самоназвания, ни системы символов, обозначающих их границы. Правдоподобное предположение состоит в том, что самоидентификация и символика появляется лишь вместе с необходимостью быстро и эффективно отличать своих от чужих. Исходя из этого, можно выдвинуть гипотезы относительно связи организационных факторов и проведения символических границ. Эмпирические данные в целом подтверждают это предположение, так, есть очевидная связь между субъективной важностью субкультурной самоидентификации и степенью, с которой группа распылена в большей по размерам популяции.
Основное методологическое следствие, которое имеет эта точка зрения, состоит в требовании характеризовать субкультуру именно через используемые ею принципы выбора, то есть, не через то, что отвергают (как это чаще всего происходит на уровне здравого смысла), а через то, почему это делают. Выше было высказано предположение, что одни нормы культуры всегда отвергаются для того, чтобы следовать другим. В отношении возрастных субкультур такой линии рассуждения придерживался, например, Толкотт Парсонс, объясняя Молодежную революцию 60-х. Он утверждал, «что выступления студентов были результатом вовсе не неудачи социализации, а ее излишнего успеха: послевоенное поколение не могло приспособиться к тому, что идеалы, на которых оно воспитывалось, надо оставить в детской, чтобы жить в обществе взрослых.»[23]
Молодежь занимает особенное место в процессе формирования субкультур: в юности на человека в западных обществах обрушивается львиная доля культурных конфликтов, и именно в этот период он должен выбрать сценарий разрешения всех будущих проблемных ситуаций. Однако, в более позднем возрасте, когда выбор в пользу одной из субкультур уже сделан, состояние определенности не наступает: мы сталкиваемся с новыми фактами, требованиями, перспективами, из которых надо непрерывно выбирать правильные. Постоянным источником неопределенности являются социальные движения.
«Интерес к субкультурам возник среди социологов общественных движений главным образом в связи с той ролью, которую они играли в рекрутировании новых членов: социальные сети субкультур были основным источником пополнения рядов активистов. В дальнейшем предметом пристального внимания стали коммуникативные процессы и определение политической ситуации в малых группах, главным образом объединяющих представителей одной субкультуры. Именно субкультурным социальным сетям отводилась основная роль в нескольких недавних попытках соединить микро- и макроподходы к изучению социальных движений. Было признано, что выживание возникшего движения зависит от того, удастся ли ему вписать свои новые схемы в сценарий хотя бы одной из ранее возникших субкультур. Многократно отмечалось, например, что новые социальные движения, возникшие в 60-х, по сути, опираются на одну субкультуру. В качестве признаков конституируемых ею стилей жизни перечисляются демократизм, антитехнократизм, стремление к автономии и доминирование постматериальных ценностей над материальными (последнее Рональд Инглехарт считает основной отличительной чертой).»[22]
Как и в случае с психологическими чертами активистов, наибольший интерес исследователей привлекали те особенности субкультур, которые позволяли объяснить успех или неуспех движений в мобилизации массовой поддержки. В своей обобщающей статье Макадам, Маккарти и Зальд указывали, что «до недавнего времени внимание социологов было сосредоточено на ранних стадиях развития движения, и удивительно мало интереса вызывали результаты их деятельности. Действительно, мы можем предположить, что субкультуры не только влияют, но и подвергаются влиянию со стороны тех трансформаций социального сознания, которые несут движения.»[24]
Новые схемы социального мышления, которые они предлагают как альтернативу старым, и видения мира, возникшие как результат применения этих схем, вносят диссонанс в с трудом созданные непротиворечивые частные вселенные. Движения порождают субкультуры, создавая ситуации, требующие делать выбор — прежде всего, между разными социальными теориями. Те, кто принимает их перспективу, вынужден тем самым отвергнуть старые концепции, нередко вместе с нормами мышления и поведения, которые с ними связаны.
Из всего сказанного следует, что когнитивная практика движений способна порождать целые шлейфы субкультур — как это и сделали молодежные движения 60-х — принимающих или не принимающих полностью или частично их инновации в теориях социального порядка. Субкультурам, ассимилирующим предлагаемые идеологии, приходится воссоздавать целостные мировоззрения за счет отказа от норм, связанных с отброшенными теориями. Требование непротиворечивости, на которое мы ссылались как на принцип, играющий ключевую роль в ситуации культурного выбора, воплощается в попытках создать такой стиль жизни, который связывал бы положения новой теории общества со всеми другими аспектами практики активистов. «Сценарий» субкультуры гарантирует переводимость ее теории социального порядка на язык искусства, науки политики, семейной жизни — в целом, на язык любой другой деятельности, в которой участвуют ее представители.
Мы возвращаемся в этом пункте к тому, что обозначили как одну из основных проблем для концепций социологии общественных движений, опиравшихся на определение движений как формы коллективных действий. Субкультуры преобразуют альтернативные социальные теории, оперирование которых мы обозначили термином «социальное движение» в целостные стили жизни. Благодаря субкультурам, борьба между движениями и порядком, которому они бросают вызов, протекает не только в политическом, но и во всем культурном пространстве.
1.2 Визуально-коммуникативные характеристики субкультур
Каждая субкультура имеет свои особенные визуальные и коммуникативные характеристики. Они как неотъемлемые правила и неизменные аспекты поддерживаются членами общества, придавая субкультуре идеализированность и поддерживая определенную тематику, свойственную каждому социальному движению.
Рассмотрим отдельно значение визуальных и коммуникативных характеристик, для идентификации их с субкультурными традициями. «Особенности внешнего облика и экспрессии человека могут стать «знаками», которые будут вовлечены в жизнь личности. Как это происходит? По нашему мнению, знаки внешнего облика человека функционируют в общении опосредованно активностью самого субъекта, который выбирает из порожденных полем культуры те знаки, которые отвечают его Я-концепции, соответствуют условиям общения и целям его деятельности. В этом плане все семиотические проявления человека вольно или невольно есть его самоутверждение. Психосемиотика внешнего облика обращается к знакам «внешних характеристик поведения и облика человека», «невербального поведения человека», «языка тела». Другими словами, она изучает все визуальные знаковые системы, образованные семиотическими проявлениями внешнего облика человека и несущие информацию в общении. Соответственно зрительно воспринимаемая информация о человеке и от человека передается визуальными знаками трех визуально-коммуникативных систем: габитуса (физический облик, анатомические особенности лица, других частей тела, конституция и пр.), костюма (социальное оформление внешности: одежда, обувь, украшение, аксессуары, прическа, очки и пр.), кинесики (любые значащие движения: мимика, жестикуляция, походка, позы).»[25] Так как в данной главе рассматриваются роль и функции знаковых элементов внешнего облика человека в общении, в отношении субкультур можно сказать, что визуальный аспект является главным «опознавательным элементом» в среде приверженцев. Таким образом они отождествляют себя с группой и находят себе подобных в основной культуре.
«Визуальные знаки внешнего облика человека играют особую роль в общении и межличностном познании. Они являются важным средством (инструментом) невербального общения, реализующим аффективно-коммуникативную, регуляторно-коммуникативную и информационно-коммуникативную функции, становятся главными источниками визуальной информации о человеке, индикаторами его личности. Значения отдельных визуальных знаков интерпретируются взаимосвязано: пополняя друг друга, либо порождая новую информацию, либо оказываясь малозначимым нюансом общения. Кинетические знаки чаще всего являются психосемиотической определяющей в визуальном тексте общения. При нейтральной или позитивной информации, передаваемой ими, эту роль выполняют знаки «габитуса» или «костюма». Визуальные средства невербального общения, репрезентируясь в функции индикации социально-психологических характеристик человека, становятся инструментом самоподачи образа Я в общении.»[25] Коммуникативная сторона – неотъемлемая часть каждого общества. Коммуникативные характеристики это те особенности общения, которые дают группе возможность обособления внутри основной культуры.
Субкультура может отличаться от доминирующей культуры языком, манерой поведения, одеждой и т. д. Основой субкультуры могут быть стиль музыки, образ жизни, определённые политические взгляды. Некоторые субкультуры носят экстремальный характер и демонстрируют протест против общества или определённых общественных явлений. Такие субкультуры, вступающие в конфликт с ценностями традиционной культуры, называют контркультурой. Некоторые субкультуры носят замкнутый характер и стремятся к изоляции своих представителей от общества. Иногда субкультуры развиваются и входят как элементы в единую культуру общества. Развитые субкультуры имеют свои периодические издания, клубы, общественные организации.