Все три объективно существующих пространства: (а) организм как целостность процессов и состояний; (б) внешний «вещный» мир, претворенный в человеческом обществе в систему значений, образующих мир культуры; (в) пространство поведенческих паттернов (субъектом которых является сообщество) — могут существовать помимо конкретной личности, и в этом смысле они личности предшествуют. Ин-
альная психика есть «место» их соотнесения и согла-^Тния. Мы испытываем удовлетворение, полноту жизни, ког&а происходит соединение нашего побуждения с внешним объектом (опредмечивание) и способом его присвоения. Согласование системы потребностей индивида с системой «означенных» в культуре событий среды (среди которых потенциальные предметы его потребностей) и системой интерио-ризированных индивидом способов деятельности, ориентированных на присвоение отвечающих его потребностям предметов, — вот задача, решаемая в онтогенезе по мере формирования психической организации и личности как вер-шинного интегратора этой организации.
Но можно ли считать, что названуые три пространства реальности, внешние по отношению к внутреннему миру личности, являются объективными основаниями, создающими ее субстанциональность.
Э. Шпрангер [26] полагал, что понятие «субстанциональность» в психологии есть не что иное, как предпосылка к тому, чтобы вообще научно понять образ действий духовного субъекта, субъекта, идентичного во времени» и считал неправомерным понимать Я «как текущие процессы, как акты» [26]. Хотя, именно такая позиция воспринималась им как очевидная, если субстанциональность интерпретируется только в качестве «материальной субстанции». Субстанциональность индивидуального духовного субъекта (личности) мыслилась им, как связанная со своеобразием такого субъекта, не могущего оставаться неизменным, развивающегося, но в процессе развития «его «сущность» закономерно сохраняется через известные изменения состояний, необходимо следующих одно из другого». То есть сверх временно протекающих отдельных переживаний и актов, предполагаем в отдельном субъекте диспозиции переживания и диспозиции действия». Это — «осадок закономерного от всего накопленного опыта», и он схватывает «идентичное в меняющемся во времени» [26, с. 287].
Проблема субстанциональности психологического, т.е. ус тойчивости, цельности, сохранности во времени противопоставляется атомизму череды конечных актов реагирование на стимулы. Связанная с интерпретациями «личностности» он; может быть рассмотрена как аналогичная проблеме субстанциональности жизни организма. Очевидность последней — нг отрицается. И, при этом, сама сохранность этой субстанции возможна лишь при непрекращающихся изменениях. Про-цессуальность — неотъемлемая сторона жизни. Прекращение процессов означает смерть и переход субстанции в новое качество. Но процессы в живой субстанции не порцион-ны. Они организованы в некое поддерживаемое, уравновешиваемое единство. Нарушение равновесия ведет к разрушению единства, к деструкции субстанции. Таким же образом можно рассматривать и происходящее с личностью, как интегратором психического. Личность организуется как согласованное единение психических процессов, принадлежащих единой живой субстанции — индивиду. Личность, трактуемая в контексте психологического феноменологиз-ма, — это процессуально претворяющая свое бытие в психических явлениях субстанция.
Г.В. Биренбаум и Б.В. Зейгарник [4J предложили дифференцировать пространство психических явлений на смысловое и действенное поле. Если первое определяется именно как смысловой слой сознания, то второе — как бытийный слой психики, проявляющийся в побуждениях, образах, значениях, программах действий и пр. Соглашаясь с тем, что смысловое поле составляет «особую психологическую субстанцию личности», следует более дифференцированно представить бытийный слой психики. В этом слое представлены те три пространства явлений, которые имеют непосредственное продолжение в объективно фиксируемых событиях человеческого бытия, т.е. одновременно выступают как психологические и внепсихологические (в отличие с пространства смыслов, являющегося только психологическим). Это — пространства организмических состояний ин-
а (мера и качественные характеристики его пристра-Дтнос?и), реалий среды и деятельности. В психологическом С остранстве они воссоздаются как некоторые взаимосвязанные, взаимоперетекающие подпространства: «мотиваци-онно-потребностная сфера», «образ мира», «планы и структуры поведения». Конечно, они захватывают и смысловое или собственно личностное поле сознания. В личностном смысле (в отдельной смысловой единице личности) три названные стороны бытия репрезентированы как его компоненты: аффективный, когнитивный, конативный.
После самого общего представления о структуре личности в контексте бытийного подхода, когда бытие не только выступает внешней причиной, обуславливающей ее становление и функционирование, но пространства бытия личности непосредственно включаются в ее организацию, несколько тезисов, связывающих структуру с динамикой.
Первоначально необходимость согласования между тремя пространствами объективных явлений (организм, среда, поведение) служит причиной возникновения личности как органа, обеспечивающего эту согласованность и, как следствие, выработку человеком адаптивных форм поведения, соответствующих, с одной стороны, потребностям, а с другой, — характеристикам внешнего объекта, посредством которого эта потребность может быть удовлетворена. Но личность не просто ориентирована на овладение предваряющими ее пространствами явлений посредством все более полного и точного их отражения в себе, посредством аккомодации (настраивания, уподобления) психического органа. Далее ее развитие сопряжено с появлением и возрастанием способности к порождению новых образований в пространстве психики.
Таким образом, позднее личность из следствия согласований становится причиной согласований, овладевая подчиненными ей субъективным и объективными пространства-, которые еще позднее она начинает выстраивать как су ъект, самоактуализируясь в этом созидании нового, вос
производя структурные характеристики своего сложившегося смыслового пространства и его содержание в объективных пространствах своей организмичности, своей жизненной среды, своей деятельности.
Личность предстает как структура (психический орган), создающая новое измерение в пространстве психической реальности, как высший интегратор, «обращающий» направление основных детерминирующих развитие психологической организации человека влияний, исходящих из внешнего (по отношению к психике), объективного мира.
Разработанное в отечественной психологии понятие функциональных органах создает возможность говорить опережении в генезе диады «мозг-психика» определенных психических новообразований. Мозг, как материальный орган, поливариативен в своих возможностях, т. е. тонкая специализация во взаимодействии его отдельных клеток, создаются, именно, возникающими психическими функциями, которые, повторяясь, создают, формируют этот орган. Следовательно, мозг, как часть телесности с потенциальной возможностью продуцировать психические явления, предваряет и обуславливает возникновение психики, ее становление; но мозг, как функциональный орган, функционально организованный аппарат — является результатом, следствием психических явлений. В этом относительность, объяснение неполноты утверждения «психика — есть свойство мозга». На определенных ступенях развития психической организации эту формулу следует учитывать в «обращенном» виде. Обратные влияния в этой диаде «мозг — психика» нарастают в ходе субъектогенеза. Достижения субъектной психофизики [22], множественные исследования влияний человека как субъекта на состояния и процес сы своего организма доказывают это [24]. В работах Б.Г Ананьева [2] и его учеников реализованы попытки рассмотрения организмических изменений как стороны личностное бытийности на всем протяжении онтогенеза.
Утверждение, что «психика — есть отражение», указывает на однонаправленную зависимость, и также должно не восприниматься столь однозначно. Уже в текстах советского периода СЛ. Рубинштейн [18] предлагал определять психику не только как отражение реальности, утверждая при этом свойственную ей способность противодействовать оказываемым на нее воздействиям, а также способность вступать с ними в активное взаимодействие.
СД. Смирнов по этому поводу писал, что «построение образа внешней реальности есть, прежде всего, и главным образом, актуализация той или иной части уже имеющегося образа мира и лишь, во-вторых, это есть процесс уточнения, исправления, обогащения или даже радикальной перестройки актуализированной части картины мира...» [23]. По мере формирования личности, нарастания организованности, усложнения психической реальности, она все в большей степени предопределяет как результаты конкретного акта отражения, так и саму отражаемую, внешнюю по отношению к психике, реальность. Объективная реальность среды, обуславливающей жизнь человека, — есть прямое следствие и воплощение его психической активности. Культура, организующая и преобразующая среду реальных явлений и событий, в которых живет человек, и которые им отражаются, сама есть «окаменелости», реализованных им в прошлом психических функций. Человек живет в мире созданных им вещей и смыслов.
Обусловленность психической организации человека деятельностью рассматривалась в отечественной психологии как главный фактор ее детерминации. Ю.Б. Гиппенрейтер в связи с этим писала: «Деятельность принимается как исходная реальность, с которой имеет дело психология, а психика рассматривается как ее производная» [7, с. 127]. Но далее появилось много авторов, чей экскурс в область различной психологической феноменологии создавал основания для следующих умозаключений: «Его [деятельностного подхода — З.Р.] претензия на объяснение всей реальности психического оказалась чрезмерной» [10, с. 136].