«Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел па пего и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем; а па другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк. 10, 30 — 35).
Самарянин проявляет чистый альтруизм. Исполненный чувства сострадания, он отдает совершенно незнакомому ему человеку время, энергию и деньги, не ожидая ни вознаграждения, ни благодарности.
Альтруизм:
мотив оказания кому-либо помощи, не связанный сознательно с собственными эгоистическими интересами.
•88 ■ Часть III. Социальные отношения
ПОЧЕМУ МЫ ОКАЗЫВАЕМ ПОМОЩЬ?
Чтобы попять природу альтруистических поступков, социальные психологи изучают условия, при которых люди совершают подобные деяния. Прежде чем рассматривать результаты экспериментов, давайте подумаем над тем, что мотивирует альтруизм. Три взаимодополняющие теории дают некоторые ответы на этот вопрос.
СОЦИАЛЬНЫЙ ОБМЕН
Одно из объяснений альтруизма дает теория социального обмена: человеческое взаимодействие направляется «социальной экономикой». Мы обмениваемся не только материальными благами и деньгами, но и социальными товарами — любовью, услугами, информацией, статусом (Foa & Foa, 1975). Поступая так, мы используем стратегию «ми-нимакса» — минимизируем (уменьшаем) расходы, максимизируем (увеличиваем) вознаграждение (заслуги). Теория социального обмена отнюдь не утверждает, что мы сознательно рассчитываем на вознаграждение, просто она предполагает, что такие соображения предопределяют наше поведение.
Предположим, что в вашем университетском городке проводится кампания по сдаче крови и кто-то предлагает вам принять в ней участие. Разве вы не будете взвешивать все «за» (чувство вины, неудовлетворения) и «против» (укол иглой, потеря времени, усталость) сдачи крови? Думать о том, что выгоднее — сдавать (чувство удовлетворения от того, что оказал кому-то помощь; бесплатное угощение) или же нет (потеря времени, ощущения боли и тревоги)? Согласно теории социального обмена и опросам доноров штата Висконсин, проведенным Джейн Ал-лин Пильявин, Доркас Эванс и Питером Каллеро (Jane Allyn Piliavin, Dorcas Evans & Peter Callero, 1982), — такие едва уловимые расчеты предшествуют принятию решения о сдаче крови.
Теория социального обмена:
теория, согласно которой человеческие взаимодействия представляют собой своеобразные сделки, ставящие своей целью увеличить «вознаграждение» и уменьшить «затраты».
«Люди не в состоянии оценить хороший поступок до тех пор, пока не почувствуют своей выгоды». Овидий, «Эпистолы ex Ponto»
ОКАЗАНИЕ ПОМОЩИ КАК ЗАМАСКИРОВАННЫЙ ЭГОИЗМ
Вознаграждения, которые мотивируют помощь, могут быть внешними и внутренними. Когда фирмы ради улучшения своего корпоративного имиджа выступают спонсорами или же когда какой-нибудь человек, чтобы получить признание или добиться дружбы, предлагает воспользоваться его услугами, выгода является внешней. Мы даем, чтобы получить. Таким образом, мы больше всего желаем оказать помощь тем, кто привлекателен для нас, тем, чьего расположения мы добиваемся (Krebs, 1970; Unger, 1979).
Выгоды от оказания помощи могут включать внутренние самовознаграждения. Если кто-то поблизости расстроен, мы, как правило, отвечаем эмпатией
Глава 14. Альтруизм: помощь другим ■ 589
(сочувствием). Женский крик за окном тревожит и беспокоит нас. Если мы не считаем этот крик шутливым розыгрышем и никак не можем успокоиться, мы можем попытаться выяснить его причину или же оказать помощь, уменьшая таким образом свой дистресс (Piliavin & Piliavin, 1973). Действительно, Деннис Кребс (Dennus Krebs, 1973) обнаружил, что студенты Гарвардского университета, чьи физиологические реакции и самоотчеты свидетельствовали о наибольшем дистрессе в ответ на дистресс других, оказались наиболее склонными к оказанию помощи другим. Как сказал Эверетт Сандерсон, спасший ребенка, упавшего с платформы станции метро: «Если бы я не попытался спасти эту девочку, если бы я стоял столбом, как все остальные, я бы умер в душе. Я бы не смог после этого относиться к себе с уважением». Альтруистические поступки также усиливают наше чувство собственного достоинства. Почти все доноры, которых опросила Джейн Пильявин во время своего исследования, согласились с тем, что сдача крови «заставляет думать о самом себе лучше» и «дает тебе чувство самоудовлетворения».
На основе своих исследований Марк Снайдер, Аллен Омото и Джил Клэри (Clary & Snyder, 1993) выделили следующие шесть причин, которые объясняют, почему люди добровольно оказывают помощь, например, ухаживая за больными СПИДом:
■ знание: желание лучше понимать людей или чему-то научиться;
■ карьера: расширить перспективы получения работы, благодаря полученному опыту и связям;
■ социальная приспособляемость: стать частью какой-нибудь группы и добиться одобрения;
■ защита своего Я: уменьшение чувства вины или избавление от личных проблем;
■ увеличение уважения: укрепление чувства собственного достоинства и уверенности в себе;
■ выражение ценностей: действие в соответствии с общечеловеческими ценностями и забота о других.
Поскольку только функция выражения ценностей дает объяснение самоотверженному альтруизму, подобный анализ «прибылей» и «издержек» может показаться оскорбительным. В защиту этой теории, однако, можно задать следующие вопросы: а разве не благодаря человечности мы получаем удовольствие от оказания помощи другим; разве не благодаря ей наше поведение по большей части не антисоциально, но «просоциально»; разве не поэтому мы обретаем удовлетворение, когда дарим любовь? Насколько было бы хуже, если бы мы получали удовольствие только служа своим собственным интересам.
«Все это так, — могут согласиться некоторые читатели, — но все-таки разве теория социального обмена не делает акцент на том, что оказание помощи никогда не является чисто альтруистическим поступком, так что мы называем его альтруистическим только потому, что выгоды от него просто не бросаются в глаза? Если мы оказываем помощь кричащей женщине, то благодаря этому мы можем добиться общественного одобрения, уменьшить собственные страдания или же подняться в своих собственных глазах. Так является ли такой поступок действительно альтруистическим?» Это наводит мысль на выполненный Б. Ф. Скиннером (В. F. Skinner, 1971) анализ альтруизма. Мы уважаем людей за их хорошие поступки, считает Скиннер, только тогда, когда мы
TJT£» МП-Ф-£1М Г\/Л1,СТ^«ИТТ. OTU nrtrT\TTtVU lVTta ПЛЪЯГНЯРМ ТТППРГТГЧТЪТР 4THV ТТ1ПГТРЙ MX
590 ■ Часть III. Социальные отношения
Эгоизм:
мотивация (вероятно лежащая в основе всякого поведения) к тому, чтобы улучшить свое I собственное благо-I получие. Противопо ложна альтруизму, который ставит своей целью 1 увеличение благополучия других.
внутренними диспозициями только тогда, когда нам не хватает внешних объяснений. Когда же внешние причины очевидны, мы исходим из них, а не из особенностей личности.
Есть, однако, и слабая сторона в теории социального обмена: эта теория с легкостью опускается до простого указания причины. Если какая-то девушка добровольно решила принять участие в программе обучения старших медсестер, так и хочется «объяснить» ее поведение тем удовлетворением, которое она получает от своей деятельности. Но подобное указание выгоды задним числом ведет к объяснениям по кругу. «Почему она добровольно пошла на это?» — «Из-за внутреннего удовлетворения». — «А почему вы считаете, что она получила внутреннее удовлетворение?» — «Зачем же ей тогда добровольно идти на это?» Вот из-за этого недостатка теория эгоизма — идея о том, что личный интерес мотивирует все поведение, — стала пользоваться дурной славой.
Чтобы избежать подобного цикличного объяснения, нам следует рассмотреть вознаграждения (выгоды) и затраты независимо от альтруистического поведения. Если общественное одобрение мотивирует оказание помощи, то эксперименты должны показать нам, что, когда за оказанием помощи следует одобрение, помощь усиливается. И это действительно так и происходит (Staub, 1978). Более того, анализ затрат и выгод свидетельствует и о другом. Он говорит о том, что пассивные свидетели, наблюдавшие за тем, как насильник пытался втащить в дом телефонистку, отнюдь не были апатичными. На самом деле они наверняка испытывали сильное потрясение, но были парализованы страхом возможных потерь в случае их вмешательства.
ЭМПАТИЯ КАК ИСТОЧНИК ПОДЛИННОГО АЛЬТРУИЗМА
Действительно ли люди, спасающие других, доноры и волонтеры Корпуса мира, всегда руководствуются мотивами бескорыстной заботы о других? Или же ими всегда движут определенные личные интересы, как, например, снижение дистресса или освобождение от чувства вины?
Авраам Линкольн разъяснил этот философский вопрос во время разговора с одним из своих попутчиков во время путешествия в почтовой карете. После того как Линкольн привел доводы в пользу того, что эгоизм толкает на совершение всех хороших поступков, он обратил внимание на то, что свинья, мимо которой как раз проезжала карета, производит ужасный шум. Ее поросята упали в пруд и тонули. Линкольн попросил кучера остановиться, выпрыгнул из кареты, бросился к пруду и вытащил поросят. Когда он вновь уселся на свое место в карете, его собеседник заметил: «Ну, Эйб, скажи-ка, какое отношение имеет эгоизм к тому, что только что произошло?» — «Да что ты, Бог с тобой, Эд, самое прямое. Я бы целый день не смог успокоиться, если бы проехал мимо и оставил бы бедную свинью волноваться за своих крошек. Я сделал это, чтобы успокоиться. Неужели ты этого не понимаешь?» (F. С. Sharp, цит. по: Batson & others, 1986). Еще совсем недавно психологи согласились бы с Линкольном. Они согласились бы со скептиками, которые, обращая внимание на страсть экс-президента Джимми Картера все свое свободное время посвящать