Смекни!
smekni.com

Социальная психология Дэвид Майерс (стр. 9 из 192)

В 1951 году футбольный матч между командами Принстона и Дартмута классически продемонстрировал, как мнение опосредует интерпретацию (Hastorf & Cantril, 1954; см. также Loy & Andrews, 1981). Игра по праву могла назы­ваться недоброжелательной: она оказалась одной из самых грубых и грязных игр в истории обеих школ. Несколько игроков из команды противника, отби­рая мяч у представителя Принстона, сбили его с ног, так что ему пришлось покинуть поле с разбитым носом. Завязалась драка, в результате которой пред­ставители обеих команд получили травмы.

Вскоре после случившегося психологи, по одному из каждой школы, в каче­стве эксперимента по социальной психологии показали отснятую на пленку ИГРУ учащимся, жившим в студенческих городках Дартмута и Принстона. Ког­да студенты были в роли ученых, отмечая каждое увиденное нарушение и опре-

Социальная психология

«Наука не просто описывает и объяс­няет природу; она часть взаимодей­ствия между при­родой и нами; она описывает природу как нечто подвер­женное нашему ме­тоду исследования». Вернер Гейзенберг, «Физика и философия», 1958

5BSF7J

стонские студенты с большей вероятностью, чем дартмутс-кие, были склонны рассматривать игроков из Принстона в качестве жертв недопустимой агрессии. Они, например, видели в два раза больше нарушений со стороны Дартмута, чем дартмутские студенты. Вне этого существует объек­тивная реальность. Но в науке, как п в повседневной жиз­ни, мы всегда оцениваем ее сквозь призму наших убежде­ний и ценностей.

Так как ученые, работающие в любой определенной об­ласти, часто придерживаются одной точки зрения или при­надлежат одной культуре, их утверждения могут считаться неоспоримыми. То, что мы принимаем как само собой разу­меющееся — общепринятые убеждения, которые европей­ские социальные психологи называют нашими социальными репрезентациями (Augostinos & Innes, 1990; Moscovici, 1988), — является для нас самым важ­ным, но и самым неисследованным из убеждений. Однако иногда кто-нибудь из другого лагеря обращает внимание на эти утвержде­ния. В 80-х годах феминисты и марксисты обнаружили несколько допущений, не исследованных социальной пси­хологией. Критики феминистского толка обратили внима­ние на тщательно завуалированное предвзятое отношение, проявляющееся, например, в политическом консерватизме многих ученых, предпочитающих интерпретировать поло­вые различия в социальном поведении с биологической точки зрения (Unger, 1985). Критики-марксисты обратили внимание на предвзятое отношение к конкуренции и ин­дивидуализму — например, па допущение, что конфор­мизм — это плохо, а поощрение индивидуализма — это хорошо. Марксисты и феминисты, конечно, продуцируют и свои собственные допущения. В главе 2 мы более детально познакомимся с тем, как наши предубеждения направляют нашу интерпретацию. Для поведения ситуация как таковая имеет меньшее зна­чение, чем то, как мы эту ситуацию интерпретируем.

Социальные репрезентации:

общепринятые убеждения. Широко внедряемые идеи и ценности, включаю­щие наши допущения и культуральную идеологию. Соци­альные репрезента­ции помогают нам почувствовать собственный мир.

ЗАВУАЛИРОВАННЫЕ ЦЕННОСТИ В ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЯХ

Ценности влияют также и на концепции. Рассмотрим попытки психологов дать точное определение хорошей жизни. Мы обращаемся к людям зрелым и незрелым, адаптировавшимся и неадаптировавшимся, психически здоровым и психически больным. Мы общаемся так, как будто это изложение фактов, хотя на самом деле это ценностные суждения. Например, Абрахам Маслоу (Abraham Maslow), личностный психолог, известен своим тонким описанием «самоактуа­лизирующихся» людей — людей, которые, удовлетворив свои потребности в выживании, безопасности, «принадлежности» и самоуважении, продолжают со­вершенствовать свой человеческий потенциал. Не так много читателей замети­ли, что сам Маслоу при отборе примеров самоактуализнрующнхея личностей был ведом собственными ценностями. Конечное описание самоактуализирую-

Глава 1. Введение в социальную психологию ■ 37

разило личные ценности Маслоу. Если бы он начал с несколько иных геро­ев — допустим, с Наполеона, Александра Македонского или Джона Рокфел­лера-старшего, — заключительное описание самоактуализации могло бы быть совсем другим (Smith, 1978).

Психологический совет также отражает личностные ценности того, кто его дает. Когда специалист в области психического здоровья советует, как нам жить; когда эксперты по воспитанию детей говорят, как нам обращаться с наши­ми детьми; когда психологи поощряют нас жить так, как хотим мы, а не так, как ожидают от нас другие, — они демонстрируют свои собственные ценности. Многие, не осознавая этого, поступают, как советуют «профессионалы». Так как ценностные решения касаются всех нас, мы не должны страшиться ученых и специалистов. Наука может помочь нам увидеть, как лучше достичь целей, которые мы поставили перед собой. Но наука не отвечает и не может отвечать на вопросы, касающиеся морального долга, нашего предназначения и смысла жизни.

Скрытые ценности просачиваются даже в психологические концепции, обо­снованные исследователями. Предположим, что вы заполняете личностный оп­росник, и после обработки ваших результатов психолог объявляет: «У вас вы­сокий показатель по самоуважению, низкая тревожность и исключительное по силе Эго». — «Ага, — думаете вы, — я это подозревал, но чувствуешь себя увереннее, когда знаешь наверняка». Теперь другой психолог дает вам подоб­ный тест. По какой-то непостижимой для вас причине в нем содержатся те же самые вопросы. После этого другой психолог сообщает вам, что вы, оказывает­ся, защищаетесь, так как у вас высокий показатель по шкале «подавление». «Как это может быть? — удивляетесь вы. — Другой психолог говорил обо мне такие приятные вещи». Подобная ситуация действительно может произой­ти, так как все эти ярлыки описывают один и тот же набор реакций (стремле­ние говорить о себе приятные вещи и не признавать проблемы). Назовем это высоким самоуважением или готовностью к обороне? Ярлык отражает ценно­стное суждение исследователя об этой особенности.

То, что ценностные суждения часто скрыты в нашем социально-психологи­ческом языке, не является поводом для обвинений в адрес социальной психоло­гии. Любой язык предлагает нам для описания одного и того же и «слова-мурлыки», и «слова-рычалки». Как мы назовем того, кто ведет партизанские военные действия — «террористом» или «борцом за свободу», — будет зави­сеть от нашей точки зрения на причину. То, как мы назовем общественную помощь — «социальное обеспечение» или «помощь нуждающимся», — будет отражать наши политические взгляды. Когда «они» превозносят свою страну и народ — это национализм; когда то же самое делаем «мы», это называется патриотизмом. Если кто-то состоит в браке, но имеет любовную связь на сторо­не, мы назовем это в зависимости от наших личных ценностей «свободным браком» или «адюльтером». Промывание мозгов — социальное воздействие, которое мы не одобряем. Перверсии — сексуальные действия, которые мы не практикуем. Замечания об «амбициозных» мужчинах и «агрессивных» жен­щинах или об «осмотрительных» мальчиках и «застенчивых» девочках пере­дают скрытый смысл.

Повторяем, что ценности прячутся в наших определениях психического здо­ровья и самоуважении, в психологических советах по поводу правильной жиз-

Ti__„ _ _ _

38 ■ Социальная психология

ваше внимание к дополнительным примерам скрытых ценностей. Но не нуж­но считать, что подразумеваемые ценности непременно плохи. Дело в том, что научная интерпретация, даже на уровне феномена наклеивания ярлыков, оста­ется истинно человеческой деятельностью. Именно поэтому совершенно есте­ственно и неизбежно, что предшествующие убеждения и ценности будут влиять на то, что думают и о чем пишут социальные психологи.

НЕЛЬЗЯ СОЕДИНИТЬ «ЕСТЬ» И «ДОЛЖНО БЫТЬ»

Для тех, кто работает в области социальных наук, велик соблазн соскользнуть с описания того, что есть, на предписание того, что должно быть. Философы называют это натуралистическим заблуждением. Разрыв между «есть» и «должно быть», между научным описанием и нравственным предписанием, се­годня столь же велик, как и 200 лет назад, когда на это указал философ Дэйвид Юм (David Hume). Ни из одного исследования человеческого поведения (ска­жем, занятия сексом) не вытекает логически, что такое «правильное» поведе­ние. Если большинство людей не делает чего-либо, то это не означает, что это действие неправильно. Если большинство людей делает нечто, то это не означает, что ото нечто является правиль­ным. Мы вводим наши ценности всякий раз, когда идем от объективных утверждений факта к предписывающим ут­верждениям того, что должно быть.

Таким образом, на деятельность социальных психоло­гов влияют их личностные ценности, проникающие в тру­ды как явным, так и завуалированным путем. Нам следует всегда помнить об этом и кроме того не забывать о том, что-все вышесказанное в полной мере относится и к нам. Наши ценности и предположения окрашивают наши взгляды на мир. Чтобы узнать, насколько сильно усвоенные нами цен­ности и социальные представления влияют на формирова­ние того, что мы принимаем как должное, необходимо столкнуться с миром другой культуры, что время от времени мы и будем делать на страницах этой книги.

К какому же выводу мы пришли? Если у науки есть субъективная сторона, ее данным не следует доверять? Совсем наоборот: мы осознаем, что мышление человека всегда включает в себя интерпретацию, и именно поэтому нам нужен научный анализ. Постоянно сверяя наши убеждения с фактами, узнавая их как можно лучше, мы контролируем и ограничиваем свои предубеждения. Наблю­дение и экспериментирование помогают нам протереть очки, через которые мы смотрим на реальность.