кегор пытается показать те "нужду и страх", которые прес-
ледовали Авраама, и которые должны присутствовать в душе
любого истинно верующего человека. Ведь эта история дейс-
твительно представляет собой абсурд. Через веру свою Авраам
получил обещание, что в семени его будет благословен всякий
человеческий род. Однако Авраам и Сарра старились, а обеща-
ние Божье не было исполнено. Авраам все же не переставал
верить. Но вот, когда Авраам был уже совсем стар обещание
исполнилось и он, благодаря вере, "хоть и совсем седой, был
достаточно молод, чтобы стать отцом".
И теперь в один миг все должно быть потеряно. "Семь-
десят лет ожидания, затем - краткая радость исполнения ве-
ры". Теперь сам Бог требует принести Исаака в жертву. "Кто
же тот, кто вырывает посох из рук старца, кто же тот , что
требует, чтобы старец сам переломил его! Кто же тот, что
обрекает на безутошность седовласого мужа, кто же тот, что
требует, чтобы он сам поступил так!" Но Авраам все же ве-
рил, и верил в противоречие, в абсурд.У него нет раци-
онального объяснения тому, зачем нужно принести Исаака в
жертву* Авраам может сказать лишь одно: "Бог подвергает ме-
ня испытанию." Этическим выражением действия Авраама было
стремление убить своего сына, религиозным же - принести его
в жертву.
И сейчас, если бы кто вздумал идти по пути Авраама ,
то в лучшем случае, оказался бы в сумашедшем доме, а тот
священник, который "не ощущал никакого особенного жара и
рвения во время проповеди об Аврааме сам будет в изумлении
от справедливого гнева, с которым он накинется на беднягу".
Кьеркегор пытается проследить движения души Авраама,
чтобы , хотя бы, немного приблизится к его деянию. "Пос-
ледняя стадия, которую он теряет из виду, - это бесконечное
самоотречение". Однако после этого Авраам делает движение
веры, в котором он силой абсурда получает Авраама обратно
(В этом отношении многие исследователи творчества Кьер-
кегора приводят в пример связь Кьеркегора со своей воз-
любленной - Региной Ольсен. В Дневниках Кьеркегора содер-
жится запись: "Если бы у меня была вера, я бы остался с Ре-
гиной."). Авраам продолжает верить и "верит он на эту
жизнь". Он верит, что либо Бог все же не потребует от Иса-
ака, либо "даст ему нового Исаака, вновь вернет к жизни
принесенного в жертву".
Таким образом Кьеркегор определяет Авраама как рыцаря
веры. Рыцарь веры проделывает движение бесконечного само-
отречения, посредством которого он выражает свое желание
духовно и, тем самым, достигает бесконечности.Однако, с по-
мощью веры, а именно, веры силой абсурда рыцарь веры полу-
чает конечное. По сути дела, посредством веры происходит
примирение конечности человека с отчаянием перед лицом бес-
конечности. "Он испытал боль отказа от всего самого любимо-
го, что бывает только учеловека в этом мире, и все же ко-
нечное для него так же хорошо на вкус, как и для того, кто
не знает ничего более высокого..."
Кьеркегор считает, что в наше время трудно, или же
вовсе невозможно встретить рыцаря веры, так как в наше вре-
мя никто не останавливается на вере, но идет дальше.
"Однако знай я, где живет подобный рыцарь веры, я отправил-
ся бы к нему пешком; ибо это чудо абсолютно занимает ме-
ня...В тот самый момент, когда он попадается мне на глаза,
я тотчас отталкиваю его, сам отступаю назад и вполголоса
восклицаю: "Боже мой, неужели это тот человек, неужели юто
действительно он ? Он выглядит совсем как сборщик нало-
гов."...Я подхожу к нему поближе, подмечаю малейшее его
движение: не обнаружится ли хоть небольшое, оборванное
сообщение переданное по зеркальному телеграфу из бес-
конечности, - взгляд, выражение лица, жест, улыбка, выда-
ющие бесконечное по его несообразности с конечным. Ничего
нет!...Он полностью целен и тверд...он полностью принад-
лежит миру, ни один мещанин не может принадлежать миру пол-
нее, чем он."
В противоположность рыцарю веры, которого никто не
способен понять в этом мире, Кьеркегор определяет трагичес-
кого героя - рыцаря самоотресения, человека, который отре-
кается от всего в мире конечного ради некоторой идеи, выра-
жаемой во всеобщем. Он сосредотачивает все свое наличное
существование в этой бесконечной идее. Но трагический герой
при этом теряет конечное. Для того, чтобы получить назад
конечное необходим качественный прыжок - движение веры. Но
этого как раз трагический герой совершить не может - все
его силы были потрачены на движение бесконечного само-
отречения; движение веры способен совершить лишь рыцарь ве-
ры.
Кьеркегор сравнивает рыцаря веры и трагического героя
с танцором, совершающим сложный прыжок. Масса людей живет,
погруженной в радости и печали земной жизни - они суть зри-
тели, сидящие в зале. Трагический герой суть танцор. Он со-
вершает прыжок вверх, какое-то времы пребывает в полете, но
потом все же падает вниз. Однако ему необходимо время для
того, чтобы принять надлежащее положение. В противополож-
ность трагическому герою рыцарю веры не требуется этого
промедления. Он "превращает прыжок всей жизни в сво-
еобразную походку".
Для описания трагического героя Кьеркегор приводит
следующий пример. Некий юноша влюбляется в "прекрасную
принцессу", и вся его жизнь заключена в этой любви, однако
его любовь по какой-то причине не может быть реализована.
Когда он понимает, что не сможет добиться любви принцессы,
тогда он сосредотачивает весь смысл своей жизни в этом
одном единственном желании. Эта любовь станет для него "вы-
ражением вечной любви, примет религиозный характер, разъяс-
нится в любви к вечной сущности, которая, хотя и откажет
ему в осуществлении, все же вновь примирит его в том вечном
сознании ее значимости в форме вечности, которого не сможет
отнять у него никакая действительность". В мире конечного
есть многое, что невозможно, однако в мире духа все воз-
можно. Рыцарь самоотречения делает невозмодное возможным,
посредством того, что он переволит свое желание в мир духа.
После движения самоотречения рыцарю самоотресения уже
не нужно знать, что делает принцесса, его это уже не может
потрясти. "Одни лишь низкие натуры ищут закон своих дейс-
твий в другом человеке, предпосылки своих действий вне са-
мих себя."
Рыцарь веры также проделывает движение бесконечного
самоотречения, но после этого он осуществляет еще одно уди-
вительное движение - движение веры. Он говорит: "Я все же
верю, что получу ее, именно силой абсурда, силой того, что
для Бога все возможно." И он не сможет совершить движение
веры, если он не признал до этого невозможность осущес-
твления своего желания. "А потому вера - это не какое-то
эстетическое волнение, но нечто гораздо более высокое; как
раз потому, что ей предшествует самоотресение, она не может
быть непосредственным движением скрдца, но только парадок-
сом наличного существования."
Авраам воистину является таким рыцарем веры. В "Страхе
и трепете" Кьеркегор приводит множество примеров бес-
конечного самоотречения. Но все они являются прекрасными
примерами трагического героя. Однако только Авраам является
рыцарем веры. Кьеркегор преклоняется перед величием траги-
ческого героя. Он говорит, что способен понять трагического
героя, но понять Авраама можно только так, как можно понять
парадокс.
Здесь Кьеркегор ставит некоторые проблемы, связанные с
движением веры. Однако он не разъясняет их, так как они
стоят внутри парадокса.
Первая проблема состоит в том - "существует ли теле-
ологическое устранение этического".
Этическое есть нечто всеобщее, а всеобщее - это то,
что применимо к каждому. Этическое замкнуто в самом себе,
не имеет ничего помимо себя, что могло составить его цель,
но является целью для всего, что находится вне его. Этичес-
кой задачей каждого единичного индивида является выражение
себя во всеобщем. "Как только единичный индивид пытается
сделать себя значимым в своей единичности перед лицом
всеобщего, он согрешает и может лишь, признав это, снова
примириться со всеобщим. Но всякий раз, когда единичный
индивид, войдя во всеобщее, ощущает стремление утвердиться
в качестве единичного, он оказывается в состоянии искуше-
ния, из которого может выбраться, лишь с раскаянием, отда-
вая себя как единичного всеолбщему." Но, если этическое -
это высшее, что существует для человека в наличном сущес-
твовании, тогда возможность отказа (телеологического устра-
нения) от этического была бы противоречием, так как, устра-
няя эту высшую цель, ее тем самым разрушают, тогда как,
в обычном смысле слова, когда нечто устраняется то оно не
разрушается, но сохраняется в более высшем.
Однако6 в истории с Авраамом как раз содержится такой
парадокс. Высшим выражением этического для Авраама было лю-
бить сына. Поэтому, либо существует телеологическое устра-
нение этического, либо Авраам погиб.
Кьеркегор считает, что "вера как раз и есть тот пара-
докс , что единичный индивид стоит выше всеощего". Отсюда
следует, что вера - это такой парадокс, в котором единичный
индивид стоит в абсолютном отношении к абсолюту. И в проти-
воположность Гегелю, эта позиция не может быть опос-
редована; вера "была и во всей вечности остается парадоксом
непостижимым для мышления. И если Авраам попробует помыс-
лить или опосредовать свое деняние, то он попадет в состо-
яние искушения, и если он все же принесет Авраама в жертву,
то согрешит и должен будет в раскаянии вернуться ко все-