Каков принцип отбора?
Во-первых, отобраны те вопросы, которые составляют основу философии, как науки, а именно – достижения, которые являются уникальными и определяющими. То есть – наследие великих мастеров. Всё второстепенное, по мнению автора, в шпаргалки не вошло. Но это и не страшно, потому что всё второстепенное по этому показателю тоже редко попадает в планы кафедр для экзаменационных вопросов.
Далее, собраны билеты обзорного характера, которые втягивают в дыру какой-нибудь искусственной темы много имён по принципу формирования «могучей кучки». Например, «Русская религиозная философия», «Философия нового времени» или «Аналитическая философия». Сложность этих билетов заключается в том, что по каждому представителю можно говорить много и не конкретно, но следует говорить конкретно и не много. Поэтому предлагается соответствующая помощь для ответов на подобные поминальные списки.
Кроме того, в шпаргалки включены те билеты, темы которых относят к философии по инерции учебных программ, или по личному пристрастию профессорско-преподавательского состава – это вопросы с марксисткой родословной. Марксизм, как известно, пошел в отношениях с диалектикой дальше поцелуев, и всё, случившееся от этого, до сих пор твердо и неуклонно приводится его опекунами за руку во все места, где собирается приличное философское общество. Поэтому марксистских по генеалогии билетов тоже в содержании шпаргалок вполне достаточно. Без этого нельзя, если мы говорим об учебной программе.
Ну, и, наконец, в шпаргалках отражен и тот перечислительно-описательный раздел философии, который напоминает инструкции к стиральным машинкам и к другим устройствам большого перечня действий. Это раздел, посвященный исследованию социального бытия – общественному устройству и общественному сознанию. Здесь философии совсем не много, но этих вопросов обычно в составе билетов совсем не мало, и поэтому в этом пособии они представлены широко.
Теперь об особенностях этих шпаргалок. Все их особенности проистекают из их основного назначения – выучить, а не протащить с собой на экзамен. Для шпаргалок, которые следует просто пронести на экзамен, сегодня не нужно никаких пособий или специальных ухищрений – в век электронной формализации это сделать легко в обеих фазах процесса: и когда собираешь шпаргалку (функции «Копировать» и «Вставить»), и когда проносишь на экзамен (сотовый телефон, например, или айфон в очередь).
Поэтому, будем исходить из того, что данные шпаргалки – это не предмет контрабанды, а предмет изучения. С этой целью шпаргалки сделаны максимально понятными и максимально запоминающимися.
Для того чтобы они были максимально понятными, в шпаргалках сведена к минимуму научная терминология. Высокая терминологичность философских текстов – это сущая беда современности. Гегель, Кант или Декарт, например, за всю свою жизнь не использовали столько терминов, сколько их сейчас напихивает средний философский труженик только в одну свою статью. К сожалению, эта мода перекочевала и в учебные пособия. В итоге тексты, которые предназначены для обучения, становятся понятными только тем, кто обучает. Вот простой пример:
«Проблема универсалий в историко-философской традиции связывает в единый семантический узел такие фундаментальные философские проблемы, как: проблема соотношения единичного и общего; проблема соотношения абстрактного и конкретного; проблема взаимосвязи денотата понятия с его десигнатом; проблема природы имени (онтологическая или конвенциальная); проблема онтологического статуса идеального конструкта; проблема соотношения бытия и мышления – являясь фактически первой экземплификацией их недифференцированной постановки в едином проблемном комплексе с синкретичной семантикой».
Это отрывок из популярного учебно-энциклопедического пособия. Так сказать, «в помощь изучающим философию».
Шпаргалки сделаны по-другому. В них учебный материал изложен без терминологических спекуляций, просто и доходчиво, обычным великим русским языком. Потому что главная цель шпаргалок – это помочь человеку понять философию, а выучит он её потом очень быстренько и сам.
Помимо простоты текста, для облегчения его понимания, использован еще один прием, который, вероятно, является основной особенностью именно этих шпаргалок. В них сделана попытка подать философскую мысль в её развитии. Потому что чаще всего философия излагается, как сумма готовых результатов, что не очень хорошо.
Часы, отпущенные на философию учебной программой, весьма ограничены, и любой преподаватель попадает в ситуацию человека, который вынужден за 16 секунд рассказать историю своей жизни другому человеку, которого это совершенно не волнует. Даже в такой высокогормоничной аудитории, как молодежь 19-20-ти лет, шестнадцатисекундная пылкость не успеет привлечь внимания. Поэтому преподаватели ведут себя мудро – спокойно читают то, что читают, прекрасно понимая, что в данном виде оно протиснется совсем не во многие головы. А ничего не сделаешь – параллельно учебному процессу разжевывать темы или формировать интерес к предмету некогда.
Вне учебного процесса возможностей к этому не больше, если даже не меньше, потому что учебники по философии – это, все-таки, литература не философская, а дидактическая. В них философия подается средствами дидактики, а это то же самое, что подавать анатомию средствами черчения. Что-то близкое сохранится, но сама суть останется в стороне.
В дидактическом виде философия, как учебный материал, представляет собой аналогию некоего парадно-юбилейного шествия, когда человек стоит на трибуне, а мимо него стройными шеренгами и ровным темпом неудержимо проходят философы, каждый со своим лозунгом в руках.
В шпаргалках сделана попытка объяснить этому человеку на трибуне, рядовому студенту или поступающему в аспирантуру еще более рядовому человеку, откуда тот или иной человек на мостовой взял саму идею своего лозунга, и куда, собственно говоря, он с этим лозунгом идет.
Жизнь показывает, что когда это сделано, то философия понята, а когда философия понята, то ответы по ней на экзамене получаются складными и уверенными.
Ньютон говорил: «При изучении наук примеры полезнее правил». Приведем и мы пример. Вот текст из Николая Кузанского, одного из тех, которого современники называли невеждой и дилетантом, и одного из тех, кто развернул всю современную диалектику. Отрывок из текста относится к его учению о совпадении максимума и минимума:
«Это станет яснее, если свести максимум и минимум к количеству; максимальное количество есть максимально великое; минимальное количество есть максимально малое. Очищая максимум и минимум от количества, мысленно отбрасывая большое и малое, любой человек придет к той очевидности, что максимум и минимум совпадают».
Как вам здесь упоминание об «обычном человеке», для которого здесь должно быть «очевидным» всё и сразу? Вот это и есть настоящая философия, в которой нет ни одного дикого термина, но зато очень много смысла.
Теперь, посмотрим, как бы мы разъяснили этот тезис кардинала Кузанского, если бы он попал в какой-либо экзаменационный вопрос по философии:
Максимум и минимум совпадают, даже если, например, соотнести понятия максимума и минимума с понятием количества:
1. Если соотнести понятие максимума с понятием количества, то максимум – это нечто максимально большое по количеству.
2. Если соотнести понятие минимума с понятием количества, то минимум – это нечто максимально малое по количеству.
3. Итак, мы имеем два определения:
– максимум – это нечто максимально большое по количеству,
– минимум – это нечто максимально малое по количеству.
4. Мы видим, что эти определения не универсальны и не содержат чистого принципа, который можно было бы применить ко всем явлениям мира, потому что эти определения прочно связаны с категорией количества.
Но, поскольку они работают в отношении количества, то они должны работать и в отношении всего остального мира, поскольку мир един и гармоничен, а количество, выражает собой, как понятие, вообще нечто такое, что присуще всему миру вообще. И, следовательно, если всему миру вообще присуща гармония, то количество, которое присуще всему миру, как его характеристика, также является гармоничным элементом мира, и то, что гармонично работает с количеством, должно гармонично работать и со всем остальным.
Итак, очистим два наших определения от категории количества, и посмотрим, как эти определения будут действовать в своём общем универсальном принципе применительно ко всему миру:
– максимум – это нечто максимально большое,
– минимум – это нечто максимально малое.
5. Поскольку мы теперь отошли от категории количества, то должны убрать из наших определений и термин «нечто», который является показателем некоей предметности, которая осталась у нас от того, когда мы связывали максимум и минимум с количеством.
Ведь, количество, действительно, определяется предметностью, и применение «нечто», как понятия некоей универсальной предметности максимума и минимума, было оправдано. Но сейчас, когда у нас остается только лишь чистый принцип этих понятий в их отношении к миру вообще, то определения должны выглядеть так:
– максимум – это максимально большое,
– минимум – это максимально малое.
6. Однако, категории «большое» и «малое», если мы очищаем понятия максимума и минимума от смысловой соотнесенности с количеством, также не имеют права находиться в составе наших определений, поскольку они тоже являются характеристиками количественно-предметного, и при осуществлении чистого принципа должны просто автоматически отбрасываться мыслью, вследствие чего получается:
– максимум – это максимально,
– минимум – это максимально.
Таким образом, как чистые принципы, максимум и минимум совпадают.
Средневековая казуистика? Возможно. Но из учения Кузанского о совпадении максимума и минимума выросло учение Шеллинга об Абсолютном Тождестве. А из учения Шеллинга об Абсолютном Тождестве, Гегель, анализируя природу Абсолютного Тождества, вывел свою диалектику.