ФАЛЬСИФИКАЦИИ МЕТОД – способ отделения науки от не науки по признаку опровержения: если какое-либо утверждение может быть опровергнуто опытом, то оно научно, а если нет, то не научно.
ФИЗИКАЛИЗМ – принцип, согласно которому любое научное утверждение любой науки истинно, если оно может быть выражено языком науки физики.
ФОРМАЛИЗАЦИЯ – перевод содержания теории в форму логических взаимоотношений семантических символов.
ЭКСПЕРИМЕНТ – исследовательское воздействие на объект познания для изучения уже известных или для выявления ранее неизвестных его свойств.
ЯЗЫК – знаковая система, хранящая и передающая информацию.
Трудности
Здесь одна и та же трудность, происхождение которой непонятно, но невероятно устойчиво. Это – неправильное понимание принципа фальсификации, предложенного Поппером. Этот принцип, почему-то, считается парадоксальным до абсурдности и, соответственно, пустой выдумкой. Однако всё совсем наоборот.
Вчитаемся в этот принцип еще раз – научным считается то, что можно экспериментально фальсифицировать, то есть опровергнуть каким-либо наглядным опытом.
Чтобы понять о чем здесь идет речь, следует просто прочитать то, что написано, а не то, что читается. Вообще умение читать для тех, кто читает серьезные книги – это совсем не техническое умение. Зачастую понимать в отдельности каждое прочитанное слово совершенно не означает понять то, что эти слова выражают собой, собранные вместе. Вот именно это постоянно и происходит с принципом фальсификации Поппера.
Ведь Поппером нигде не сказано, что принцип фальсификации помогает установить верность научной теории тем, что опровергает её экспериментально. Вот это действительно был бы парадокс, прикрывающий абсурдность. Поппером сказано только лишь то, что принцип фальсификации подтверждает научную родословную теории, и заставляет относить её к гипотезам научного характера, а не к фантазиям только теоретического свойства.
Смысл этого принципа состоит в ответе на вопрос – можно ли вообще опровергнуть данную теорию каким-либо практическим экспериментом? Если можно, то это научная теория, а если нельзя – то это не наука.
Например, теорию «Существуют люди с собачьими головами» можно опровергнуть экспериментом. Этого эксперимента ещё никто не провел, и можно считать эту теорию действующей. А можно заранее считать эту теорию невозможной и ошибочной. Но в принципе эксперимент на её проверку провести можно, и поэтому теорию можно рассматривать как научную: исследовать мутационные версии, совместимость ДНК псовых и человека, предполагать уголки земли, где могли бы обитать подобные существа, предполагать причины этого и т.д.
А вот теорию «Существуют чакры» опровергнуть экспериментально нельзя. Можно считать её заранее ошибочной, можно считать её возможной, можно считать её единственно верной, но научной её считать нельзя, поскольку её невозможно опровергнуть экспериментом.
Почему именно опровергнуть? Потому что подтверждать фантазии можно некими реальными фактами, которые притянуты искусственно и придают содержанию фантазии как бы статус реальности. Например, можно сказать, что этот человек заболел, потому что у него чакры стали вращаться не в правую, а в левую сторону. Вот есть у человека болезнь, но ни один врач не может определить – почему человек болеет? Кровь хорошая, остальные анализы в порядке, результаты всех обследований положительные, а человек гаснет на глазах. То есть существует реальность, не имеющая научного объяснения, и эту реальность можно объяснить неправильным вращением чакр и т.д. Таким образом, можно косвенно подтверждать фантазию какой-либо реальностью, которая пристегивается к этой фантазии и создает ей вид псевдонаучности.
То есть, подтверждение, как метод выявления научности, не может быть чистым приемом, потому что в этом методе из рассмотрения ускользает само содержание теории, и рассматривается только некая реальность, которая может собой подтверждать что угодно, в том числе и данную теорию.
А вот опровергнуть фантазию чем-либо реальным – невозможно никогда и в принципе, потому что опровержение требует, чтобы в качестве объекта реального эксперимента выступил некий реальный объект из содержания теории. Если теория никакого реального объекта в своём содержании для реального эксперимента предъявить не может, то пусть перерегистрируется в качестве ненаучной теории. Жёстко, но справедливо.
И вообще, возвращаясь к теме этого билета – о роли и значении философии для познания, и для научного, в том числе – следует сказать: если кто еще не понял, что такое философия, тот пусть посмотрит, как Поппер делает то, что он делает с актуальнейшей проблемой выявления научности той или иной теории.
Задайся этой целью любая другая отрасль знания, пусть даже и сама наука, как тут же появился бы обширнейший перечень необходимых критериев и условий, со всеми подробностями и со всей возможной классификацией на большом количестве страниц. Затем, для исполнения этого перечня, потребовалась бы комиссия, по итогам работы которой, перечень дополнился бы поправками и включениями, и, главное – в нем уже стали бы содержаться рекомендации по работе самой комиссии, то есть, перечень перерос бы в нормативную инструкцию.
Затем весь этот широкий и нормированный процесс освобождения науки от не науки перешел бы уже в строго бюрократические рамки, где каждый отдельный случай проходил бы свою процедуру и имел бы свой официальный, закрепленный каким-либо актом, результат. То есть возник бы уже секретариат – система входящей регистрации, текущего учета и исходящей документации.
Комиссия превратилась бы в какой-нибудь отдел какого-либо учреждения, а, со временем, в отделение при Академии Наук «по лженауке» или еще по какому-либо репрессионному направлению. А в итоге, как всё бюрократическое, эти отделения, то отвергали бы кибернетику, то аплодировали бы генным фантазиям Лысенко и т.д., потому что кроме вот этих тысячи процедур и тысячи критериев никто не знал бы никакого универсального критерия, стопроцентного по эффективности.
И вот – философия. Поппер. Максимально универсальное решение только благодаря тому, что есть люди, философы, способные глубоко мыслить и ставить максимально общие задачи: несколько слов метода, который делает ненужным громоздкий и совершенно неэффективный раздел деятельности.
Гениальность Поппера (и не только в этом случае) ещё не осознана нами, потому что он совсем недавно… умер. А пока он был жив, он был обычный человек, обычный философ, статью о котором можно озаглавить вот так: « Поппер о диалектике. Как свинья в апельсинах», которую я сам своими глазами видел в перечне материалов по обсуждению состояния современной диалектики.
Крикунам не спится. Потому что им некогда спать. Дельным людям хорошо – они делают какое-то одно своё дело, управляются с ним и получают время для отдыха. А крикунам приходится заниматься всеми делами всех дельных людей, да еще и самими дельными людьми в придачу – и где же им найти время для отдыха?!
Поэтому завершим это отступление от шпаргалок и сведём его двоичность к единому – философия это не терминологическое словоблудие крикунов по частностям, а попытка универсального ответа на универсально поставленные вопросы, примером чему является принцип фальсификации Карла Реймунда Поппера.
16. Русская философия XIX века: западничество и славянофильство 30-50 гг. Оценка исторического прошлого России и разработка славянофильской идеологии.
Русская философия XIX века характеризуется наличием борьбы двух противоположных направлений: западничества и славянофильства.
Западники стремилиськ европеизации России, к переходу русской жизни на западно-европейские образцы, а славянофилы отстаивали традиционные формы национальной жизни России и боролись за ограждение их от иностранного влияния.
Западники считали, что Россия должна повторить исторический путь стран Западной Европы, а славянофилы, наоборот, полагали, что исторический путь России самобытен и неповторим.
Проблему национальной самобытности России поставил в 20-30-х годах XIX века Петр ЧААДАЕВ.
Россия была определена Чаадаевым в качестве страны, не имеющей достойного прошлого, а ее нынешняя самобытность состоит только в том, что она отчуждена сразу и от прогрессивной Европы, и от дикой Азии, являясь государством-отшельником, страной выпавшей из общей истории человечества.
Отсюда Чаадаев делает вывод, что Россия до сих пор еще не стала необходимой частью человечества, а её историческое назначение состоит только в том, чтобы своей судьбой преподнести остальным народам какой-либо великий назидательный урок отрицательного свойства.
Россия не только не смогла дать что-либо полезное другим народам, но и оказалась неспособной приобрести у них что-либо полезное для себя. Не породив ни одной великой истины, Россия является пробелом в истории народов, в которой даже попытки заимствования лучшего у Европы принимают форму лишь внешней, обманчивой наружности.
Причину сложившегося положения вещей Чаадаев видит в том, что Россия стала наследницей Византии, государства, отколовшегося от Европы и презираемого в своё время всеми западноевропейскими народами. Западное христианство пошло по пути, предначертанному Богом, а русское христианство, по пути, искаженному Византией. Поэтому западное христианство создало европейскую цивилизацию и стало вдохновителем её экономического и политического развития, а Россия плетется в хвосте этого процесса, как неудачливый подражатель.
Кроме того, западное христианство всегда преобразовывало вещественные выгоды прогресса в идейные ценности христианской нравственности и духа, чем вновь стимулировало и продолжает стимулировать Европу на правильное движение в сторону развития. А русское Православие бесплодно, и поэтому Россия превратилась в отсталую, архаичную и мертвенную страну без государственных и духовных достижений.