В наступлении танки использовались только для непосредственной поддержки пехоты. Атака проводилась обычно под прикрытием артиллерийского огня или бронепоездов. Впервые танки Красной Армии участвовали в бою 4 июля 1920 года у станции Зябки, в районе города Полоцк. При поддержке огня бронепоезда и артиллерии они совместно с пехотой прорвали оборону врага [10, с.113]. Удар танков и пехоты был развит конницей и бронеавтомобилями, которые обеспечили преследование отступавших в панике войск противника.
Танки применялись и при освобождении столицы Грузии Тифлиса 25 февраля 1921 года. Этот бой также отличался хорошо организованным взаимодействием танков с пехотой и бронепоездами. Как и в бою под Полоцком, бронепоезда отвлекали на себя артиллерийский огонь противника, тем самым помогая танкам успешнее выполнить боевую задачу [39, с.85].
Опыт использования в годы гражданской войны бронесил, в частности танков, был всесторонне исследован. Советское военное искусство в основном дало верную оценку новому роду войск и сделало все возможное для его дальнейшего совершенствования. Уже в сентябре 1920 года была выпущена инструкция по применению танков, в которой предусматривалось их использование для прорыва укрепленных позиций противника, уничтожения проволочных и других видов заграждений, огневой поддержки своих войск, уничтожения связи и сообщений в тылу противника, захвата и удержания укрепленных пунктов до подхода своих войск и др. В атаку танки должны были идти при поддержке огня артиллерии. Основным их назначением являлась непосредственная поддержка пехоты. Предусматривалось использование бронированных машин в обороне, а также для нанесения контратак [45, с.55]. Несовершенство танков того времени, прежде всего, недостаточная скорость и малый запас хода, исключало возможность их использования для развития успеха. Инструкция свидетельствует о том, что уже тогда советская военная мысль предвидела роль и значение бронесил — предшественников современных танковых войск.
Значительный вклад в создание советских танковых войск внесли работники управлений и ведомств, возглавивших становление броневых сил республики, Л.Е. Земеринг, Г.С. Котовский, Г.В. Един, М.С. Огоньян и многие другие.
Вопросы военного строительства после окончания гражданской войны обсуждались на партийных съездах и пленумах Центрального Комитета партии, где и были в конечном счете определены основные пути и формы развития Советских Вооруженных Сил с учетом международного положения Советского государства, возможного характера будущей войны и экономических возможностей страны.
Наибольшее значение в определении программы развития Советских Вооруженных Сил имели решения X съезда РКП(б). Съезд, определяя пути строительства Вооруженных Сил, указал на необходимость укрепления партийно-политических органов, повышения их руководящей роли в армии и на флоте. Съезд решил сохранить политический аппарат Красной Армии в том виде, как он сложился за три года войны, улучшить и укрепить его организацию, усилить связь с местными партийными организациями, при сохранении, однако, полной самостоятельности аппарата [19, с.263].
Для многих командиров и политработников военная служба стала постоянной профессией. В связи с этим X съезд РКП(б) постановил: «Обратить исключительное внимание советских, партийных и профессиональных учреждений и организаций на необходимость всемерного улучшения постановки военно-учебного дела во всех отношениях» [19, с.263]. В соответствии с этим решением подверглась реорганизации система военно-учебных заведений.
В решениях съезда также большое внимание уделялось укреплению и дальнейшему развитию специальных технических частей (артиллерийских, пулеметных, автоброневых, авиационных, инженерных и др.) и восстановлению Военно-Морского Флота.
Однако для осуществления намеченной программы военного строительства в период восстановления народного хозяйства необходимо было сначала провести демобилизацию Красной Армии, которая и завершилась к концу 1924 года. В результате ее численность сократилась до 562 тыс. человек [5, с.186].
Вследствие разрухи, голода в СССР, упадка промышленности после гражданской войны техническое оснащение Красной Армии не отвечало в должной мере уровню развития военного дела. Для более высокой степени технического оснащения Красной Армии, особенно танками и самолетами, нужна была тяжелая индустрия.
Становление советских танковых войск, как и других родов войск, осуществлялось в тесной связи с разработкой не только военной теории маневренной войны, по и исходя из экономических возможностей молодого советского государства.
2 июня 1926 года командованием РККА и руководством Главного управления военной промышленностью (ГУВП) ВСНХ была принята трехлетняя программа танкостроения. В основу соображений о количестве и качестве боевых машин, которые требовалось создать, были положены расчеты затрат, необходимых для прорыва укрепленной обороны противника на участке 10 км силами двух дивизий с возможностью развития успеха на глубину до 30 км и выхода на оперативный простор [3, с.146].
План-минимум программы предусматривал оснащение одной дивизии батальоном танков сопровождения, а второй - батальоном «пулеметок сопровождения» (танкеток). При этом количество танков в батальоне принималось из расчета трехротного состава по 16 танков в роте, что с учетом «запасных» танков, ротного и батальонного резерва, а также флагманской машины командира батальона составляло 69 машин [15, с.142]. Спрогнозировав (по опыту Первой мировой и Гражданской войн) возможные потери танков в течение года боевых действий, а также предусмотрев создание учебной танковой роты, разработчики программы увеличили заказ до 112 танков. Организация и боевой состав батальона «пулеметок сопровождения» предполагались аналогичными. При утвержденной стоимости одного танка без вооружения на уровне 8 тыс. руб., а танкетки на уровне 6 тыс. руб., вся программа-минимум с учетом ее выполнения в течение 3-х лет (до декабря 1930 года) могла достичь суммы в 5 млн. руб. [35, с.84].
Программа - максимум, работы по которой должны были начаться годом позднее, предусматривала создание дополнительно батальона «маневренных» танков на случай встречи с полевыми укреплениями полного профиля. При этом задача маневренных танков состояла в нейтрализации и подавлении крупных узлов сопротивления, а также (при выходе на оперативный простор) - разрушения коммуникаций противника, в то время как танки и танкетки сопровождения должны были развивать успех совместно с пехотными и конными подразделениями РККА. Количество маневренных танков в батальоне предполагалось 55 штук, что вкупе с учебным взводом из 5 танков увеличивало требуемое их число до 60. Стоимость одного маневренного танка не должна была превышать 50 000 руб. [35, с.85-86].
В реализации этой трехлетней программы и увидели свет первые советские серийные танки.
В 1927 г. на вооружение Красной Армии поступает танк МС-1 или малый танк сопровождения пехоты (Т-18) (Приложение 2). Он был вооружен полуавтоматической 37-мм пушкой и двумя пулеметами, расположенными во вращающейся башне. Толщина брони корпуса составляла 8-16 мм, максимальная скорость танка - 16,5 км/ч. Оригинально решение конструкции моторно-трансмиссионной группы: главный фрикцион, коробка передач, механизм поворота (простой дифференциал с тормозами на полуосях) находились в одном картере с двигателем (моноблок) и работали в масляной ванне. Ввиду этого конструкция была компактна, что позволило уменьшить размеры и массу танка [51, с.111]. Для своего времени МС-1 был совершенной боевой машиной.
В этот период создаются танкетки Т-17, Т-23 и средний танк ТГ.
Согласно трехлетней программе танкостроения, в рамках «плана – минимум», предусматривалось создание до декабря 1930 года батальона «пулеметок сопровождения» («пулеметов сопровождения»), как именовали в этом документе танкетки. Поэтому в 1926 году КБ ОАТ начинает работы по проекту легкого одноместного разведывательного танка «Лилипут» [28, с.95]. Проект был неплохо сбалансирован, но требовал создания специальной ходовой части и двигателя. К проекту возвращались неоднократно, но дальше его обсуждения на разных уровнях дело не двигалось. 3 марта 1928 года под руководством заведующего моторной лаборатории А.П. Кушка при участии Л.Я. Лальмена, а также инженеров С.А. Гинзбурга и Э. Гроте состоялась защита проекта новой танкетки. В качестве базы для нее использовали узлы ходовой части и трансмиссии опытного танка сопровождения Т-16. Бронекорпус был заимствован от танка «Лилипут». В качестве силового агрегата использовался двухцилиндровый двигатель воздушного охлаждения, являвшийся как бы «половинкой» двигателя Т-16 [50, с.30]. Гусеничная цепь была резинометаллической.
Корпус танкетки, получившей индекс Т-17 (Приложение 5) (часто именовавшейся как и предшественник – «Лилипут»), был клепаный на каркасе. В рубке располагался водитель, являвшийся одновременно и стрелком из пулемета, который монтировался правее продольной оси (был также пушечный вариант танкетки).
Изготовление первого образца Т-17 затянулось, и он был готов лишь к осени 1929 года. Несмотря на неполадки, танкетка была испытана пробегом в январе 1930 г., а затем - в июне того же года, и показала лучшую подвижность, чем танк Т-18, однако одним из наиболее крупных недостатков танкетки стал одноместный кузов. Поэтому одна из трех танкеток, заказанных к лету 1930 г., должна была стать уже двухместной. Второй вариант Т-17 имел резиновую гусеницу типа «Кегресс» (Приложение 6). Серийное производство Т-17 сочли нецелесообразным и было принято решение о продолжении работ над двухместной танкеткой с использованием стандартных узлов Т-18 [50, с.31].